Если вам дорога жизнь

– Хочу во Флориду, – сказал Чак мечтательно, – не мешает прогреть косточки на солнышке. Определенного занятия не имею. Когда у меня кончаются деньги, устраиваюсь на работу, какая подвернется. Как накоплю малость, сразу же снимаюсь с якоря. Натура у меня такая, цыганская. А как ты?

– Я? Если честно, я всю жизнь мечтала встретить такого шикарного парня. И уйти с ним из этого глухого городка.

– К сожалению, – сразу загрустил Чак, – взять с собой тебя не могу. Я на нуле. Эх, была бы пара сотен, я показал бы тебе небо в алмазах!

И Мэгги решилась. Была не была.

– Если я достану три сотни, возьмешь с собой?

– Трех сотен, – сказал Чак, – нам хватит на целую вечность. Конечно, возьму.

Именно этой минуты Мэгги ждала весь последний год. Вот мужчина, один взгляд на которого заставляет бурлить кровь в жилах, да и на то, как следует жить, у них общая точка зрения. Да и косточки ей размять – лучше не пожелаешь.

Они договорились встретиться утром на автовокзале, чтобы отправиться на пару во Флориду.

Дождавшись, когда мать ушла по магазинам, Мэгги наскоро побросала в рюкзак свои нехитрые пожитки, черкнула несколько строк, что назад не вернется, добавила к своей кубышке полсотни родительских и покинула отчий дом навсегда.

Триста пятьдесят закончились через пару недель, какая там вечность! Среди прочих недостатков у спутника по житейскому морю обнаружилась страстишка ставить судьбу на кон, предаваясь азартным играм. Мэгги с замиранием сердца следила, как Чак беззастенчиво просаживает ее деньги, швыряя кости с двумя подозрительными типами, что прилепились к парочке по пути в Джексонвилл. Когда в ход была пущена последняя полусотенная, Мэгги дотронулась до рукава Чака:

– Может быть, надо остановиться, дорогой?

Шулера с издевкой посмотрели на Чака:

– Позволяешь своей бабе командовать?

Вместо того чтобы прислушаться к здравому голосу, Чак толкнул любовницу изо всех сил. Мэгги отлетела в сторону и ударилась головой о кочку так, что едва не потеряла сознание. Когда она очнулась, Чака раздели в пух и прах, а его партнеры растворились в полумраке.

– Слушай, зануда, деньги для того и созданы, – огрызнулся Чак в ответ на ее стенания. – Нечего вякать! Да найдем мы еще бабки, они под ногами валяются, остается их только подобрать.

На следующий день они подрядились на уборку цитрусовых и вкалывали на адской жаре неделю, пока не наскребли тридцать долларов. Потом двинули в сторону Майами.

Но и этих денег хватило ненадолго: надо же время от времени что-то совать в рот и платить за проезд. К тому времени, когда они набрели на заброшенную усадьбу, у них не было в кармане ни цента, и Мэгги сильно проголодалась. Последнее, что она съела, был холодный гамбургер, который кто-то оставил на скамейке… И все же она не жалела, что бросила родителей. Пусть она не знает, что ее ожидает впереди, без денег, голодная, бездомная, неумытая, но все равно это лучше, чем прозябать в камере с выцветшими обоями на стенах, сидя на диване перед телевизором.

Ничего, завтра будет день, что-нибудь обязательно подвернется. С Чаком не пропадешь. Мэгги примостилась поудобнее, собираясь заснуть, но какой-то посторонний шум привлек ее внимание.

По первому этажу кто-то бродил!

Она ясно услышала скрип рассохшихся половиц. Сердце девушки тревожно застучало. Она нащупала руку Чака и легонько ее встряхнула.

– Очнись, любимый!

Он застонал, но не проснулся. Отбросил ее руку и перевернулся на другой бок, но она снова ухватила его за запястье.

– Чак!

