Это было у моря

— Пришло вчера, по почте. Почтальон мне дал. Я ждала письма и открыла, не глядя. Прости. Я не хотела читать…

Арья медленно развернулась и ушла к себе. Санса осталась одна на ступенях — только Ним села рядом и легонько заскулила. Она поднялась еще на проем вверх. Арьина псина потащилась за ней.

Надо было прочесть. Она осторожно вытащила из узкого конверта одинокий, слегка помятый лист бумаги.

“Привет!

Подумал, что в письме будет сказать проще. Звонить я больше не буду — эта хренова трубка сбивает меня с толку. Собирался доехать до тебя и сказать лично, но решил, что это только осложнит ситуацию — а это совершенно ни к чему: и так-то непросто.

В столице я познакомился с другой женщиной. Моего возраста. Как-то сразу завязалось — ну ты знаешь, как это бывает: ощущение, связь. Хотел сказать тебе сразу — но духу не хватило. Да и не знал — будет ли что-то дальше — ну, после, сама понимаешь. А она сама перезвонила потом — ну и пошло-поехало. Мне очень жаль. Но ты, верно, уже чувствуешь, что и для меня, и для тебя так будет правильно (зачеркнуто) — честно. У тебя уже налаживается жизнь — теперь появился шанс и у меня. Не пробуй меня искать — это уже не имеет смысла.

Хотел сказать тебе спасибо за все — за то, что ты мне дала. За то, что, в каком-то смысле, вытащила меня за уши из вечной спячки и чернухи. Я вечный твой должник. Как бы там ни было — наша история останется одним из самых ярких и странных эпизодов в моей жизни. Надеюсь, что у тебя все сложится так, как ты того заслуживаешь. И что ты встретишь-таки кого-то ближе к тебе по возрасту, и он сделает тебя счастливой. Иначе ему придется иметь дело со мной (зачёркнуто).

Еще раз прости. И не бери в голову. У нас все равно не было будущего — слишком уж мы разные. Теперь, когда клетка сломана — нет надобности цепляться за нее. Лети!

С.”

Санса медленно села на ступеньки. Вот и все. Теперь было понятно, почему ехал, почему не добрался. Почему не звонил. А когда звонил — говорил так странно. Искать было некого. Ждать — тоже. И вправду — клетка сломана. Ребра впиваются в плоть — дышать нечем. Куда же теперь лететь? И главное, чем лететь — если крылья вырвали с мясом? Санса посмотрела вниз, в проем. В холле маячил Бран.

— Санса, я тебе нашел автобус, что идет на станцию. Если ты хочешь успеть до приезда Джона — тепе надо поторопиться…

Она усмехнулась. Тем, кто собрался летать — автобусы без надобности…

— Уже не надо. Торопиться уже некуда. И не к кому…

— Я не понял. Чего?

— А ты еще не в курсе? Я думала — все знают уже. Погоди — я тебе сброшу.

Она легко отпустила тонкий листочек. Тот перевернулся два раза и проплыл в проем, задел чугунное плетенье перил и приземлился прямо Брану на колени. Как точно она попала — прямо в цель…

— Что это?

— Видишь — письмо. Разъяснительное. Арья его получила вместо меня. А теперь оно-таки добралось до адресата…

Бран поправил очки и приблизил листок к лицу. Лицо его, по мере прочтения приобретало все более растерянное выражение.

— Ну что, заценил? Вот и все — проблема исчезла сама собой. Или как там: клетка сломалась. Теперь я могу пускаться в свободный полет — меня отпустили…

— Санса, по-моему, ты делаешь поспешные выводы! Тебе не кажется, что все это — блеф?

— Как это?

— Ну, для меня это выглядит как довольно неуклюжая лажа. Да ты и сама же говорила — и Арья тоже…

— Что?

— Ну ваши разговоры по телефону… — потупив взгляд, сказал Бран.

— Что ты хочешь сказать? Арья подслушивала наши разговоры, дело в этом?

— Ну да. Некоторые. Она же мнит себя всевидящим оком…

— Проклятая девчонка, и что ей неймётся… И ты слышал?

— Нет, она только рассказывала. Говорила, что все очень трогательно и чисто. До слез просто.

— Ей сейчас будут слезы — я ее потрогаю, мерзавку…

И тут Санса вспомнила последние их с Сандором разговоры, которые, по всей видимости, и подслушала Арья. Внезапно на нее накатило волной полнейшее необратимое тяжелейшее, слепящее, скручивающее в узел все тело отчаяние. Она уронила голову на руки — лишь бы не рыдать. Лишь бы добраться до своей комнаты. Хотя бы до двери…

— Бран, извини, мне надо побыть одной. Не показывай это письмо никому.

— Я принесу его тебе.

Снизу на нее смотрела смущенная Арья. Санса отвела взгляд и поднялась.

— Санса, прости! Ну это случайно получилось…

— Ага, случайно подслушала, случайно прочла… Оставь меня в покое, Арья. Не сейчас. Если принесешь письмо, сунь его просто под дверь. Когда наши вернутся, скажи — я легла спать. Что голова очень болит…

— А ты… Ты ничего не собираешься глупого делать?

— Что, вскрывать себе вены? Травиться? Или выбрасываться из окна? Нет, с этим я уже завязала. Уверена, что про мои прежние попытки ты тоже знаешь. Джон прав. Он не стоит того. Просто мне надо полежать. Подумать, хорошо? Не лезь ко мне.

— Я и не собиралась. Хорошо, что ты все же понимаешь. Обычный дерьмовый обманщик — только и всего. И уж точно не стоит он того — да вообще, ничего не стоит.

— Ага. Хорошо. Спасибо за мнение. Прости, я пойду.

Она зашла внутрь (вместе с ней в комнату скользнула Ним, но, казалось, что Санса этого не заметила), закрыла и заперла дверь.

Арья медленно побрела вниз, к Брану. Забрала у укоризненного брата письмо, поднялась наверх подсунула бумажку под дверь, как и обещала. Прислушалась — приложив ухо к двери: ничего. Вообще никаких звуков. А она-то думала, что Санса там утонет в рыданиях, по своему обыкновению. Хорошо, что Ним с ней — не так тоскливо. Арья тихо отошла от спальни сестры и спустилась вниз, размышляя о том, что, похоже, в этом мире есть такие ситуации, когда плакать не могут даже такие принцесски как Санса. Она то это уже давно выучила — когда тошно — особенно хреново — слезы все опошляют. Как было на похоронах — и отца и матери с братом. Видимо, Санса тоже до этого доросла. Ну да — клетка сломана. Туда ей и дорога…