Если останемся живы

– Что это... Корин?
– он задыхался, старался говорить быстро, пока волевой импульс удерживал его на поверхности сознания.
– Корин, я ошибался... Запомните: Ратников... Ратников - предатель.

Это он погубил "Атлантис"... Скорее, сообщите...

Я...
– Он снова впал в беспамятство и прислонился к стене в углу.

Это услышал и Бертенев. Имя прозвучало, а с ним рухнули остатки надежд. Бертенев еще не опомнился, но подсознательно он воспринял сигнал ужасной катастрофы.

– С ним все будет в порядке?
– обеспокоенная Стефи имела в виду Шалимова.

– Думаю, да, - кивнул Корин.

И действительно, Шалимов постепенно освобождался из цепких щупалец наркотика. Вскоре он уже мог нормально говорить и адекватно реагировать на обращения.

– Саманта... Скажите мне, что с Самантой, Корин?

Корину не хотелось лгать, и не так уж слаб был Шалимов, чтобы не перенести правды. Могучий организм космонавта успешно боролся с препаратами доктора Ладыгина.

– Плохо, Андрей.

– Она мертва?

– Нет.
– У Шалимова вырвался вздох.
– Она в Париже, в клинике. Врачи борются за ее жизнь.

Шалимов ухватил Корина за рукав.

– Что не сделают врачи, то сделаю я. Я должен быть с ней! Немедленно отведите меня туда, Корин!

– Что?! А вы разве не знаете, где находитесь?
– Шалимов уставился в лицо Корина.

– Нет. Где?

– Под Москвой.

Шалимов сжал кулаки:

– Ну да... Врачи говорили по-русски... Но, черт побери, Корин! Я обязан быть с Самантой!

Корин подумал.

– А что, это, пожалуй, можно устроить...
– Во взгляде Шалимова загорелась робкая надежда.
– Но прежде вы расскажите мне все о Ратникове и о случившемся.

– Знаю немного... Ратников помог террористам захватить "Атлантис". Потом мы скрывались... В Париже нас прятал молодой журналист, как его... Лесли Энджел. Потом ворвались гангстеры... И вот я здесь. Там были двое в белых халатах...

– Чего они хотели от вас?

– Не знаю... Проводили какие-то тесты, кололи наркотики... По-настоящему я только сейчас в норме.

Корин обернулся к Стефи.

– Слушай, я растолкаю этого, - он пнул в бок Бертенева, - и ты завезешь нас на его городскую квартиру. Там я им займусь вплотную. По дороге позвоню Алану Смиту. Он скажет, куда привезти Шалимова. Вы свяжетесь с Коллинзом или со Стюартом. Расскажи им о наших приключениях и передай точно мои просьбы: Шалимова надо перебросить в Париж. Я настаиваю, чтобы он находился под неусыпной опекой ЦРУ! В России ему оставаться нельзя, кто знает, как тут все получится...

– Вставайте, Дмитрий Анатольевич, - позвал Корин, видя, что Бертенев заворочался. Полковник взобрался на скамью, ощупывая синяк на скуле.

В последние минуты он мыслил рационально: операция лопнула, и пора подумать о сохранении собственной шкуры.

– Давайте ваш адрес, - продолжал Корин.
– Поедем к вам. Я намерен устроить обыск без санкции прокурора, если, конечно, вы добровольно не выдадите интересующие меня материалы.

– Мне больше нечего скрывать, - буркнул Бертенев.
– Ратников - это был последний секрет.

Все в ваших руках,

– Последний ли?
– прищурился Корин.

– Я выдам материалы.

Бертенев неплохо владел английским языком и отлично понял разговор Корина со Стефи. В его квартире они окажутся вдвоем. Бертенев полезет за бумагами в сейф, там лежит пистолет... Он разберется-таки с Кориным. И пусть операция провалена, Шалимов выдаст все ЦРУ, Бертенев успеет скрыться...

Больше всего полковник сожалел о неудаче, дважды постигшей его людей в охоте на Корина, и об идиотском решении попытаться перетянуть его на свою сторону. Ведь знали, с кем имеют дело!

Самоубийственная, вызванная скорее нервным перенапряжением, чем рациональным анализом, преступная самонадеянность!

Корин в эту минуту был далек от подведения итогов и воздаяния хвалы самому себе. Его беспокоили последствия перестрелки в клинике. Примчится милиция, вмешается ФСБ - кто предскажет, чем это может кончиться!

– Мы сделаем так, - внес поправку в последующие действия Корин, обращаясь к Стефи.
– Я отведу машину к дому Бертенева и из его квартиры позвоню Смиту. Он приедет и заберет вас с Шалимовым.

Корин и Бертенев перебрались в кабину, Стефи и Шалимов остались в фургоне. Бертенев жил в центре, в паре кварталов от Лубянской площади.

Сам ли он выбрал такое соседство или так вышло непреднамеренно, но символичность совпадения позабавила Корина.

В подъезде восседал швейцар, но он лишь уважительно кивнул грозному жильцу. И сам Бертенев ничего не мог сказать старику, потому что пистолет Корина едва не упирался ему в спину.

В пятикомнатной квартире Корин первым делом проверил нет ли здесь кого-нибудь еще, а потом поднял телефонную трубку.

Алан Смит не спал. Вряд ли в эту ночь спал хоть кто-то из посвященных в операцию людей.

– Лондон тридцать, - сказал Корин. Это был личный код заместителя директора ЦРУ, означавший особые полномочия. Корин назвал улицу и номер дома Бертенева.

– У подъезда стоит фургон "Мердседес". Приезжайте немедленно, там вас ждут мужчина и женщина, Стефи Джонсон. Она в курсе всего и передаст вам мои инструкции. Дальнейшее обсуждение с Коллинзом. Я выйду на связь в самое ближайшее время. Все.

Он положил трубку. Побледневший Бертенев сидел на стуле под дулом направленного на него пистолета.

– Ну, Дмитрий Анатольевич, - мягко дожал Корин, - где же ваши материалы?

– Сейчас.

Бертенев подошел к сейфу и начал набирать комбинацию.

В дверь позвонили. Бертенев вздрогнул и обернулся.

– Кто это?
– спокойно, даже слишком спокойно произнес Корин.

– Не знаю.

Звонок повторился.

8

Дмитрий Анатольевич Бертенев не имел оснований питать к Корину нежную привязанность, но Корин был не единственным опасным для него человеком. Бертенев плотно попал на крючок к Шебалдину и Ласкерову.