Если Уж попал в зелье...
Шрифт:
— Тётя Петт!
— Лита! Гнилые мухоморы… Где ты?
— В Виздрагосе. В нашем домике, в лесу. Тётя Петт, со мной всё в порядке! Слышишь?
— Слышу. Лита, мы скоро приедем!
— Вы только с тётей Руми не волнуйтесь за меня — хорошо? Со мной всё в порядке! И… Тётя Петт. Возвращайтесь скорее…
Миг — и всё исчезло. Пустой котёл — будто и не было! Лита никогда не видела, чтобы зелье исчезало само по себе. Она хотела расставить всё, что вытащил Уж, обратно по местам, но ноги подкосились, а в глазах стало темнеть.
— Драг!
— Эй! Эй…
Что-то хлестнуло по лицу.
— Пей!
Запах…
— Гнилые мухоморы, что за нестерпимая вонь!
— Согласен, пахнет не очень. Выглядит ещё хуже — не смотри! Пей!
Лита поморщилась, но всё же, пересилив себя, сделала глоток. Горечь была такой сильной, что она закашлялась. В горле першило, слезились глаза. Так плохо ей не было никогда! Даже тогда, в детстве, когда только-только начала просыпаться сила — и то было легче.
— Ну? Пришла в себя? — Уж смотрел на неё с явным сочувствием, а ещё…
Что-то было ещё. Что-то, что никак не хотело укладываться в голове. Ну, конечно! Драг не был удивлен. Он явно знает, что с ней.
— Драг, что со мной? Это…побочное действие оповещающего зелья, да? — простонала девушка, с трудом приходя в себя.
Удивительно, но после глотка этой убийственной гадости (и где только Уж это взял?), ей стало заметно лучше.
— Да ты гений, детка! — прошипел змей, грустно уставившись на неё.
— Что?
— Побочное действие. От оповещающего зелья. Так просто…
— Ты о чём? — голова перестала кружиться, комната приняла прежние очертания.
— Пойдём. Тебе надо поспать. Уже поздно, — змей скользнул к спальне.
— А как же… Как же тётушки?
Она устала, хотелось спать, ноги сами понесли к кровати — её собственной, в доме, где она выросла. Едва голова коснулась подушки, глаза закрылись сами собой.
— Приедут твои тётки, никуда не денутся, — прошипели над головой. — Спи, Лита. Спи…
Ведьмы, взявшись за руки, стояли плотным кругом, слегка покачиваясь и бормоча заклинания нараспев. В центре, на потрескавшемся, исписанном мелом паркете, лежал…череп дракона. Сокровище, на которое ведьмам и вправду оставалось лишь молиться, скрывая восторженные слёзы в тени надвинутых на лица капюшонов.
Броши в форме змеи поблёскивали в свете дрожащих свечей. Ведьмы медленно начали движение по кругу. Завершив его, разделились, и стали двигаться быстрей, всё громче произнося слова на древнем языке. Артефакт начал светиться — сначала совсем слабо, но затем…
В дверь постучали. Дом содрогнулся всем телом, хотя кто-то всего лишь ударил в дверной молоток. Не сильно, но этого оказалось вполне достаточно, чтобы ритуал был испорчен. Древняя магия не терпит подобных вещей…
Одна из ведьм резко скинула капюшон. Её глаза вспыхнули, а совсем юное лицо исказила гримаса гнева.
— Арнитта, — злобно прошипела она. — Я же сказала — не общаться ни с кем! Кто это может быть? А? Кто к ней ходит? Мужчина? Кто-нибудь знает? Я вас спрашиваю?!
Повисла тишина. Ведьма подняла руки к волосам — на руку ей вспорхнула небесно-голубая бабочка.
— Бедняжка, — ведьма улыбнулась. — Яда, девочка моя. Как же тебе, должно быть, тяжело в этом легкомысленном обличии… Пойдём, избавимся
от непрошеных гостей!— Тилия! — Атарина Ридея, отделившись от круга, вышла вперёд.
— Каррр! Каррр!
Огромный чёрный ворон взлетел с каминной полки и сел ведьме на плечо.
— Нам ни к чему лишнее внимание.
— Успокойся, Атарина, — отмахнулась хозяйка дома. — Я не так глупа, как ты думаешь.
Она раздвинула тяжёлые тёмно-синие шторы, отделяющие вход в спрятанную от посторонних глаз комнату — ткань с тихим шелестом опустилась, скрывая всех остальных.
Ведьмы не было около двух минут. Атарина Ридея прислушалась.
— …В другой раз, — услышала она голос Тилии Рейплнетт. — Что там у вас? Веснушки вывести?
— Веснушки, — прошептала про себя Ридея и вышла к хозяйке.
— Всё в порядке, — кивнула та, погладив тонкие полупрозрачные крылышки бабочки. — Продолжим?
— Да. Я сейчас присоединюсь, — Атарина Ридея улыбнулась.
Тилия ушла к остальным, а за входной дверью послышался слабый хлопок. Ворон каркнул.
— Знаю, милый, — успокаивающе погладила Атарина чёрные перышки. — Нам будет, что рассказать. Но мы с тобой расскажем не всё. Пока…
Глава 16
Глаза. Умные, немного грустные глаза зверя над мокрым носом. Пальцы Литы исчезают в густой, бурой шерсти. Она чувствует стук сильного, преданного сердца — низкое, утробное рычание ласкает слух. Она счастлива. Как будто обрела то, что так долго искала…
— Лита!
Лита открыла глаза. Какой странный сон… Девушка зажмурилась от яркого солнца, приветливо улыбающегося сквозь крошечное окошко домика в лесу. Её кровать. Запах кофе. Голос тёти Петт. Как будто и не было всего этого… Бала во дворце с загадочной смертью, салонов красоты, Ужа, странного поведения Арнитты Бузи в Волчьем переулке, синеглазого мага и целой колбы Золотого песка…
Сколько вопросов! Голова кругом… Ещё этот странный сон. Как же здорово проснуться дома, услышать родной голос и представить себе, что всё вновь, как прежде! Она — девочка Лита, сиротка, оставшаяся на руках у двух тётушек. Вокруг — лес, где с детства знакома каждая кочка. Всё это время у неё была одна забота — слушаться тётю Петти, собирать травы, следить за звёздами и лунным циклом, зубрить заклинания, сушить, растирать, толочь, молоть, отсыпать, пересыпать, взвешивать…
— Лита! Соня, сколько можно спать? Совсем избаловалась в столице… — ворчала тётушка.
Лита уже пробралась на кухню, закутавшись в плед и шлепая по деревянному полу босыми пятками. Не успела она устроиться за столом — перед ней тут же появилась чашка кофе, варенье, и горка горячих, золотистых оладий. Наверное, тётя Петт приехала ночью, когда Лита ещё спала.
— А где тётя Румильда?
— Я дала ей успокаивающее зелье, — Петунья положила на тарелку горячих оладьев, — Её, бедную, едва удар не хватил, когда мы поняли, что ты пропала! Ты должна будешь к ней зайти.
— Ворчишь, а сама меня балуешь! — Лита отправила оладушек в рот.