Это не моя война

Они подошли к трем стоящим в ряд одноэтажным, но довольно высоким деревянным постройкам казарменного типа, в одну из которых Боцман и завел Карину. Внутри было довольно просторно, правда, мебель состояла всего лишь из нескольких стульев и множества двухэтажных железных кроватей, расположенных рядами. На этих койках и разместились оставшиеся бывшие заложники, среди которых Карина сразу приметила Влада. Среди присутствующих не хватало только Глеба, который активно занимался вопросом возвращения их на родину. К вошедшим тут же направился Митяй, но остановился на полпути, удивленно присвистнув.

– «Голова обвязана, кровь на рукаве, след кровавый стелется по сырой земле…» - наклонив в бок голову, негромко напел Митяй некогда знаменитую песню о Щорсе, в своей манере оценив внешний вид Карины. Эту песенку любил напевать отец девушки, когда находился в приподнятом настроении.

Девушка с удивлением осознала, что у Митяя был сильный хорошо поставленный голос, а сравнение ее с командиром Красной армии даже показалось забавным. Когда к ней торопливо приблизился Влад, обеспокоенно осматривающий ее забинтованную голову и бледное лицо, она и вовсе на миг почувствовала себя, как дома.

– Ты как, стажерка? – поинтересовался ее самочувствием Влад.

– Будто по мне танк проехал, - честно ответила она ему.

– Еще бы!
– Вклинился в их разговор Митяй. – Слышал, что от того места, где тебя держали, в принципе мало что осталось. Снаряд прямо в здание угодил, так что ты, считай, в рубашке родилась.

– Но моей голове все же прилично досталось, - показывая на пострадавшее место, пожаловалась Карина. – Мне такое привиделось…

– И что тебе привиделось? – С вежливым интересом уточнил у нее Митяй, вот только его ухмылка будто приклеилась к губам и выглядела как-то неестественно.

– Я видела того человека, ну, который был у ручья, - принялась было рассказывать Карина, но осеклась, перехватив быстрый, словно молния, обмен взглядами между Митяем и Боцманом.

Мужчины при этом выглядели абсолютно спокойными, однако Карина чувствовала, что они как-то внутренне подобрались, отчего у нее на душе заскребли кошки, а под ложечкой неприятно засосало. Оставив девушку на входе, Боцман неторопливо прошел дальше и опустился на один из стульев, спрятав взгляд.

– Мне ведь он не привиделся, да? – сглотнув комок в горле, спокойно спросила она, в глубине души уже зная ответ.

– Кто? – С олимпийским спокойствием уточнил у нее Митяй, скрестив на груди руки.

И эта его деланная недогадливость в совокупности с защитной позой окончательно подтвердили опасения Карины. Тот человек на самом деле находится вместе с ними на базе. Девушка застыла на месте, погрузившись в свои мысли, пытаясь упорядочить их хаотичный бег. Вот она в той камере, падает на пол, сильный удар по голове, потом темнота. Как она выбралась из-под завала? Она подумала про свой амулет, он ведь висел у того йеменца на шее. Карина вспомнила, как мужчина нес ее и выглядел рассерженным, но в то же время обеспокоенным.

– Тебя не должно быть здесь.

– Тебя тоже.

В тот момент она была уверена, что видит сон, а вот ему, похоже, пришлось не по душе, что Карина находилась на военной базе. За это он упрекал ее?

– Почему она до сих пор здесь?

– Мы делаем все, что в наших силах.

Откуда-то из глубин памяти всплыли услышанные фразы, заставив ее поморщиться. Тот человек говорил с ней, а потом он говорил с Глебом, значит, он оказался раньше с ней после обвала в камере. Неужели именно этот человек спас ей жизнь, достав из-под завала? Карина подняла взгляд на Влада, который выглядел обескураженным и явно не понимал, о чем идет речь. Затем она посмотрела на внешне невозмутимых спецназовцев и поняла, что те не станут ей ничего рассказывать. Но ведь она может найти ответы в другом месте, неожиданно озарило ее. Приняв решение, Карина развернулась и молча направилась к двери.

– Стоп, стоп, куда это ты собралась? – Митяю потребовалось пара секунд, чтобы обогнать девушку и встать у нее на проходе.

– Я должна, - твердо произнесла девушка, надеясь, что в ее взгляде он прочитает уверенность, и малой толики которой она на самом деле не испытывала.

– Ты никому ничего не должна, - с расстановкой произнес Митяй, будто хотел внушить ей эту мысль.

– Он был там, - не стала она ходить вокруг да около, - я должна поговорить с ним.

– У тебя точно сотрясение мозга, - покачал головой Митяй, - иди приляг на свободную койку, а завтра обо всем поговорим.

– Сегодня, - слегка тряхнула головой Карина, от чего по ее лицу прошла болезненная гримаса. – Я хочу все выяснить сегодня.

– Он был здесь, - с большой неохотой признал Митяй. – На базе он сейчас или нет, мы понятия не имеем, об этом нам никто не докладывает.

– Это ведь он меня вытащил из камеры, - это прозвучало не как вопрос, а как утверждение, и молчание Митяя было красноречивее любого ответа. – Значит, он спас мне жизнь, я должна хотя бы поблагодарить его.

– Да ни черта ты не должна! –начиная терять терпение, Митяй невольно повысил голос. – Единственное, что ты должна сделать, так это уложить отдыхать свою упрямую задницу, на которую с таким упорством ищешь приключений.

И снова Карина понимала, что он был прав, но что-то глубоко внутри восставало и требовало сделать по-своему. Однажды она уже последовала совету внутреннего голоса, и в этот раз собиралась поступить так же. Вопреки доводам рассудка, оназнала, что ей нужно пойти и разыскать этого загадочного человека, к которому у нее было столько вопросов. Вздернув подбородок, она сделала шаг в сторону выхода, и почти уперлась в преграждающего ей путь Митяя. Их взгляды скрестились, словно шпаги дуэлянтов, высекая из глаз гневные искры у обоих.

– Ты туда не пойдешь, - в голосе Митяя слышалось предостережение.

– Хочешь, чтобы он сам за мной пришел? – Вопросительно приподняв бровь, осведомилась Карина, отчаянно блефуя.

– Пусть попробует, - кровожадно оскалился Митяй, и, судя по всему, это предположение показалось ему невероятно заманчивым.

Понимая, что это тупик, Карина решила зайти с другой стороны:

– Я под арестом? – громко, чтобы ее было хорошо слышно всем присутствующим, уточнила она холодным расчетливым голосом.

Митяй сразу определил официальный тон ее вопроса. Понимая, что физически не сможет противостоять ему, она, похоже, решила отыграться на нем по-другому, и, вернувшись, домой, начнет строчить кляузы на такого-сякого Митяя, ограничивавшего ей, бедной-несчастной, свободу. Нечто подобное с ним уже случалось, последствий особых, конечно, не было, но вот лишние нервы эти разборки потрепали. Но самое главное смотрит, зараза такая, на него, как солдат на вошь, мол, сначала американцы под замок посадили, а теперь «и ты, Брут».