Если не наступит завтра

– Что значит «как отношусь»? Нормально отношусь. В кибуце мне нравится, учу язык, работаю, отдыхаю. Мо-жет, вас что-то конкретное интересует, так вы уточните.

– Хорошо, уточню. Конечно, те четыре месяца, что ты здесь провел, слишком небольшой срок… Но все же спрошу. Считаешь ли ты Израиль страной, которая мо¬жет стать твоей родиной? Настоящей родиной?

– Это и правда вопрос, на который так сразу не от-ветишь. Вы же наверняка знаете, что жизнь в кибуце довольно замкнутая, особенно у меня – работа, учеба. Я еще мало что видел, почти ничего не знаю, ни обычаев, ни людей. Пока мне все нравится и я ничего плохого про Израиль сказать не могу.

Гуральски сменил тактику разговора. Теперь он рас-спрашивал Романа в подробностях о его работе, о том, как ему дается иврит, о взаимоотношениях с окружаю-щими людьми, довольно покивал головой, когда Роман рассказал ему о своих утренних пробежках по побережью. Потом неожиданно поставил на столик руку с упо¬ром на локте и предложил Роману: «Потягаемся?» Через мгновение майор почувствовал, что его ладонь оказалась в стальных тисках, припечатанная к поверхности стола. Он едва перевел дыхание и, потирая враз покрасневшую руку, с усилием произнес:

– Ну и силища у тебя, парень. Откуда?

– С кузнецом дружил, помогал ему понемногу, – не вдаваясь в подробности, коротко ответил Роман.

В дверь постучали, и девушка в длинной до пят юбке внесла поднос с бутербродами и кофе. Когда с обедом было покончено, майор предложил Роману сигарету, заку¬рил сам и заговорил снова:

– У меня сложилось впечатление, что парень ты прямой, и потому скажу тебе прямо. Мы хотели бы пред-ложить тебе одну работу. Интересную и чрезвычайно важную. Но даже для того, чтобы просто рассказать тебе об этой работе, хотя бы в общих чертах, нам необходимо убедиться, что ты с нами вполне искренен.

– Да мне скрывать нечего, – пожал плечами Роман.

– Англичане в таких случаях утверждают, что у каж¬дого в шкафу спрятан свой скелет, – ухмыльнулся май¬ор. – Согласись, что есть достаточная степень риска, когда доверяешься малознакомому человеку, и поэтому хотелось бы этот риск свести до минимума. Ты понима-ешь, о чем я толкую?

– Не совсем, – признался Лучинский. – Вы же мне толком так ничего и не сказали, как же я могу вас понять, Шай?

– Ну хорошо, – словно принимая какое-то очень важное для себя решение, откликнулся Гуральски. – Ты что-нибудь слышал или, может быть, читал о приборе, который называется «Полиграф»?

– Детектор лжи, что ли?

– Вот именно, детектор лжи. Как ты отнесешься к тому, что мы тебя попросим пройти проверку на поли¬графе? Это, разумеется, дело совершенно добровольное, и обязать тебя никто не имеет права. Но если, как сам сказал, тебе скрывать нечего, то…

– Да, я согласен, – перебил его Роман, несколько обескуражив скорым ответом своего собеседника. Майор не ожидал, что он согласится так легко и без колебаний, даже не пытаясь выяснить, для чего нужна такая проверка. В соседней комнате мужчина в белом медицинском халате осведомился у Романа о его самочувствии, о том, как спал минувшей ночью и, предварительно измерив кровяное давление, стал прилаживать многочисленные датчики.

– Отвечать на вопросы только односложно, – пре-дупредил он. – Никаких пояснений и отступлений не требуется, только «да» и «нет». Понятно? Тогда присту-пим. Вы приехали из СССР?

– Да.

– Ваша мать жива?

– Нет.

– Вы давали подписку о сотрудничестве с КГБ?

– Нет.

– У вас есть оперативный псевдоним?

Вопросы следовали один за другим, то в убыстряю-щемся, то в замедленном темпе. Через полчаса доктор отцепил от него датчики, и они снова перешли в комнату, где беседовали до этого. Затем майора вызвали, и отсут-ствовал он довольно долго.

