Если ты вернёшься...
Шрифт:
— Могу составить компанию… хочешь?
— Ещё бы!
Улыбнувшись краешком губ Фадеев пересел на освободившееся рядом со мной сидение.
— Как жизнь, учёба?
— Нормально. Как и у всех…
— Слышал, ты в архитектурный поступил? С чего вдруг?
— Последовал за Рыжиком.
— И как оно? Не жалеешь?
— Нет. Учёба нравится, да и Алёнка всегда рядом.
— Я видел её однажды… в ресторане.
— Почему не подошёл?
— Она была не одна.
— Странно, почему я не в курсе? Когда это было?
— В последнюю неделю сессии.
— И… что?
— Она была с парнем.
— Тим? Так это наш одногруппник, мы в тот день экзамен последний сдали…
— Не заговаривай мне зубы Громцов. Я видел их, и то, как парень смотрел на Алёну. Он держал её за талию и шептал какие-то нежности на ухо.
— Исходя из чего ты сделал такие выводы? Подслушал?
— Громцов, ты слепой что ли? Или всё не можешь забыть её?
— Почему я должен забыть Алёну? Что-то не пойму ход твоих мыслей?
— Вы ведь жили вместе…
— И сейчас продолжаем!
— В смысле? Но ведь она…
— Что? Договаривай уже! Когда успел стать таким недотёпой? Ходишь вокруг да около, а напрямую сказать не можешь о том, что тебя волнует!
— Ты тон-то сбавь! Я ведь и ответить могу!
— Давно пора! Ответь, Фадеев! Почему ты тогда свалил, бросив Рыжика? Не отвечал на наши звонки, сменил номера. Не понимаю, что такого могло произойти?
— Ах, не понимаешь?
— Так ты растолкуй!
— Мальчики, тише, вы не одни! — шикнула на нас седая старушка, взирая на мир огромными глазами, увеличенными толстыми стёклами очков. — Совсем молодёжь распоясалась!
— Выйдем? — спросил Макс.
— Легко! — согласился я.
Выбравшись из вагона, мы отошли в сторонку и продолжили свой откровенный разговор.
— Я видел вас! Не увиливай Громцов! Слышал ваш разговор своими ушами!
— Да какой??? Никак в толк не возьму о чём ты???
— В тот день, когда вы оба решили скрыться от меня, не явившись на проводины.
— Когда умер дядя Паша?
— Да! Вы шли вдвоём по лестнице, и ты обещал, что никогда не бросишь её, будешь рядом.
— Я утешал девочку, потерявшую отца.
— Это мог сделать я!
— Так от чего не сделал? Где ты был Фадеев, когда был ей так нужен? Где ты был, когда твоя мать хлестала беззащитную девчонку обидными словами? В ресторане? Обжимался с Семёновой?
— При чём тут это?
— Притом! — не выдержал я, повышая голос. — Знал же в каких они отношениях, так зачем повёлся на провокацию? Любка скинула видео вашего танца прямо Алёне на телефон в очередной раз оскорбив её! Ты знаешь, что Рыжик думает, что ты оставил её в тот день ради белобрысой?
— Нет! Всё не так! Это вы двое предали меня! Вы даже ночевали вместе в квартире Морозовых!
— И что из этого? Мы были там не одни, Ирина Сергеевна и Сашка, ты забыл о них?
— Ты ведь обнимал Алёну! Я видел… — уже не так уверенно произнёс Максим.
— Ха! Обнимал? Да я весь вечер её практически на руках носил, потому что она всё норовила в обморок грохнуться. Как узнала, что отец погиб сама не своя стала. Ревела и ревела беспрестанно. Да! Я был рядом с семьёй Алёны! Потому что ты сам отдал мне это место, отправившись в ресторан, где тебя ждала Семёнова! Так кто из нас двоих предатель?
— Всё ошибка. Люба… наши матери оказались однокурсницами. Видимо хотели свести своих детей,
составив некий союз…— Не оправдывайся Фадеев! Ты сам во всём виноват! Я бы никогда не пошёл танцевать с той, что посмела поднять свою руку на ту, кого я люблю. Ни мать, ни отец, ни даже бабушка не смогли бы заставить меня переступить через себя!
— Выходит я подлец?
— А то, кто же? Бросить Алёнку в такой момент! Как только решился?
— Я не знал, что Павел Иванович умер! Не знал! Ты зря винишь меня в этом. Я был очень обижен на вас, мои мечты рухнули в тот момент, когда вы скрылись за дверями пятьдесят девятой квартиры…
— Приревновал в общем!
— Да…
— Ревность братишка, она ослепляет, не давая разглядеть истину. Я никогда не был с Алёной. Она — мой друг. И вместе мы живём лишь потому, что так удобнее и легче нам двоим. Между нами НИКОГДА и НИЧЕГО не было, кроме дружеских отношений. Я лишь заботился о девушке, большего она бы и не позволила.
— А Тимур? Ему явно нравится Алёна…
— Она красивая свободная девчонка, почему ты решил, что парни не должны проявлять к ней знаки внимания? Тимур — наш сокурсник, и да, Алёнка ему не безразлична. И что из этого? Ты же сам сказал, что отпускаешь, желаешь счастья… и даёшь свободу!
Максим стоял, опустив голову. Друг молчал в ответ, не защищаясь и не оправдываясь. Возможно ему было что мне сказать, но по какой-то причине парень не мог этого сделать.
— Пойду я Фадей, пора мне. А ты… звони, если захочешь встретиться. Буду рад. Номер всё тот же.
— Мы ведь больше не друзья? — настороженно произнёс Максим.
— Это ты так решил! Не я! Я не предавал нашу крепкую мужскую дружбу и не обрывал контакты. Ты сам всё придумал, в своей голове.
— Из всего вышесказанного следует, что я был неправ?
— Решай сам! Я всё сказал! Бывай!
— Гром постой!
— Извини! Действительно время поджимает! Не злись!
Быстрым шагом удаляясь от друга я вернулся на перрон и вошёл в вагон поезда. Двери закрылись. Сквозь заляпанное стекло смотрел на поникшую фигуру того, кто был когда-то моим верным товарищем, уносясь прочь от него. Мне было нисколько не жаль Фадеева, он сам пришёл к тому, что имеет. Сделав неправильные выводы, парень не счёл нужным поговорить и выяснить истину сразу, а обиделся, отгородившись от тех, кому был дорог. Пусть теперь самостоятельно выбирается из ямы, которую так старательно копал, пестуя возникшие на пустом месте ревность и горькую досаду. Максим, а не кто-то иной, нарисовал в фантазиях измену, которой отродясь и не было, и сам же в ней уверился.
Глава 30
Фадеев Максим
Громцов исчез так же быстро, как и появился, будто бы он привиделся мне. Я стоял у окрашенной стены, покрывшейся тонкой паутинкой трещинок и думал о том, какой я всё-таки болван. Не разобравшись убежал тогда в ночь, даже не поинтересовавшись у ребят, где они пропадали, и почему оказались вместе в столь поздний час.
Почему всё сложилось так, а не иначе? Будь у меня хоть капля мудрости, наше настоящее вполне могло реализоваться другим образом. Возможно, та, которую я так безусловно люблю, уже бы носила мою фамилию. Вероятно, мы бы жили под одной крышей, делили всё на двоих и были безмерно счастливы.