Это было жаркое, жаркое лето
Шрифт:
От такой поистине невероятной лжи у Ольги просто перехватило дыхание:
— Да как вы можете! Как только вы могли обо мне такое подумать! — Она непременно заплакала бы от чудовищной обиды, если б давно не выплакала все свои слезы — в последний раз поминая несчастного Филипыча. — Почему вы мне не верите?
— А почему я должен вам верить? — Капитан пожал плечами. — Вы говорите мне одно, а он совсем противоположное. И где же правда? От очной ставки с ним вы упрямо отказываетесь. А все эти ваши загадочные упоминания о каких-то кассетах? А ну-ка, гражданка Скрипка, или сейчас же рассказывайте мне все как было, без утайки, или
При угрозе капитана устроить очную ставку сердце Ольги опять ушло в пятки — нет, это просто невозможно! Но почему капитан вдруг так к ней переменился? Что наболтал про нее этот подонок?
Не поднимая на капитана глаз, вся пунцовая от стыда, запинаясь и делая долгие паузы, она рассказала капитану обо всем, что сотворил с ней «Илья Матвеевич» в спортивном зале особняка. Со всеми отвратительными и постыдными для нее подробностями…
— Вот так-то будет уже получше! — с удовлетворением произнес капитан. — Давно бы так! — Показалось ли ей, что в его голосе прозвучали какие-то торжествующе-веселые нотки?
Ведь она все еще не решалась поднять на него глаза.
— А теперь, гражданочка, я должен провести с вами следственный эксперимент, — жестко объявил капитан.
— Какой… какой еще эксперимент? — Ольга все же осмелилась на него посмотреть.
— Следственный, — теперь спокойно повторил капитан.
Своим странным поведением он не нравился мучительно переживающей свое вынужденное откровение женщине все больше и больше. — Сейчас мы пригласим сюда вашего «режиссера», и вы воспроизведете с ним все те действия, о которых только что мне рассказали. Ну, не по-настоящему, разумеется, — успокоил ее капитан. — Все необходимое для этого уже подготовлено. — Он вышел из-за стола и подошел к другому, почти такому же, стоящему чуть поодаль. Когда он сдернул материю, укутывавшую что-то находящееся на этом столе, Ольга едва сдержала вскрик — на его поверхности была закреплена видеокамера, своим бесстрастным глазком объектива направленная прямо в их сторону. Не в силах оторвать от страшного предмета своих глаз, в которых затаился страх, молодая женщина молчала, пребывая в самом настоящем шоке от увиденного.
— Вы… вы что… вы надо мной издеваетесь?.. — ошарашено прошептала она, и наконец перевела на мужчину широко распахнувшиеся от ужаса глаза.
— Ничуть, — спокойно возразил тот. — По закону положено произвести следственный эксперимент, чтобы в точности уяснить, как все на самом деле происходило. Ведь в деле существует еще очень много неясностей.
Ольга растерянно молчала, не зная что и подумать. Если он действительно собирается пригласить того подонка, и ее вновь коснутся его грубые руки… Ведь она даже от опознания отказалась, боясь встретиться с ним лицом к лицу, а то, что предлагает капитан… Но все-таки, почему он так изменил к ней свое отношение? Ольга чувствовала страх. Теперь она уже боялась абсолютно всего, и этого капитана тоже.
— Вы боитесь, что он будет к вам прикасаться? — догадался тот. — Вам противно?
— Не просто противно. Это же… это же просто омерзительно! И еще я очень боюсь, — призналась женщина.
— А тогда мы с вами сделаем вот как… — решил капитан, включая камеру. — Хотя это и против наших правил, да и расходится с требованиями уголовно-процессуального кодекса, — размышлял он вслух, — но
я пойду вам навстречу. Я сам буду изображать вашего насильника! — окончательно решил он.— И что… что я теперь должна делать? — обреченно спросила Ольга.
— А вот что, — подходя к ней вплотную, принялся объяснять Решетников. — Встаньте-ка… Да вставайте, вставайте же! — громко приказал он, уже стоя за ее спиной. — Представьте себе, что это спортивный «козел». — Подтолкнув парализованную страхом женщину к столу, он похлопал по нему рукой. — И что, говорите, было дальше?
— Он положил меня грудью, — еле слышно произнесла Ольга.
— Ложитесь! Повторяйте свои действия, чтобы все было в точности как тогда, с насильником! — приказал капитан. — Показывайте, показывайте!
Ольга неуверенно легла грудью на стол, боязливо оборачиваясь на находящегося сзади мужчину, чувствуя себя при этом нелепо и униженно, и одновременно с этим испытывая все усиливающееся чувство страха. Когда ее спины неожиданно коснулись ладони капитана, она в отчаянии попыталась выпрямиться, но жилистые и, не смотря на худобу, оказавшиеся очень сильными мужские руки, вновь, как это происходило с ней совсем недавно, крепко прижали ее к столу…
— Не надо! Что вы хотите со мной сделать! — в отчаянии закричала Ольга, которая как и в недавнем случае с «режиссером», только сейчас, с изрядным запозданием, лишь в самый последний момент начала понимать, к какому страшному окончанию неминуемо приведут ее все эти жуткие приготовления, уже явно вышедшие за рамки дозволенного, и чем для нее закончится весь этот «следственный эксперимент». Но… но ведь такого просто не может быть!.. Она же не где-нибудь, а в милиции… Это же просто нелепо!..
— Я не хочу! Нет!.. — Одна из мужских рук оторвалась от ее спины и уже задрала платье, нетерпеливо сорвала трусики… — Не хочу! Не надо меня… нет… нет… — Ее голос слабел, она чувствовала, как твердая, налитая жаром мужская плоть с жестокой неумолимостью протискивается в ее анальное отверстие, уверенно продираясь все глубже и глубже, причиняя при этом столь знакомую ей мучительную боль… — Нет же… нет… нет… не надо, пожалуйста…
Вот в ее ягодицы уже уперся жесткий мужской лобок, и нетерпеливо пульсирующий член замер на какую-то краткую секунду в вожделении, чтобы через мгновение взорваться нетерпеливо-яростным ритмом…
Вдруг четко осознав, что ее с поистине фатальной неизбежностью ожидает в самом конце этого циничного надругательства, девушка бессильно уронила голову… Ей очень хотелось потерять сознание, как это было в первый раз, но избавление все не приходило. С ней сейчас оставалась только боль. Одна лишь боль, отвращение, и никакой надежды на спасение…
«Я просто сошла с ума… Я просто сошла с ума… — подобно заклинанию повторяла женщина, лежа вечером на диване в „комнате для свидетелей“. — Этого просто не может быть…
Это сон, мне надо лишь проснуться… Просто проснуться…»
Все происходило, как нельзя более точно повторяя предшествующие события — тошнота, раковина, чистка зубов, забытье… Опять тошнота… Все было точно так же. Отличалось только место действия и мужчина, который все это с ней проделал. И все это не где-нибудь — в милиции… И что ей теперь делать? Что все это означает?.. Она сошла с ума — вот и все… Надо ждать Филипыча, он ей все объяснит и поможет. Но ведь он же, кажется, убит. Бедный старик… А она? Она сама — жива или нет?