Эстетика бродяг
Шрифт:
– Хм, вот ты какая.
– Все нормальные женщины такие.
– Ну, допустим…
– Помолчи, мы уже пришли.
Дома нас ждал уют и журнальный столик с вином и фруктами. Жила она одна и, судя по обстановке, очень даже неплохо. Имела, наверняка, в городе пару мест, где на неё пахали безмозглые трудоголики, и стригла с их усердия крупные и мелкие купюры.
Она была очень привлекательная, крашенная шатенка с зелеными глазами, лицом похожая на окончательно забуревшую Милу Йович с фигурой греческой вакханки. Она могла бы прослыть очаровательной, но холодный
Мы толком и выпить не успели, не поболтали, как она в постель потащила.
Свое дело я знал хорошо. Но только мы затеяли нашу полулирическую возню, как на меня снизошло озарение. Это что же такое в мире происходит, подумал я. Умная и красивая женщина, как минимум два образования, хватает с улицы первого попавшегося подонка и тащит в койку. А ведь кто-то добивался её по настоящему, мучился и любил, дарил цветы, безделушки всякие носил и ревновал. А то, может, любовь свела его с ума настолько, что он ночами стоял под балконом и пытался петь серенады. А ему от ворот поворот, мандой по влюбленному сердцу и с первым встречным в постель. Где, спрашивается, справедливость?
– Слушай, - прервав процесс на интересном месте, спросил я, - а у тебя был какой-нибудь отвергнутый поклонник?
– А как же, только почему был, он и сейчас есть. И не один.
– И он цветы дарил, в любви признавался?
– Да.
– А под балконом серенады пел?
– Нет.
– А ты ему взяла и отказала?
– Тебе-то какое дело?
– удивилась она.
– Почему? Почему?
– не унимался я.
– Что почему?
– Почему влюбленному поклоннику отказала, а меня меланхоличного подонка с улицы подцепила? Почему?
– Хм, забавный ты, - усмехнулась она, стараясь возобновить процесс.
– Влюбленному поклоннику сразу душу и сердце подавай. А мне простого секса хочется. Ты уж позволь, мне самой решать, с кем встречаться.
– Тебе волю дай, ты, наверное, и с чертом переспишь, - зачем-то ляпнул я.
– А ты что, пришел мне грехи отпускать?!
– она зло сверкнула глазами и выбралась из-под меня.
– Нет, - покачал я головой, сделав невинное лицо.
– Просто никак не пойму, как можно без любви совокупляться. Ты что животное?
– О, господи! А сам-то!
– воскликнула она.
– Причем здесь я, у меня жизнь давно не сложилась, - грустно сообщил я.
– Да, и вообще, я пропащий человек. Но ты… Ты такая милая.
– Пошел ты!
– Ха! Вот ты так! Вот она ваша правда жизни! Как на ладони! Города ваши - это клубки совокупляющихся змей! В этих тухлых местах вряд ли найдется место любви! Всё кругом пропитано фальшью!
– орал я и для убедительности добавил слова великого джазмэна: - Пристрели! Пристрели меня, пока я счастлив!
– Эй! Ты чего! Ненормальный?!
– возмутилась она.
– Почему ненормальный? Очень даже нормальный!
– паясничал я. – Может, я тоже когда-то в любви нарвался на такую же стерву. Я к ней с чувствами и дымящимся сердцем, а ей смешно было. И теперь вот тоже
– Ты чего выступаешь?! Козел!
– взорвалась она не на шутку.
– Я не выступаю, просто хочу понять, есть здесь любовь или нет.
– Ну ты и придурок!
Она с силой оттолкнула меня, да так, что я скатился на пол.
– Не повезло мне сегодня, - вздохнула она.
– Кретин какой-то попался. Слышь, ты, проповедник, одевайся и вали отсюда.
Она закурила сигарету и уставилась в точку на потолке - поза неудовлетворенной женщины. Я молча нацедил еще бокальчик вина и выпил одним глотком. Потом посмотрел с грустью на созвездие между ног. И зачем-то спросил, обращаясь к женщине, но не отрывая глаз от созвездия:
– Тебя хоть как звали-то?
– Катись, я сказала, мудила!
– отреагировала она.
Я глотнул пару раз прямо из горлышка, оделся как ни в чем не бывало и пошел. Правда, перед порогом не выдержал и признался:
– Мне сегодня, вроде как, тоже не повезло, озарение это совсем некстати пришлось. Хоть бы часом позже или на утро. Н-да.. Ну ты извини. Пока.
Она даже не глянула в мою сторону.
На улице не было ни души, ночь выкрала всех людей. А может, их и не было никогда. Этот город всегда был пуст. Мертвый пустой город, свалившийся за обшлаг вселенной. Или просто «мазар» - то есть могила.
– И чего это на меня нашло, зачем я на нее набросился?
– вспоминал я о рыжеволосой дамочке.
– Ешь виноград, а чей он, не спрашивай.
Добрел я до дома, все больше впадая в уныние и тоскуя. Сел в одиночестве у окна и допил всё, что имелось. Поздно, а сна ни в одном глазу. Тогда я лег, не раздеваясь, и долго лежал с открытыми глазами. Как вдруг нестерпимо захотелось поговорить с Богом. Откровенно. О справедливости. У меня даже в спинном мозге зажгло от острого желания обсудить такую интересную тему.
Он долго не хотел даже слушать меня, пока по моим щекам не покатились слезы. Тогда Он усмехнулся где-то внутри и тихо шепнул. Мол, успокойся, сынок, чего ты ноешь, и о какой, вообще, справедливости ты спрашиваешь, если у каждого своя правда жизни. И каждый из своего котелка эту правду и хлебает.
– Так что же делать-то?
– спрашивал я.
– Где искать хотя бы отблески любви?
– Поезжай к ангельским шлюхам, - посоветовал Он.
Только мы разговорились, как его позвали где-то еще, и Он сразу ушел. А я продолжал говорить и только на рассвете понял, что говорю сам с собой.
ангельские шлюхи
У любви вкус любви, у дерьма вкус дерьма. Рад, друзья, сообщить вам об этом. И хотя пробы не дали однозначного анализа, теперь все чаще одно выдают за другое. Но этот мир не в чем упрекнуть, он и так еле держится подгоняемый вожжами смерти и лжи. Да никто особо не расстраивается, кругом полно небожителей, которым подрезали крылья и сбросили на землю, чтобы они распробовали какой у чего вкус.
Давайте еще раз наберем по полной пригоршне того и другого, и попробуем. Надеюсь, мы почувствуем разницу.