Эта гиблая жизнь
Шрифт:
– Ну-ка, продолжа-а-айте! – воскликнула она, морща каменный лобик. – Ах, как интерэ-э-эсно! Ну-ка, ну-ка!
Она опёрлась плечом на стену и величаво скрестила руки на несуществующих грудях. Она забыла о надобности, ради которой неслась в туалет столь целеустремлённо.
– По башке бы буцнуть тебя... дура!.. – прошипел Ильин в последней, запредельной ярости и дёрнул крючочек замка, но было уже поздно: в прихожую выбежала Шурочка. Ильин увидел её глаза – и замер, словно споткнулся, на пороге отворённой двери.
– Шурочка, мне в самом деле пора... Ну... спасибо... ну... прости, Бога ради... – бормотал он, давя в себе бурю.
– Мама, кто это? – тихонько спросила
Шурочка быстро пригладила волосы, полуприсела на подзеркальную тумбочку и томно прикрыла глаза.
«Неужто играет?» – раздражённо подумал Ильин.
– Господи, Кимочка... – простонала она. – Ты опять убегаешь... опять убегаешь!.. Как странно сложилось у нас с тобой: ты всё время бежишь меня... Бог есть на тебя или нет?! – вдруг выкрикнула она некрасивым фальцетом.
Дарья Домовес хмыкнула. Из спальни показалась полнокровная рожа долдона. Клеопатра махнула на него рукой, и рожа скрылась. Клеопатра внимательно и серьёзно смотрела на Ильина и о чём-то думала.
– Тусенька, – продолжала тем же тоном Шурочка, – это... Ильин Ким Алексаныч. Прошу любить и жаловать...
– Я уже поняла, кто это. Тот самый «очень почётный гость». Мама, почётному гостю пора идти, – спокойно отозвалась Клеопатра.
– Да... да-да-да... Пусть идёт... – Шурочкапожалаплечами и скрылась за дверью в спальню.
«Прям сцена в пьесе!» – мелькнуло в голове Ильина.
– Ступайте же, – сказала ему Клеопатра.
Дарья Домовес (медленно, со значением):
– Туся, он меня дурой назвал и грозил по голове буцнуть! Только маме не говори...
– Да вы што, тёть Даш?! – вскинулась Клеопатра, и лицо её потемнело. – Он?! Вам?! Грози-и-ил?!
Ильин поднял руки, будто на него пистолет наставили, пятясь, выскочил за порог шурочкиного дома, захлопнул дверь – и перевёл Дух.
Наконец-то он в царстве свободы!
И – прочь, прочь отсюда!..
5. В джипе
Словно влекомый водопадом, он помчался вниз, несся, прыгая через две-три ступеньки, как школьник. И мысли неслись вскачь: да, Клеопатра его дочь, и не надо перед собой разыгрывать комедию, ломаться!., чай, не артист!., да, потому и перевелась из ГИТИСа Шурочка в вонючий Ташкент, под папино генеральское крылышко, что забеременела тогда, у Лешего камня, и не могла в гитисовской общаге обретаться!.. И сроки все совпадают: Клеопатра на дипломе после пятого курса, а поступила в университет сразу после школы, значит, ей сейчас как раз 17 + 5 = 22 годика!.. Это твоя дочь, Ильин!.. Но это ты обдумаешь после, после! – а сейчас – прочь, прочь!.. Домой!
Свежий – морозный – ветер был сладок, упоителен. Ильин остановился на тротуаре рядом со своей «девяткой» и вздохнул во всю грудь. Его кто-то крепко взял сзади за локоть. Он оглянулся. Двое молодых людей очень знакомого ему типа стояли вплотную к нему. Через миг и запястье его захваченной руки тоже оказалось пережато словно железом.
– Вы сейчас сядете с нами вон в тот джип, и мы вместе подождём дальнейших указаний, – вежливо выдохнул ему на ухо один из них. От бандита пахло ментоловой жвачкой.
Ильин опешил... Теоретически он знал, что в таком случае надо вопить, сопротивляться, попытаться отбиться и бежать со всех ног: в такой оживлённый час, когда полна улица свидетелей, бандюки не будут стрелять – но он просто не успел об этом вспомнить; времени ему не дали, и спустя секунду он уже был затиснут на заднем сиденье огромного джипа, стоявшего неподалёку от его «девятки», между двумя молодыми бандитами со стандартными: тяжёлыми и тупыми – мордами одноклеточных. Третий, сидевший за рулём, большим пальцем левой руки натюкал номер на такой же,
как у Шурочки, серебристой «Нокии» и произнёс в телефон негромко и буднично:– Клавдия Акимовна, у нас полный комплект.
