Если у вас нету тети...

— Прежде чем спрашивать, его надо поймать на чем-нибудь криминальном, чтобы было чем шантажировать, — не успокаивалась Алина.

Хорошо зная Алину, я поежилась. Вот уж для кого презумпция невиновности пустой звук. Сейчас ее изощренная фантазия сделает из Егора Кулакова Джека-потрошителя.

— Ой, чувствую, парень не прост, — накручивала она себя и вместе с тем меня. — Знаю я таких простачков, рубаха-парень, всем друг и товарищ, а у самого руки по локоть в крови. А если он Степу раньше нас рассекретил? Заманил ее на пустырь или завез на дачу? На дачу… Марина, ну как тут можно снять наблюдение? Даже Воронков попросил не спускать с Кулакова глаз. Сегодня пятница. Если не вечером, обязательно утром на дачу рванет.

— А если у него нет дачи? Что тогда?

— У всех есть, а у него нет? Ты как хочешь, а я пошла.

— Куда?

— Домой, переодеваться в халатик. На голову косынку повяжу и буду просто женщиной из народа. В таком виде никто меня не заподозрит в слежке. Ты пойдешь со мной?

— Нет, Алина, не пойду. Мне кажется, Воронков специально нам Кулакова подсунул, чтобы мы у него под ногами не путались.

— Кулакова тебе подсунул Сундуков, которому Воронков о нем в пьяном бреду проговорился. Помнишь пословицу «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке»? Короче, ты как хочешь, а я ушла. Экстренно понадобишься — позвоню на мобильный.

Алина стрелой вылетела из кабинета, а я стала думать, насколько верна пословица о трезвом и пьяном. Вполне возможно, права пословица и вместе с ней Алина. А может, и моя правда? Уж как-то не вязался у меня Егор Кулаков с образом преступника. Вполне возможно, парень что-то скрывает, но чтобы он оказался убийцей… Ну не видела я в Егоре убийцу, хоть убей, не видела.

Алина пропала на два дня и лишь изредка докладывала мне по мобильному телефону о своих наблюдениях за объектом. У Кулакова дачи не оказалось. Из города он уезжать как бы и не собирался. Утром в субботу он ходил на рынок, потом поехал в «Стройцентр», где накупил целую вязанку обоев. В воскресенье выходил за сигаретами и сопровождал жену в гости.

В понедельник Алина в «Пилигриме» так и не появилась. Но я ее и не ждала. Накануне вечером она мне позвонила и предупредила, что будет продолжать наблюдение за Кулаковым.

Я сидела в кабинете одна. Посетителей было мало, с теми немногими, кто к нам забредал, легко справлялась Алена, наша секретарша. Я смотрела в окно и думала о Степе: где она, почему не шлет весточку. Потом мои мысли изменили направление и вернулись к Кулакову: «Откуда у него чужой паспорт? Да мало ли как попал? Настин жених погиб. На войне такое случается часто. Паспорт и кулон парень мог потерять до того, как умер.

А есть ли у военных паспорта? Помнится, у них военные билеты. Паспорта они получают, когда уходят с военной службы. Значит, паспорт не мог быть украден. А кулон? Кулон мог быть похожим. И в-третьих, Куликов и Кулаков фамилии разные. Может, зря мы грешим на Егора? — засомневалась я. — А если взять и спросить у парня в лоб? Не обвинять загодя, а подойти и поговорить, лучше по-дружески».

Идея мне понравилась.

— Алле, Катюша? — я решила позвонить в «Гарант». — Это Марина Владимировна. Позови, пожалуйста, Егора.

— Бродит по этажу, — доложила Катя.

— Пусть никуда не уходит, мне надо с ним побеседовать.

— Увижу, скажу, — равнодушно ответила девушка.

Я схватила сумку и выбежала на улицу ловить такси. Мне нужно было торопиться, дабы опередить Блинову и перехватить Егора. Алина мне рассказывала, что, проводив объект до офиса, она дает себе поблажку и заходит в соседнее кафе выпить чашечку кофе. На часах половина десятого — время ей пить кофе, а мне ловить момент.

Глава 27

Мне повезло, я опередила Алину. Перед входом в «Гарант» мне не бросилась в глаза ни одна «женщина из народа». Старушек, нищенок и цыганок на горизонте также не наблюдалось. Заметь меня сейчас подруга, и можно сразу разворачиваться — никакого откровенного разговора с Кулаковым не получится. Алина станет брать нахрапом, обвинять, он обидится и замолчит или возмутится и выгонит нас. По большому счету, никаких прав допрашивать у нас нет, и Егор наверняка уже знает о том, что мы никакие не представители закона.

Я влетела в «Гарант» и побежала к лестнице. Сверху мне навстречу спускался Панов Игорь Владимирович.

— Здравствуйте, Марина Владимировна. К нам? По делу?

«Надо же, имя мое запомнил, не перепутал, не назвал Вероникой Алексеевной, — приятно удивилась я. — И вообще, он мужчина интересный, представительный. А если с ним поговорить о Кулакове? Интересно, что он скажет об этом парне? Я Егора знаю два дня и не могу о нем судить объективно, Панов же работает с ним несколько лет и может многое знать».

— Здравствуйте, Игорь Владимирович. Вы правы, я к вам по делу.

— Ко мне?

— Да, к вам. Мне нужно поговорить с вами об одном человеке, даже не об одном, а о нескольких, — путано выразилась я.

— О ком именно? — поинтересовался Панов.

— О Насте Графовой. Вернее, о ее парне. Даже не столько о нем, как о… — я замялась, не зная, в какой роли представить Кулакова.

— Настя погибла, а с ее парнем я знаком не был, — он с удивлением смотрел на меня с верхней ступеньки, и оттого я почувствовала себя неуверенно вдвойне.

— Игорь Владимирович, мне бы не хотелось говорить с вами на лестнице.

Действительно, разговаривать, когда мимо тебя толпами ходит народ, крайне неудобно.

— Я собирался перекусить, не составите ли мне компанию? — предложил Панов.

— С удовольствием, — согласилась я.

Мы вышли из здания, и Игорь Владимирович повел меня к своей машине. У него был серебристый «Мерседес» с круглыми фарами, в народе называемый «лупатый». Галантно распахнув дверцу автомобиля, он помог мне сесть.

— Куда поедем?

— Мне все равно.

— А разговор выйдет длинный?

— Надеюсь, — ответила я. — Речь пойдет о событиях семилетней давности, которые неким образом переплелись с недавними событиями.

— Тогда поехали на объездную дорогу, там на природе есть чудный ресторанчик.

— Так далеко? — удивилась я.

— Вы торопитесь?

— Нет, но… ведь долго ехать?

— Сейчас не час пик, за полчаса доберемся. Думаю, даже раньше.

Пока мы ехали по оживленным улицам города, Панов молчал, я тоже рта не раскрывала, боясь отвлечь его от дороги. Едва улицы стали менее оживленными, Игорь Владимирович попросил: