Если не наступит завтра

Разговоров о будущем молодые с некоторых пор из-бегали. Как-то раз Джамал вернулся домой не в духе. Соня, у которой были ключи, пришла пораньше и зате¬яла крутить фарш на голубцы. Резко и громко хлопнула входная дверь. Она даже не сразу заметила его озлоблен-ность, а когда он заговорил резким тоном, вздрогнула от неожиданности – такого Джамала ей еще видеть не при-ходилось. Выяснилось, что днем он побывал в каком-то важном правительственном учреждении, где молодому коммунисту напомнили, что после защиты диссертации ему необходимо вернуться на родину – таковы требова-ния двусторонних соглашений между странами.

– Они что, не понимают: меня там убьют, как только я сойду с трапа самолета?! – возмущался Джамал и сквозь зубы процедил несколько проклятий на арабском языке.

– Милый, ты, наверное, забыл, что я теперь все по-нимаю, – попыталась разрядить Соня обстановку, но он лишь досадливо отмахнулся. Потом резко развернулся в ее сторону, крепко сжал руку и непререкаемым тоном произнес:

– Ты сегодня останешься здесь и вообще теперь бу-дешь жить у меня.

– Но мне даже переодеться не во что, и вообще как же мама…

Он не дал ей договорить, прервав жестко:

– Тебе придется выбирать: или я, или твоя мать.

Она решительно высвободила руку и твердо, неожи-данно даже для себя, отчеканила: «Никогда я не сделаю такого выбора. Человек, предавший мать, предаст кого угодно». Джамал опешил. Он не ожидал от своей кроткой, безро¬потной и, как казалось ему, во всем покорной Сонии та¬кой решимости. Из оцепенения его вывел тихий щелчок замка закрывшейся за ней двери.

***

Они помирились через неделю. Джамал явился к про-ходной фабрики с огромной пунцовой розой в руках как раз в тот момент, когда закончилась смена. «А женишок- то у тебя, Сонька, жмот, – подняли его на смех фабрич-ные девчата, – мог бы и на букетик разориться, а то, вишь ты, сорвал, небось, в нашем сквере розочку и на тебе – явился, не запылился». Она ничего не ответила, подошла к Джамалу, молча забрала у него цветок и, взяв под руку, пошла рядом…

В тот день, когда Соня узнала, что беременна, Джамал улетал в Москву. Накануне он сказал многозначительно, что от этой поездки зависит его, а значит, и ее будущее. Соня обещалась приехать в аэропорт, но в поликлинике была большая очередь, и когда она добралась до аэропор¬та, пассажиры московского рейса уже находились в самолете. Две недели она прожила в оцепенении. Каждый вечер приезжала в его квартиру, готовила ужин, через два-три дня выбрасывала приготовленное и вновь хлопотала у плиты. Бутылка шампанского, которую она купила, так и осталась стоять в холодильнике нетронутой. В один из вечеров, когда она с наполненной авоськой вошла в подъ¬езд, то увидела на знакомой двери бумажную наклейку с надписью «Опечатано», неразборчивой закорючкой и сургучной печатью.

В их коммунальном дворе каких только людей не было. Жила и одна семья, с которой никогда не ссорились даже самые скандальные соседи. Николай Афанасьевич был художником, его жена Эльвира Александровна, бывшая балерина Большого театра, преподавала в мест¬ном хореографическом училище. Вот к дяде Коле и от-правилась Соня за советом. Он выслушал ее внимательно и переспросил настороженно: «Точно знаешь, что комму-нист? А то ведь у нас, девонька, к дружбе с иностранцами сама знаешь, как относятся.», и он многозначительно замолчал.

– Коммунист, дядя Коля, точно – коммунист, – го-рячо заверила его Соня. – Он даже взносы платил.

– Ну ладно, коли так, – проворчал Николай Афана-сьевич. – Вот что я тебе скажу. Всеми делами иностран-цев ведает МИД – министерство иностранных дел, вот туда тебе и надо обратиться. Зайдешь в приемную для посетителей, это на первом этаже. Не вдаваясь в подроб-ности, объяснишь, так, мол, и так, беспокоюсь за своего друга, все ли с ним в порядке. И поменьше подробностей, там они никому не интересны, а тебе только навредить могут. А еще лучше, если ты вообще никуда не пойдешь, а будешь спокойно ждать, когда твой друг вернется или отдаст о себе знать. Но я вижу, что этот совет тебя никак не устраивает.

На следующий день Соня взяла на фабрике отгул и отправилась по адресу, указанному соседом. Народу в приемной оказалось немного, и уже вскоре она зашла в кабинет, где за огромным столом сидел полный пожи¬лой человек в строгом черном костюме, но очень добры¬ми, как ей показалось, глазами. Он, не перебивая, выслу¬шал посетительницу и, не задав ей ни единого вопроса, попросил обождать в коридоре. Через полчаса – ей по-казалось, что прошла вечность – к ней подошел другой человек и предложил зайти в кабинет на втором этаже.

– Вы интересуетесь человеком по имени Джамал Зевар-ага, – утвердительно произнес хозяин кабинета. – А кем он вам доводится?

– Друг, – коротко ответила Соня, густо покраснев.

– Вообще-то мы даем справки только родственникам и по запросу официальных организаций. Вам мы отвечать не обязаны. Но в порядке исключения скажу. Произошло какое-то недоразумение. Человек с таким именем в на-шем городе никогда не жил, и нам о нем ничего не из-вестно.

– Этого не может быть, – пробормотала ошелом-ленная девушка. – Он же партийную школу закончил и аспирантуру тоже… Скажите, может быть, я могу где-нибудь еще узнать про него?

Ответ последовал резкий: «Подобные вопросы не в моей компетенции».

На следующий день, сразу после обеда, Соню вызва-ли в фабком. В комнате за столом председателя фабкома оказался незнакомый Соне молодой человек.

– Вчера вы были в МИДе, – начал он разговор. – Интересовались человеком по имени Джамал Зевар-ага. Расскажите, какие у вас были с ним отношения, о чем вы говорили, когда встречались, были ли вы с ним в интим-ной близости.

– Мне бы не хотелось обсуждать эту тему, – робко возразила Соня.

– Вы, видимо, не понимаете, кто с вами сейчас раз-говаривает. Я сотрудник Комитета государственной безопасности. И вы обязаны отвечать на любые мои во-просы и обсуждать со мной любые темы, которые нас ин-тересуют, – голосом он особо выделил слова «обязаны» и «любые».

– Мы просто дружили, – пролепетала Соня. – Он коммунист, я комсомолка, что плохого в нашей дружбе?

– Что в вашей дружбе было плохого, нам еще пред-стоит разобраться, – многозначительно заметил ее собе-седник. – А сейчас отвечайте на мои вопросы.

Позже она не могла вспомнить ни его вопросов, ни своих ответов. Казалось, земля уплывает из-под ног, к горлу подступил противный комок. В себя она пришла, только когда он поднялся, неловко, с резким звуком, ото-двинув стул.

– А теперь слушайте меня особенно внимательно и запомните каждое мое слово. Вчера в министерстве иностранных дел до вашего сведения довели, что чело¬век по имени Джамал Зевар-ага никогда не проживал ни в нашем городе, ни в нашей республике. А посему и вы никогда впредь не будете ни разыскивать этого человека, ни интересоваться его судьбой. Сейчас вы напишите за-явление, где обязуетесь выполнять неукоснительно это требование.