Эстетика бродяг

Мы отказались от грибов, птиц и секса. Опохмелились и отправились на гастроли. Надо признаться, гастроли были делом приятным. Понимаете, в чем вся прелесть: «Мы к вам заехали на час! Привет, бонжур, хэллоу! А ну скорей любите нас! Вам крупно повезло!»

Мы выступали в разных концах города, откатывали одну и ту же программу без устали. Пели, танцевали и дебоширили. Потом возвращались в гримерную, которой нам служила моя квартира. Там мы бухали, блевали и переодевались.

– Мне не в чем ехать, у меня всё мятое, - спотыкаясь о бутылки, жаловалась Света.
–  Что делать?

– Примерь-ка это, - бросал ей Бертран жуткий халат непонятной масти.

– Нет, это слишком. Или все-таки ничего, - накинув халат на голое тело, позировала перед зеркалом Света.

Наташа, одетая в чей-то спортивный костюм, лежала в полной ванне и курила, стряхивая пепел в воду. В глазах у неё плясали огоньки безумного хохота, но лицо при этом оставалось медально серьезным. Со стороны можно было подумать, что в уме она решает задачки, умножает и делит. Или, по крайней мере, что-то вспоминает. Но в голове у нее гулял ветер, как на заброшенном чердаке пустующего несколько лет дома. Она курила сигарету за сигаретой и ждала сигнала, чтобы продолжить гастроли.

Всюду валялись бокалы, тарелки и бутылки. И хотя мы выбрасывали бутылки каждый день, их было столько, что никто бы не поверил, что мы вчетвером столько высасываем за ночь.

Давно я так не веселился. Вся эта здешняя vita giovanile, то есть молодежная жизнь, никуда не годилась без хорошей пьянки. Что бы мы делали без бухла, даже не знаю. Нормальным людям, дружившим с реальностью, хватало работы и телевизора. И только психам, участникам разных ансамблей, постоянно казалось, что их мучает жажда. Бухло, как кровь, сочилось из всех щелей их раненного мира.

Сначала я приглядывался к нашим подружкам, полагая, что они обыкновенные бл*ди. Но вскоре пришел к выводу, что они настоящие ангельские шлюхи. Знаете, то, что здесь происходит с нашими телами, порой может показаться трагичным. Возможно, так оно и есть. Но разве это всё, что мы имеем. Многие тела - это просто водолазные костюмы, в которых только и можно опуститься на подобную глубину.

А тела наших подружек двигались в пространстве по траектории атакующих истребителей. Они нажимали на гашетку всюду, где люди сыто скучали. И семейные обеды превращались в вертеп, а уличные праздники в революционные восстания.

– Гони! Гони!
–  дико смеясь, кричала Света и била по спине испуганного водителя.
–  Гони! Гони! Гони!

Мы только что выскочили из бара-караоке, где с успехом исполнили фирменные песни АББЫ: "I was so in love" и "Money, money, money". Но Бертран и Бешенная, танцуя, опрокинули несколько столиков - пришлось бежать, останавливая машины прямо по середине дороги.

Водитель и так, рискуя быть оштрафованным, выжимал больше сотни километров. Но Ракета, продолжая хохотать, хлестала его, что есть мочи. На лице водителя, уже никак не реагировавшего на Ракету, ясно читалась уверенность, что в его машину пробрались самые настоящие ведьмы, страшнее которых нет даже у вудуистов и в графстве Кентербери.

Ракета решила это опровергнуть, она была о себе другого мнения.

– Аааа!
–  на предельной громкости закричала она.
–  Яааа! Витас! Бл*аа!

И издала вой свихнувшейся сирены, у которой отрубили хвост. Вибрация была настолько мощной, что водитель ударился головой о руль, из носа у него потекла кровь.

– Сворачивай во двор, шеф!
–  успел крикнуть ему Бертран.

Мы по инерции въехали во двор и остановились. Не мешкая, выскочили из машины, а Ракета напоследок ударила бедолагу-водителя сумочкой по голове.

Мы неслись через дворы, как настоящая банда, подальше от места преступления.

– Бежим к Мише!
–  прокричала бежавшая впереди Бешенная. И нырнула в подъезд.

Нужная дверь оказалась открытой. Мы влетели в квартиру и сразу замерли на пороге, увидев нечто мало правдоподобное. Невероятное. И если это был не мираж и не наваждение, тогда, наверняка, розыгрыш или ловушка. Прямо по курсу, в нескольких шагах от нас, на середине зала стоял огромный овальный стол, полный еды и выпивки.

Не разуваясь, подталкивая друг друга, мы подобрались ближе и убедились, что предполагаемый пир не снится. И что самое невероятное - в доме ни души. Мы обшарили все углы, но не нашли ни людей, ни гномов. Это было к лучшему. Никому не пришлось уговаривать нас присаживаться к столу и заставлять пробовать угощения. Мы оказались в нужное время в нужном месте. Как говорится, бродячий пёс сам сыщет себе кость.

Стол был великолепен, девственен и щедр, он походил на город Веракрус накануне его взятия объединившимися флибустьерами Граммона, Ван Дорна и Лоренса де Граффа.

– Друзья!
–  обратился я, когда мы сели за стол и занесли приборы над блюдами.
–  Есть такая старая прованская поговорка: «Ешь виноград, а чей он не спрашивай». За это и выпьем! Бибамус!

Разграбление города Веракрус пошло бойко. Никто себе ни в чем не отказывал. Выпивка была хорошая, закуска тоже, и мы набрались в два счета. Нам уже было наплевать - кому принадлежал ужин.

Но кутеж не затянулся. Только настоящий художник-реалист смог бы изобразить на холсте картину немой сцены неожиданного появления хозяев стола. Пришедших тоже было четверо. Двое пятидесятилетних мужчин и с ними разукрашенные спутницы, едва ли моложе кавалеров. Они стояли в оцепенении, пребывая в глубоком шоке от того, как странно начинаются их посиделки. Надо полагать, кавалеры выбежали буквально на минутку, встретили женщин, купили цветы и презервативы, и вернулись. Но было поздно, мы еле держались на ногах. Почти всё было съедено и выпито, мы поработали не хуже термитов.

– Вы кто?
–  ошалело спросил один из мужчин.

– Мы домовички, - пьяно улыбаясь, объяснил Бертран.
–  Мы теперь тут будем жить.

Хозяин дома, а скорее всего это был он, с известной грустью посмотрел на Бертрана, словно выяснялось, что тот его блудный сын. Было понятно, что серьезный разговор без драки не получится. Но большого конфликта явно никто не хотел.

– Мы Мишины однокурсники, - вспомнил я о том, что здесь должен быть какой-то Миша.

– Миша - это я!
–  уже злясь, сказал хозяин квартиры.

– Миша! Привет!
–  закричала Ракета и бросилась к нему на шею.

Нас грубо выпихали за дверь, решив больше не выяснять, кто мы такие. Скажи мы им правду, что мы и есть тот самый популярный ансамбль АББА, а наши имена: Агнета Фэльтстког, Фрида Лингстад, Бьорн Ульвеус и Бенни Андерсон, наверное, они вряд ли поверили. Хотя, может, и поверили бы.

Нам многое сходило с рук. Однажды мы нарвались на уличных подонков. Те совсем не любят нянчиться, и будь другие времена, они, подобно французскому пирату Олоннэ, вырывали бы сердца из груди своих врагов. Они были уверены, что мы обыкновенные извращенцы, которыми насквозь испорчены большие города. И если они не собирались отрубать наши головы, то уж основательно встрясти намеревались точно.