Если вам дорога жизнь

Неудачливый убийца-любитель похолодел. Он вгляделся в безжалостные глаза и с отчаянием понял, что наступил финал его короткой, но грешной жизни.

Пок не сводил с поверженного глаз и гладил его кожу острием ножа.

– Признайся, шпана, хотел меня убить? – негромко спросил он. – Только не изворачивайся! Я не люблю, когда обманывают!

– Я хотел завладеть деньгами, – выдохнул Чак.

– Тебе так нужны деньги, что ты готов убить?

Пок убрал колено, встал и отошел в сторону. Поднялся и Чак. У него подгибались колени, по красному лицу струился пот.

– Тебе очень нужны деньги? – повторил Пок. – Забирай, если сможешь унести, – он похлопал по пластиковому ремню с кармашками. – Здесь двести двадцать долларов. – Он перевел взгляд на нож и, держа его за лезвие, протянул рукояткой к Чаку. – Держи свое сокровище.

Чак выхватил нож из руки индейца и занес лезвие над его головой. Пок спокойно смотрел на соперника.

– Давай, забери мои деньги, если получится.

Чак пожирал индейца глазами. Здесь было что-то не то. Этот невозмутимый взгляд, эта показная самоуверенность. Внезапно он понял, что стоит ему напасть, – и Пок без колебаний убьет его. Как? Чак этого не знал, но знал, что ему придет конец однозначно. Его напряженные нервы не выдержали. Нож выскользнул из пальцев и упал на траву.

– Значит, ты не такой дурак, как я подумал, – подытожил Пок совершенно спокойно. – Пойди умойся. От тебя воняет, как от протухшей свиньи.

Присмиревший окончательно Чак взял кусок мыла и пошел к воде. Пока он смывал с себя грязь вперемешку с липким страхом, Пок успел одеться и теперь покуривал сигарету.

Вымытый Чак, словно загипнотизированный кролик, подошел и сел рядом.

– Я долго искал именно такого, как ты, – сказал Пок. – Человека без совести. Ты собирался зарезать меня за две сотни долларов, а скольких готов убить за две тысячи?

Чак облизнул губы. С кем он связался? Да этому чокнутому место в психушке. Он вспомнил, как нож едва не располосовал ему горло, и его передернуло.

– Ты живешь, как последнее отребье, – продолжал унижать его Пок. – Грязный, голодный, а воняешь так, словно ночуешь в выгребной яме. А теперь взгляни на меня! Если мне что-то нужно, я это просто беру. Я должен бриться, потому позаимствовал бритву в супермаркете. Жратву я слямзил у какого-то недотепы, оставившего пакет на переднем сиденье и забывшего запереть дверцу. И деньги эти я украл. – Он постучал себя по ремню. – Двести двадцать долларов! Рассказать, как я их получил? Очень просто. Проголосовал на дороге, человек меня подвез, а я вместо спасибо его припугнул. Пистолетом. А когда человек испуган, он готов заплатить. Что такое зеленые бумажки, когда в глаза тебе заглядывает смерть? Я просто показал ему пистолет, а он выложил денежки. И никаких проблем с дефицитом бюджета. Страх заставляет толстосумов делиться награбленным, страх открывает кожаные бумажники и сумочки из крокодиловой кожи. – Он посмотрел на Чака в упор. – Я открыл способ, как внушить людям страх, чтобы хлынул водопад зелененьких.

Чак понял одно – он явный псих с навязчивой манией. Но нужно выслушать, не время давать советы, чтобы тот обратился к невропатологу.

Пок откуда-то извлек сигаретную пачку и протянул Чаку. Тот вытянул сигарету и жадно закурил.

– Расскажи о себе, – велел Пок. – Только без фантазий. Думаю, ты мог бы мне пригодиться.

– Я? – у Чака возникло жутковатое ощущение, что индеец говорил правду. А что если он действительно знает, как заполучить две тысячи долларов? – И что я должен делать?

– Чтобы тебе доверить свой секрет, я должен знать о тебе все. Или почти все.

Хиппарь размышлял не дольше секунды. Пок хочет узнать его поближе, пусть его. Ничем особенным Чак не рискует. А сомнительные эпизоды можно опустить. И начал рассказывать.