Доктор попросту огорошил Эфраима:

– Я бы мог подумать, что прибор вышел из строя, но полиграф в совершенно исправном состоянии, – гово¬рил он. – Этот мальчишка спутал нам все карты. Такое впечатление, что он попросту издевался над нами, давая заведомо ложные ответы на самые безобидные вопросы. Так что я теперь не могу сказать, когда он врал, а когда говорил правду. В любом случае с этим парнем надо ухо держать востро и попытаться понять, что у него на уме.

Эфраим не торопился возвращаться к Лучинскому. Следовало обдумать все, что сообщил ему врач. Неужели их подозрения, что перед ними – агент советской развед-ки, имеют под собой серьезные основания? Но когда его успели так вышколить? Ведь нужны долгие годы упорных тренировок, чтобы с таким мастерством владеть искус-ством притворства. Мысли путались, а посоветоваться прямо сейчас было не с кем. Решение нужно принимать самому. Или прервать беседу до следующего раза. А до ка¬кого следующего?.. Так ничего толком и не решив, майор вернулся к Роману. Тот безмятежно отхлебывал воду из высокого стакана, смотря прямо перед собой. «И правда, как волк, – подумал Гуральски. – Точно Рони подметил, молодец». И тут же задал вопрос, который возник у него в голове совершенно неожиданно:

– Ты уже когда-то проходил проверку на полиграфе?

– И не раз, – невозмутимо подтвердил Рома.

Эфраим едва не подпрыгнул от изумления:

– Где, когда, кто тебя проверял? – засыпал он его во-просами.

– Ну вы же знаете, что я увлекался радиотехникой. Один раз в журнале прочитал описание детектора лжи и сам его сконструировал. Мы потом с пацанами друг друга проверяли, пока не надоело.

– Так что же ты молчал об этом?!

– А меня никто не спрашивал.

– Ну что ж, резонно, мы как-то упустили из виду, надо было поинтересоваться, знаком ли ты с этим прибо¬ром. Один ноль в твою пользу. Скажи, ты мог бы остаться сегодня в Тель-Авиве?

– Если нужно… Но я же никого в кибуце не пред-упредил, что не вернусь.

– Ну это мы как-нибудь уладим, не волнуйся. По¬ехали.

***

Эфраим отвез Романа на конспиративную квартиру, сказал, что приедет к восьми утра, порекомендовал как следует выспаться, а сам, уже изрядно вымотанный этим нелегким днем, отправился на доклад к бригадному ге-нералу – тот ждал его с нетерпением и велел приехать в любое время.

Генерал слушал своего офицера, не перебивая и не задавая ни единого вопроса. И лишь когда Гуральски умолк, категорично потребовал:

– Выводы, майор.

Гуральски надолго задумался, потом четко, без коле-баний, произнес одно-единственное слово:

– Школа.

***

Рассвет еще только начинал брезжить, когда Волк от-крыл глаза и, не разрешая себе больше нежиться, силь-ным движением выбросил мускулистое тело из кровати. Делая привычную гимнастику, взглянул на часы, фикси¬руя время, потом перевел взгляд на календарь. Сегодня ровно год, как он здесь.

…После той памятной поездки в Тель-Авив Роман в кибуц больше не вернулся. Утром за ним заехал Эфра¬им, усадил его в машину, и уже через два часа они входили в подъезд многоквартирного дома в Хайфе. Здесь он про-жил около трех месяцев. На прощанье майор Гуральски сказал:

– Люди, которые будут открывать входную дверь своим ключом, – мои коллеги. Отнесись к ним с полным доверием, а я рассчитываю, что и ты вызовешь доверие у них. Запомни важное. Никто из приходящих сюда людей не знает твоего имени. Но если кто-либо вдруг обратится к тебе по имени, неважно, как тебя назовут – твоим или чужим именем, ты должен сделать следующее. В тумбочке твоей спальни стоит телефон без цифрового диска. Тебе надо поднять трубку и сразу опустить ее об-ратно. Это все. Устраивайся.