– Ну какого тебе хрена? – Он открыл глаза, приподнялся на локте. Даже в минуту опасности исходивший от него запах застоявшейся мочи и пота заставил ее зажать нос. – Что стряслось?

– Внизу кто-то ходит.

Девушка почувствовала, как напряглись его мышцы, и мгновенно успокоилась. Перед его физической силой она ощущала трепет и благоговение.

– Пожалуйста, прислушайся! – попросила она шепотом.

Надо отдать ему должное, он бесшумно поднялся, на цыпочках подошел к двери и приложил ухо. Никакого страха Чак не испытывал в отличие от нее, когда тихонько приоткрыл дверь. Мэгги сверлила его широкую спину взглядом, умоляя не подвергать себя опасности, но в Чаке пробудился первобытный охотничий инстинкт. Он чуть пригнулся, словно приготовился к прыжку, и страхи девушки временно улеглись. Он несколько минут прислушивался, потом закрыл дверь и вернулся на место.

– Ты права, малышка. Нас кто-то надумал навестить… Возможно, фараон.

Она уставилась на него.

– А полиции что здесь понадобилось?

– Дура, – яростно прошипел он ей в лицо, – мы же нарушаем право частной собственности. И если какому-то фараону неймется выслужиться перед начальством… – он закусил нижнюю губу мелкими зубами, – нас вполне можно упечь за бродяжничество.

– Бродяжничество? Мы же никому не приносим вреда.

Но Чак уже не слушал. Он вынул из кармана джинсов какой-то продолговатый сверток и сунул в ладонь Мэгги.

– Засунь себе в трусы. Если это взаправду фараон, пусть этого у меня не найдут…

– Чего «этого»?

– Ножа, бестолочь!

Он снова подошел к двери и неслышно открыл. Мэгги подождала, когда ее спутник выйдет, и перевела взгляд на сверток. Заложенное в каждой женщине любопытство не позволило ей поступить так, как приказал Чак. Она развернула тряпку и несколько секунд любовалась костяной рукояткой. Потом ее рука сама потянулась к кнопке, выступающей из ручки. Мэгги непроизвольно вздрогнула, когда с щелчком из рукоятки высунулось жало – три дюйма сверкающей стали. Она не знала, как спрятать лезвие обратно в рукоятку, поэтому вскочила с места, метнулась в дальний конец комнаты и спрятала нож под кучу ободранных заплесневелых обоев. Потом отправилась вслед за Чаком. Она обнаружила его у основания лестницы, ведущей вниз. Он сделал ей знак растопыренной ладонью: стой! Так они и застыли, вслушиваясь в тишину дома. Но ничего, кроме гулкого стука собственного сердца, Мэгги не услышала.

– Я спущусь, – прошептал Чак.

Мэгги вцепилась ему в руку.

– Не надо!

Казалось, он только того и ждал. Оказалось, что ее храбрый и отважный парень был напуган не меньше ее, и девушка в нем слегка разочаровалась. И тут из комнаты, расположенной слева от холла, донесся ясный звук шагов. Человек – виден был лишь его силуэт – вышел оттуда в холл. Заметив красный огонек от зажженной сигареты, Чак сразу же успокоился. Это не мог быть фараон. С недавних пор полицейским запрещено курить на дежурстве.

– Эй, кто ты? – сказал Чак, и его голос показался Мэгги строгим и зычным.

Наступила пауза. Силуэт замер, потом из него ударил луч мощного фонаря, заставив парочку отпрянуть и зажмурить глаза. Потом луч погас, и они вообще перестали видеть что-либо в кромешной тьме.

– Быстро подай нож, – прошептал Чак.

Мэгги, спотыкаясь на каждом шагу, бросилась в комнату, подбежала к груде обоев и подобрала нож.

– Шел мимо, увидел, что дверь открыта, – раздался мужской голос снизу, когда Мэгги уже вложила оружие в пальцы Чака, – вот и вошел.