Это было жаркое, жаркое лето

Вскакивая и снова бросаясь в драку, прекрасно понимая, что если они не одолеют этого страшного амбала, то он их попросту поубивает, четверка нападавших изо всех сил старалась переломить ход сражения. Первым удачно попавшим оказался Голова — от его точного удара правой у противника лопнула губа, но тот, не обращая внимания на такие мелочи, продолжал яростное сопротивление. Правда, дыхание у него явно сбилось, а скорость кулаков несколько поуменьшилась — одному против четверых даже такому здоровяку было тяжеловато.

Вскоре Мелкий, все же ввязавшийся в драку, прекрасно понимая, что в противном случае его потом изобьют свои же, удачно проскользнул в тыл оборонявшегося и бросился ему под ноги. Сокол вовремя нанес еще один результативный удар по лицу южанина и тот, перекувыркнувшись через Мелкого, упал на спину в густую траву. Пытаясь достать его ногами и постоянно промахиваясь в возникшей сутолоке, нападавшие зло матерились и подбадривали друг друга, стараясь при этом не слишком шуметь. Все же мужчине, несмотря на множество пропущенных ударов, почти удалось подняться с земли и неизвестно, чем бы закончилась затянувшаяся схватка, если бы Сокол не ударил его по голове вовремя подвернувшемся под руку камнем. Неудачливый кавалер захрипел и упал навзничь. Тут же, не теряя ни секунды времени на передышку, его принялись обшаривать нетерпеливые, трясущиеся от перенапряжения руки, стараясь не пропустить ни одного кармана. Дрын, только сейчас придя в себя, с трудом присел на корточки и застонал, обхватив голову руками. Когда все было закончено, Голова, вскочив, негромко крикнул:

— Все, конец, роем! Где Светка? — И мельком глянув на Дрына, скомандовал:

— Мелкий, Умник, тащите его вдвоем!

Быстро! — Компания принялась поспешно удаляться, оставляя неподвижно лежащее на земле тело…

Позже, сидя в подвальной штаб-квартире, участники подводили итоги. На столе лежали престижные часы «Омега», золотая цепочка, золотой перстень с маленьким бриллиантом, ключи с брелоком, записная книжка и бумажник, в котором оказалась незначительная сумма российских рублей и тысяча двести долларов США. Голова удовлетворенно потер руки:

— Неслабо! — Но в его голосе сквозь радость прорезались тревожные нотки.

Светлана сидела как на иголках. Чувствовалось, что она сильно переживает.

— А вы его не убили? — задала наконец девушка мучивший ее вопрос.

— Что с этим черножопым аферистом сделается? — пренебрежительно отмахнулся Голованов, но особой уверенности в его голосе не было. — Сама, кстати, виновата — на хрена такого амбала подцепила? Да он сам нас чуть не поубивал! Что, не видела? Тебе еще ноги за такой сюрприз повыдергать не помешало бы.

— А я виновата? Он сам ко мне приклеился, как только увидел. Да так, что не оторвать. Не нравится, иди сам снимай в следующий раз, может у тебя лучше получится… — Света еще не протрезвела и потому нисколько не боялась гнева Головы. — А что, подкрасим тебя — и вперед! — даже развеселилась она.

— Поговори мне еще, — проворчал Голованов больше для порядка. Он был доволен добытой суммой, а все остальное являлось ерундой. Правда, какое-то сомнение все же не покидало его, поэтому и было слегка тревожно на душе.

— А если он какой-нибудь крутой? — Дрын, еще не до конца пришедший в себя, будто прочитал его мысли. — Ведь нам тогда может и звиздец настать.

— Если найдут, — возразил ему Голова, убеждая заодно и себя, — только вот хрена им всем. Но в этом кабаке светиться больше нельзя, согласен. Что-то у нас не очень-то гладко получилось… Да, Дрын, а чего ты с баллончиком-то телился? — вспомнил он. — И отчего он не подействовал?

— А черт его знает. Может бракованный какой попался?

Или, еще я слышал — на некоторых не действует, особенно если пьяный… Ну и приложил же он меня, до сих пор в башке гудит. Здоровый, падла, — уважительно добавил Дрын.

— Так что будем делать дальше? — напомнил Сокол.

— Сменим кабак, — решил Голова. — Хотя жаль, «Якорь» был самым клевым, да и недалеко… В общем, там посмотрим. А сейчас, — он потер руки, — будем делить добычу…

Швейцар-охранник из заведения Бодрова, моментально признав приятеля своего патрона, предупредительно распахнул дверь. Мышастый посмотрел на часы — до встречи оставалось пять минут. Зная, что Лысый любит точность и появится минута в минуту, он не спеша вошел в зал ресторана и двинулся к отдельной кабинке, где они обычно сидели во время нечастых в последнее время встреч. Едва, оставив своего телохранителя снаружи, он уселся за покрытый белоснежной скатертью стол, появился Бодров. Точь-в-точь, — отметил Мышастый, вставая.

По нему можно часы сверять. Широко расставив руки, они заключили друг друга в объятия.

— Не часто ты меня балуешь своим появлением, — радостно провозгласил Лысый. — Что, дела одолели? Или завел себе молоденькую любовницу?

— Да какие там дела, — отмахнулся Мышастый, — так, ерунда, одна текучка.

— Ну, а насчет второго? — подмигнул Бодров. — Не злоупотребляешь?

— В наши годы не особо-то разгуляешься, — с наигранной грустью вздохнул Мышастый, глядя на собеседника с хитрецой.

— Что, какие-то нелады с этим делом? — заинтересовался тот. — Ты смотри, мы тебе его в миг на ноги поставим. Есть у меня на примете один старичок — знахарь; или, как сейчас модно говорить — экстрасенс. Тот, говорят, руками вокруг этого дела покрутит, побормочет — и настоящий Ванька-встанька получается. Так что скажи, если надо, вмиг организуем.

— Да нет, — отмахнулся Мышастый, — с этим делом пока все в порядке, не жалуюсь. Да и откровенно говоря, было б что, так я лучше не старичка-целителя пригласил бы, а молоденькую целительницу, и она не заговорами да рукомаханиями, а язычком да губками быстро бы мне все в порядок привела.

Откинувшись на мягкую спинку стула, Бодров оглушительно захохотал:

— Ты, я вижу, Антон, все такой же острый на язык! Тебе пальца в рот не клади!

Хорошо вышколенный официант почтительно, но без излишнего подобострастия принял заказ и моментально удалился. Через непродолжительное время стол был уставлен всевозможными аппетитно выглядевшими блюдами, закусками, выпивкой. Неспешно смакуя действительно вкусный обед, не забывая и о выдержанном коньячке, к которому оба были неравнодушны, если только не было появлявшегося порой настроения пить именно водку, они вели обстоятельный разговор, стараясь по возможности избегать деловых тем — оба пришли сюда просто повидаться друг с другом, отдохнуть, расслабиться, поделиться новостями. Лишь перед самым окончанием застолья Мышастый извлек из закоулков памяти просьбу жены и произнес:

— Слушай, Александр Иванович, совсем вылетело из головы… Что там у тебя с неким Романовым? Он тебе где-то дорогу перебежал?

— Романов, Романов, — наморщил Лысый свой ленинский лоб, пытаясь вспомнить, — а ну, освежи в памяти, в чем там дело?

— Да дверь его универсама что-то вдруг вылетела, огорчен парень.

— А, этот… — вспомнил Бодров. — А с чего ты, Антон, взял себе в голову, что это моих рук дело? А?

— А чьих? Ребятишки, балуясь, новогоднюю хлопушку рванули? — засмеялся Мышастый.