Ильин увидел, как на крыльцо шурочкиного подъезда вышел плечистый Алик в кожаном пальто и неторопливо огляделся; за ним стремительно выбежала Клеопатра, всё ещё в распахнутой лисьей шубе. В распахе мелькал красный костюм. Открыв дверь джипа, она бросила:
– Мальчики, побудем снаружи!
Бандиты покинули джип. Клеопатра села впереди. – Ким Александрович, – низким срывающимся голосом сказала она, – нам надо Познакомиться.
Она, не оглядываясь, подала ему через плечо паспорт.
– Вы моя дочь, я уже понял. – Всё-таки взгляните!
В голосе у неё зазвучал металл. Ильин вспомнил: «Она у меня железная!»
Ильин отвернул верхнюю корочку паспорта и прочёл: «Ильина Клеопатра Кимовна».
– Мать честная... – прошептал он поражённо.
– Мама любит вас безумно! – Клеопатра чеканила фразы. – Всю жизнь! Она ненормальная во всём, что касается вас. – Клеопатра вдруг застонала, и Ильину показалось, что она рыдает. Однако спустя секунду она уже продолжала в прежней манере. – А вы – дрянь... Вы ничего не поняли в маме, в её чувстве к вам!.. Как видите, она мне даже вашу фамилию дала!.. – У Клеопатры перебился голос, и она всхлипнула, но мгновенно справилась с собой. – Она вас всю жизнь ждала, жила этим: встретить вас! И нате вам – встретила!.. Явился!.. Здрасьте пожалуйста! Перебаламутил всё! На тёть Дашу руку поднял! Да кто вы такой, вообще?! Что вы знаете о ней?! Тёть Даша двух сыновей в Афгане потеряла, у неё, кроме мамы и театра, нет ничего в жизни, она вкалывает как проклятая, по восемнадцать часов из-за стола не встаёт, больная вся насквозь, на иньекциях живёт! Потому что кругом одни поганки, вроде вас!
Клеопатра опять не то застонала, не то зарыдала. Ильин всё еще держал в руке её паспорт.
– Никаких дочерних чувств я к вам не испытываю. Так что слушайте внимательно! – Она оглянулась на него, неторопливо вынула из его пальцев паспорт. Её лицо в свете уличных фонарей сделалось словно металлическим. – Сейчас вас отвезут в одно место, откуда вы уедете только после того, как я получу с вас... ну, скажем, пятьдесят тыщ баксов. Где вы их возьмёте, мне по барабану. Надеюсь, что эта сумма вас разорит. Я хочу, чтоб вы разорились. Помыкайте горя, как мы с мамой помыкали. Ваша квартира стоит пятьдесят тыщ? Наверное, стоит. Что будет с вами и с вашей семьёй, мне начхать. Как вам было начхать на нас с мамой. («Я не знал!..» – отчаянно прокричал Ильин.) Не орите! Процедуру выкупа мы с вами обсудим через пару часов. Я приеду к вам, потому что сейчас я не могу оставить маму, из-за вас у неё опять приступ. Я выпровожу гостей и побуду с ней, пока она не уснёт. Свалились на нашу голову!.. Всё! Да, кстати: у меня есть деньги, мне ваши баксы не нужны. Плевать я на них хотела!!! Я их отдам театру. Пусть тёть Даша гонорар за «Шкатулку» получит вовремя!
И она выскочила из джипа. Ожидавшим её снаружи бандитам она повелительно бросила что-то – что, Ильин не расслышал. Алик в кожаном пальто обретался здесь же. Клеопатра убежала, а бандиты сели внутрь. «На дачу Фомы, а там видно будет!» – прокричал им Алик, и только сейчас Ильин разобрал, что у него нерусский акцент. Джип завёлся мгновенно и рванулся вперёд почти беззвучно, мощно и мягко – по-звериному.
6. Дача Фомы
Джип мчался по вечернему городу. Мимо летели многолюдные тротуары с красивыми женщинами на них, яркие витрины, вообще – жизнь, из которой его так немилосердно выдернули. Ильин посмотрел на часы. Пять минут восьмого...