Это было жаркое, жаркое лето

Подошедшие к дверям Голова с Умником осторожно заглянули в комнату и замерли, с трудом переводя дыхание — напротив топчана, где сидели Лешуков со Светой, у стены расположилась оружейная пирамида с карабинами — то, за чем они сюда приехали, их единственная цель… Лешуков, обнимая слегка упирающуюся девушку и пытаясь привлечь ее к себе, с пьяной строгостью взглянул на появившиеся в дверном проеме физиономии и произнес, грозя пухлым пальцем:

— Э-э, нет, братцы! Я вас сюда не вызывал! Видите, мы тут с девушкой… Тет-а-тет, как по уставу положено… — Но, тут же переменив мнение, сконцентрировавшись и расправив грудь, громко приказал:

— Отставить! Кругом! Ко мне! Смирно!

Никуда и не думавшие уходить ребята зашли в комнату и присели на край топчана, со стороны Светланы.

Лешуков, тыча рукой в пирамиду с карабинами, принялся бахвалиться теперь на новую тему:

— Видали? Все мое! Кто сунется, враз мозги вышибу! — И уже в который раз, вспомнив про какого-то ненавистного ему майора, взревел:

— Майор! Расстреляю ж, мать твою!.. — Затем его грузное тело неожиданно обмякло — видимо последний глоток алкоголя потихоньку добрался до серых клеток и, завалившись на Светлану, Лешуков захрапел, пуская изо рта пузырьки слюны.

Девушка, брезгливо сморщившись, попыталась сбросить с себя его тушу, но удалось ей это только с помощью подоспевших Умника с Головой.

— Кажись, все готовы… — тихо произнес Голованов. — Умник, иди проверь!

Тот вышел в соседнюю комнату и быстро вернувшись, сообщил:

— Нормалек! Один там пытается встать, но вряд ли у него что получится. — И, прислушавшись к доносившимся звукам возни, добавил:

— Пусть барахтается. — При этом он не отрываясь смотрел на вожделенные карабины.

Голова, уже стоящий возле пирамиды, кивнул и осторожно, с каким-то неожиданно охватившим его трепетным чувством взял в руки крайний из них. Любовно погладив гладкий деревянный приклад, он произнес:

— Вот они, голубчики… — И тут же перешел на деловой тон:

— Все будем брать или как?

— Нам нужно пять, — кивнул Умник. — А тут восемь — на три больше, херня какая… Унесем!

Сейчас же, не теряя ни секунды, они принесли сумку, расстелили два куска брезента и аккуратно, под аккомпанемент безмятежного храпа начкара уложили карабины, тоже предварительно разбив их на две равные кучки. Затем, завернув их в брезент и плотно перевязав припасенной веревкой, прикинули получившиеся свертки на вес:

— Тяжелые, суки!.. — И только когда уже совсем было собрались на выход, Голова вдруг вспомнил:

— Идиоты! А патроны-то, патроны!

Чертыхнувшись, они бросились снимать кожаные подсумки с патронами с ремней спящих солдат. Некоторых пришлось переворачивать, кто-то пьяно упирался и дело несколько подзатянулось. Наконец все восемь подсумков, сменив хозяев, перекочевали в спортивную сумку гостей. Голова вспомнил о выпивке и на всякий случай прихватил оставшуюся бутылку самогона. Сумку доверили нести Светлане. Взвалив на плечо не столько тяжелый, сколько неудобный сверток, довольный Голова скомандовал:

— Вперед! — И они вышли на свежий воздух…

Выбравшись с территории части в лес и прикинув направление, друзья зашагали по сырой траве, с трудом ориентируясь в сгустившихся сумерках. Пройдя безостановочно порядка полутора часов, подгоняемые страхом возможной погони, они окончательно выдохлись и еще через какое-то время еле волочили ноги. Первой не выдержала Светлана. Сбросив с плеча на землю давно опостылевшую ей тяжеленную сумку, она решительно заявила:

— Хватит с меня! Давайте передохнем!

Голова, поначалу хотевший было напомнить девчонке, кто здесь командир, все-таки решил не начинать неминуемо последовавшую бы перепалку, так как чувствовал, что и сам валится от усталости с ног. Присев прямо на свертки с карабинами, ерзая на жестких углах каких-то металлических деталей, Умник пробормотал:

— Холодно, черт! Надо было потеплей одеться…

Света, у которой от холода уже давно стучали зубы, потеснее прильнула к своему парню, тут же приобнявшему ее за плечи, а Голова неожиданно вспомнил:

— Во блин! У нас же бутылка есть!

Мгновенно извлеченная из сумки бутылка самогона была не мешкая запущена по кругу.

— Ну и гадость! — скривилась девушка, сделав глоток.

— Не хочешь, не пей! — Голова выхватил у нее бутылку и отпил изрядное количество.

Затем последовала очередь Умника… После второго круга бутылка опустела и он разочаровано зашвырнул ее в кусты.

— Надо было еще взять, — вздохнул он. — Там еще одна или две недопитых стояли…

Никто ему не ответил. Света вспомнила про брюки и извлекла их со дна сумки, куда положила свой пакет. Тут же стянув шорты, она принялась переодеваться, не стесняясь ребят — комары зверски искусали ей все ноги. Даже Голова, уставший и продрогший не меньше других, не стал комментировать такое событие, в другое время не оставшееся бы без его пристального внимания.

— Слушайте, — заговорила Света, закончив переодевание, — а собственно, где дорога? Неужели мы за два часа не прошли этих несчастных трех, или сколько там, километров?.. — Умника с Головой уже давно занимал этот вопрос и им пришлось признать, что они заблудились. — Тоже мне, мужики, — презрительно фыркнула девушка, — ну и что мы теперь будем делать?

— Пойдем дальше, — решил Голова, отбрасывая в сторону докуренную сигарету и вновь взваливая на себя нелегкие обязанности командира. — Куда-нибудь да выйдем…

Но лишь к утру, когда давно рассвело, они услышали далеко в стороне гул проезжающей автомашины… Тут же изменив направление, через полчаса они уже подходили к грунтовой дороге. Расположившись на всякий случай за кустами таким образом, чтобы можно было в любой момент нырнуть в спасительное укрытие зелени, они стали ожидать подходящий транспорт.

— Нам нужен грузовик, — заявил Голованов, пытаясь прикурить последнюю отсыревшую сигарету. — В легковушку не влезем, в автобусе светиться нельзя… — И выругался:

— Ну чего она все время гаснет?

— Наверное мой женишок, Лешуков, вспоминает! — засмеялась Света. — Мне, небось, свинок давно кормить пора!..

А протрезвевший старший сержант Лешуков в это время сидел на топчане, обхватив взъерошенную голову своими огромными лапами, окруженный перепуганными бойцами с помятыми физиономиями, среди немыслимого бардака — заблеванных и зассанных полов, перевернутой посуды, смешавшейся с остатками закуски, — и не обращая внимания на непрерывно звучащий с искореженного пульта сигнал вызова с поста, время от времени начинал тихо подвывать, наподобие собаки, потерявшей своего хозяина. Лешукову отчаянно не хотелось в дисбат…