Грамоте он не выучился. Читать умел, но писал с трудом. Мать была проституткой. Отца в глаза не видел. В восемь лет стал главарем шайки малолетних, которая наводила ужас на торговцев. Чуть позже торговал прелестями собственной мамаши. Полицейских ненавидел с раннего детства, люди в проклятой форме не давали ему житья. В конце концов одного из них пришлось прикончить. Чаку тогда шел восемнадцатый год. Фараона этого в их квартале ненавидели все, потому что он брал деньги и все равно не давал послаблений. После того как Чак потерял на одной девице сорок долларов, он подкараулил хапугу и забил до смерти железным прутом. Полиция решила, что это сделали бомжи, и организовала облаву. В перестрелке трое были убиты. На них и списали смерть фараона. В двадцать один Чак крупно повздорил с одним субчиком, который вообразил, что сумеет лучше него пасти девиц легкого поведения. Отношения выясняли на ножах и, тело претендента заложили в бетономешалку. Тем самым бренные останки легли в фундамент нового здания муниципалитета. Вскоре после этого Чак нашел свою неправедную мамашу с перерезанным горлом. Наследство она оставила небогатое – сто долларов. Что ему оставалось делать? Он расстался с родным кварталом и отправился на юг. Пробродяжничал весь прошлый год, жил где придется, пробавлялся малым, но никогда не унывал, потому что все в жизни должно образоваться.

Он щелчком отбросил окурок.

– Вот и вся моя биография.

– Значит, на тебе висят два жмурика, – Пок с уважением посмотрел на белого. – Если ты войдешь в мое дело, придется убивать еще и еще. Ты готов рисковать свободой?

– Лучше, конечно, если нас после этого не поймают, – сказал Чак после продолжительного раздумья. Просто набивал себе цену – он давно решил, что за такую сумму, какую обещал Пок, не только убьет, но и вырежет на жертвах свои инициалы, если потребуется.

– Так что ты решил? Две тысячи – такой будет твоя доля.

У Чака перехватило дыхание.

– И что за эту сумму я должен буду сделать?

– План выверен до последней детали. Он сработает, как часы, тут и думать нечего, но одному мне никак не управиться. Расскажи о своей девчонке. Может пригодиться и она.

– Мэгги? – Чак пожал плечами. – Из приличной семьи. Сбежала на волю. Телка для утех в самый раз. Больше про нее сказать нечего.

– Да, – сказал индеец. – Она нам пригодится.

Чак, прищурившись, задумался. Потом неохотно покачал головой.

– С мокрыми делами ей не совладать. Она честная.

– Для реализации моего плана необходима девушка. Сумеешь ее уговорить?

– Откуда я знаю! Ты же не говоришь, что ей придется делать! Что за план?

Пок посмотрел на него. От этого пристального прицела холодных черных глаз у Чака по спине поползли мурашки.

– Ты уверен, что хочешь его знать?

– Что значит «уверен»? Ясное дело, хочу!

– Незадолго до этого ты сказал, что лучше, если нас не поймают. Так вот, гарантии дать не могу. Если я расскажу, ты в моем деле завязнешь по уши. А это пахнет стулом.

– За две штуки можно и рискнуть опалить шкуру. Ну, что за план?

Пок не спускал с собеседника пристального взгляда.

– Если я обо всем тебе расскажу, а ты вдруг вздумаешь скакнуть в кусты, то в живых тебе не остаться. Этот план я вынашиваю давно. И если я его открою кому-нибудь, он уже не будет только моей тайной, верно? Так что назад дороги нет. Либо ты со мной, либо готовься к смерти.

В руке индейца появился туповатый пистолет. Только что не было, и вдруг возник… как кролик из цилиндра фокусника.

Чак отшатнулся. Против пули бессильны слова и жесты.

– Так что тебе решать, жить или кормить червей. – Пок поковырял носком сандалии жирный чернозем.

– Сколько я на этом заработаю? – спросил Чак, чтобы выиграть время.

– Я же сказал, две тысячи баксов.

– А эти убийства? Ты уверен, что мы сможем улизнуть от полиции?

– Убить придется трех человек, а не население целого города… Все будет шито-крыто. План у меня замечательный, комар носа не подточит. Думаешь, я сгораю от желания сесть на стул? Но если сделаем все как надо, то отхватим много бабок. Сам понимаешь, что моя доля будет больше твоей.