Если у вас нету тети...

— Ну, рассказывайте, что там у Насти было?

— Много лет назад она жила в Белозерске. У нее был близкий друг, с которым она дружила с детства и с которым собиралась связать свою судьбу, — начала я свой рассказ. Фамилию парня я намеренно Игорю Владимировичу называть не стала, хотела посмотреть на его реакцию, когда придет время спросить, как он относится к Егору Кулакову.

Звонок мобильного телефона прервал меня на полуслове. Не хотелось комкать разговор, но телефон так противно верещал, что пришлось ответить.

— Алло.

— Марина, ты далеко? — спросила Алина. Голос ее просто звенел от счастья.

— В городе, а что?

— А с кем?

— Да ни с кем, — пробурчала я, скосив глаза на Панова. Надеюсь, он не обидится на меня. — Что у тебя?

— Слушай, кажется, наш клиент созрел.

— Объясни.

— Он вышел из офиса и пошел по улице. Ведет себя крайне нервозно: постоянно оглядывается и глазами в толпе рыщет. Несколько раз ко мне присматривался. Но меня узнать трудно. Я линялый сарафанчик натянула, на ногах «вьетнамки», вокруг головы платок ситцевый в маковку повязала. Что называется, «от сохи».

— Ты от сохи, а телефон у уха от «Самсунга» последней модели. Нормальная конспирация!

— Да ладно. Я наушник в ухо вставила, а телефон в кармане, его и не видно.

— Еще лучше! Идешь, сама с собой разговариваешь. Так и в дурдом легко загреметь.

— Не перебивай меня, мне кажется, Кулаков направляется в милицию. Даже не кажется, он сейчас поднимается по ступенькам.

— Да? Интересно, зачем?

— А вдруг сдаваться? Совесть замучила. Ха-ха-ха, — торжествующе заблеяла Алина.

— Не знаю, не знаю. Все, пока.

Я отключила телефон. Игорь Владимирович уже выехал из города и свернул на объездную дорогу. Я повернула голову к окну. Скоро после лесополосы будет водоем. Но очень неухоженный: берег, поросший камышом, пляжа нет, много мусора. Не помню, чтобы здесь был какой-либо ресторан. Нам бы поехать в другую сторону. Там и природа красивее, и ресторанчиков разных пруд пруди.

«Мерседес» свернул с асфальтированной дороги и выкатился на тропинку, которая вела в глубь камышей.

— И куда это вы меня привезли? — поинтересовалась я. — Место глухое. Какой здесь может быть ресторан? Нет здесь никакого ресторана. Нам надо было ехать в другую сторону.

— Зато тихо. Никто разговору не помешает.

— Вы же хотели перекусить? — напомнила я об обеде.

— Я еще успею. — Игорь Владимирович улыбнулся одними губами. Глаза смотрели на меня пристально и настороженно.

— По-моему, мы не туда приехали, — неуверенно промямлила я и повторила: — Здесь нет никаких кафе и ресторанов.

— Приехали куда надо, — уверенно и жестко отрубил Панов. — Выходите, Марина Владимировна, из машины, пожалуйста, — сказал он, и в его тоне я услышала не просьбу, а приказ. Приказ, который не обсуждается, а выполняется. — Машина дальше не проедет.

— Так, может, вернемся?

— Вы ведь хотели поговорить со мной? — ухмыльнулся мой спутник.

— Уже нет, — честно призналась я, чувствуя, как от Панова исходит опасность, непонятная и неотвратимая.

— Правда? А вот у меня возникли к вам вопросы. — Игорь Владимирович смотрел на меня и, казалось, наслаждался моей растерянностью. — Выходите.

Я вышла. Съезд — две нечеткие колеи — уводил в глубь камышей. Июнь в этом году выдался дождливым и нежарким. Зелень буйствовала. Заросли камышей достигали человеческого роста. Я посмотрела на дорогу.

«Если мы пройдем вглубь еще метров пять или десять, меня и Панова видно не будет, а там делай со мной что хочешь, — уколола меня гнусная мысль. — Фу, откуда такие глупости? Можно подумать, Игорь Владимирович маньяк-насильник. Нет, конечно! И тем не менее, с чего это он так переменился? Куда делась его галантность? Я ведь только хотела с ним поговорить о Кулакове?» Так думала я и топталась на месте, идти в глубь камышей мне как-то не хотелось.

Панов тоже вышел из машины, запирать ее не стал. Скорей всего, он был уверен, что место безлюдное и шальной народ здесь не ходит. Разве что рыбаки? Только я не слышала, чтобы в этом пруду водилась какая-то рыбка. Недалеко был построен цех, в котором занимались выделкой кожи. Нечестные предприниматели использованные реактивы сбрасывали прямо в водоем, минуя фильтры и очистные сооружения. Какая же тут может быть рыба? А еще я вспомнила, что народ этот водоем и раньше, до строительства цеха, не жаловал. Дурная слава о нем ходила. Здесь купались одни самоубийцы. Местные рассказывали, что пруд достаточно глубокий, со дна бьют холодные ключи. На поверхности вода теплая, внизу холоднющая. В итоге пруд кишит водоворотами. Пойдешь купаться и не заметишь, как затянет в воронку.

«Ну и зачем он меня сюда притащил?»

— Поговорим? — спросил Панов, разглядывая меня в упор колючим взглядом.

Я вмиг почувствовала себя кроликом перед гигантским удавом. Он обошел машину сзади и оказался рядом. Теперь я могла передвигаться только в сторону пруда, путь к автомобильной дороге был отрезан.

— Поговорим, — ответила я, давая право моему спутнику разъяснить ситуацию.

— Зачем вам понадобилось ворошить прошлое? Откуда вы взялись? — зло и отрывисто заговорил Панов.

Он сделал шаг вперед, я попятилась в камыши.

— Должна же восторжествовать справедливость? — с геройским пафосом ответила я первое, что пришло мне на ум.

— Справедливость? А что вы о ней знаете? — хмыкнул Игорь Владимирович. — В мире есть одна справедливость — выживает сильнейший. Он и бог, и стратег! Остальные рано или поздно оказываются за бортом. Даже судьба помогает сильнейшим. Не удалось тебе с первого раза столкнуть соперника с колеи, не страшно, представится и второй случай. Судьба!

— А если судьба воздаст по заслугам и бумерангом тюкнет по темечку?

— Нет, так не бывает. Мир делится на жертв и победителей. А я победитель!

Я смотрела на разгорячившегося Панова и мучительно пыталась понять: о чем он? Он между тем говорил, говорил, не забывая делать в мою сторону шаги размеренные и медленные. Я попятилась. Вскоре под моими ногами зачавкала вода. Я оглянулась. За моей спиной камыши кончались, начиналась водная гладь пруда. У меня было два варианта: лезть в воду или остаться на месте. Я выбрала второй.