Это офис, детка!

На выпускном я решила признаться ему в любви. Нарядилась: впервые надела каблуки и длинное платье, на которое копила целый год, подрабатывая репетиторством. Но к середине вечера мой герой напился, и его стошнило прямо на мой шикарный наряд… Все одноклассники ржали до колик – как же, впервые Вика облажалась, как простая деревенская лохушка!

При первой же возможности я уехала в Москву, поступать в юридическую академию.

Поступила без проблем, подогреваемая злостью и желанием доказать, на что я способна. Учеба давалась легко, оставалось время на подработку, что при моем материальном положении было ой как кстати. В Москве пришлось снимать комнату, общежития мне не досталось. Денег катастрофически не хватало.

Со своими я перестала общаться сразу же после выпускного. Никогда не забуду того вечера, когда я прибежала домой вся заплаканная, в перепачканном платье, в надежде уткнуться в мамино плечо и получить от нее слова утешения. А вместо этого – как ушат холодной воды:

– А чего ты ожидала?! Он же москвич, у него отец полковник, не сегодня-завтра ссылка ихняя кончится, снова уедут в свою Москву. А ты кто? Тоже мне, губу раскатала!

На третьем курсе я выскочила замуж. Как-то быстро, особо не раздумывая. Он читал у нас трудовое право, а я сидела на первой парте, гипнотизируя его своими большущими глазами. Он бледнел, краснел, заикался, натыкаясь время от времени на меня взглядом. А через месяц мы подали документы в загс.

Судьба – большая чудачка. Проклиная свое детство, вечно работающую и хронически устававшую мать, отца – новогоднего Деда Мороза, я вляпалась в ту же историю. Родилась Маша, оставлять ее было не с кем, поэтому приходилось таскать девочку с собой на все лекции. Преподаватели злились, но меня спасало только то, что я была круглой отличницей, сдавала все зачеты и экзамены без поблажек.

Денег не было. Муж-преподаватель подрабатывать не желал, писал по вечерам докторскую. В какой-то момент, обезумев от недосыпа и вечной чехарды семейных забот, я схватила дочь в охапку и повезла к маме.

В родном доме меня встретили прохладно. Брат женился, у него самого было уже двое малышей. Все они жили в нашей маленькой квартирке, с мамой и папой, который вернулся со своих северов совсем больной.

Переночевав, наутро я уже возвращалась в Москву.

Внезапно мужу подфартило, его пригласили работать в иностранную компанию. Я с облегчением вздохнула. Раздали долги, купили квартиру в кредит. Забрали дочь, она пошла в садик, стало полегче. А когда у нас появилась Анюта, наша незаменимая Мэри Поппинс, стало вообще в кайф. Мы познакомились совершенно случайно: выхожу как-то утром из квартиры и вижу: сидит женщина на ступеньках, плачет. С виду вроде не бомж, прилично одета. Оказалось, приехала из Украины к родственникам на заработки, а отношения не сложились. Полгода помогала им по хозяйству бесплатно, только чтобы разрешили пожить, пока работу не найдет. Сначала все были довольны – пожилые родственники получили бесплатную рабочую силу, а молодая женщина – угол в московской квартире. А потом начались придирки: плохо готовит, много денег тратит на продукты, пыль со шкафов не вытирает. Анюта оправдывалась, говорила, что старается изо всех сил, даже времени нет работу хорошую найти – все время и силы уходят на обслуживание стариков. Пыталась устроиться продавщицей в палатку, но там нужно было работать и днем и ночью – родственникам это не понравилось. Она плакала, объясняла, что приехала заработать денег маме на операцию… В один прекрасный момент не выдержала и высказала им все, что накипело. Те, конечно же, дали ей от ворот поворот. Чемодан за дверь – и пошла на все четыре стороны.

Что меня заставило в тот день спросить, отчего тетка так рыдает, – одному богу известно. Но, словно почувствовав внутри какой-то толчок, остановилась, выслушала печальную историю, молча взяла ее чемодан и вернулась в квартиру. Уже с новоиспеченной няней для сына.

Мы с мужем смогли наконец съездить к морю, которого я никогда до этого не видела. Да я и на самолете-то никогда не летала, только на поезде ездила, в плацкартном вагоне…

Мой красный диплом и два иностранных языка помогли без проблем устроиться на работу. В компании я была нарасхват. Соглашалась ездить в командировки в самые отдаленные Кукуевски и Засраченски. Зачем начальству понадобился юрист с двумя иностранными языками, я так и не поняла. В моих «подшефных» регионах народ разговаривал на «чисто-конкретном» наречии. А в суде – своя, профессиональная лексика.

Процессы выигрывала без труда, берясь без страха за самые запутанные дела, даже и «с душком». Бывало, важные персоны встречали меня прямо у трапа самолета, приставляли охрану, сажали в машину и везли прямиком на суд. А оттуда обратно в аэропорт или на вокзал. Да, молодая была, безбашенная. Ничего не боялась, верила в силу своих знаний, в отточенное на МИДовских курсах ораторское мастерство и опыт, который с годами становился на вес золота, – с такими-то клиентами! Именно тогда я расслабилась и решилась на второго ребенка. Муж, узнав на очередном УЗИ, что будет сын, чуть не обезумел от радости.

Звонок из больницы раздался в самый неподходящий момент – дебаты в суде приняли характер настоящих боевых действий. Меня срочно вызывали в Москву: муж попал в аварию и сломал позвоночник.

Следующие несколько лет прошли как в тумане – сначала больницы и консультации с лучшими врачами Москвы, потом – постоянно лежащий дома муж, дочь, маленький Алешка, суды… Маша к тому времени училась в Англии, со мной не разговаривала, мы давно уже общались через мужа. Она все время повторяла, что я бессердечная мать, называла меня Снежной королевой. Каждое семейное застолье заканчивалось скандалом, после того как она начинала рассказывать свою любимую душещипательную историю из детства: «Я заболела ветрянкой, у меня поднялась температура, а ты улетела на свой очередной суд. И только папа спас меня, только ради него я не выбросилась из окна. Мне хотелось тебя наказать, чтобы ты наконец вспомнила, что у тебя есть дочь!» Это повторялось из года в год. Сначала я пыталась подключить психолога, мы ходили на консультации вместе в дочерью и мужем, но ситуация не менялась. Через какое-то время я махнула рукой и сосредоточилась на сыне. Ну, что поделать, для своей дочери я оказалась плохой матерью…

От психушки меня спасли только Анюта и мои тайные побеги из Москвы на два-три дня. После очередного выигранного дела я садилась в машину и ехала в Шереметьево. Покупала билет на ближайший рейс куда-нибудь в Европу и улетала – без вещей, с одной маленькой сумочкой. В Париже, Лондоне, Амстердаме, Мадриде я долго бродила по улицам, сидела в маленьких кафешках, разглядывая прохожих. Заходила в дорогие магазины и с каким-то остервенением примеряла самые роскошные наряды, скупала их пачками, привозила в Москву, даже не распаковывая. Куда я могла надеть эти Диоры и Шанели?! На очередной суд в Верхнем Урюпинске?

Однажды, прогуливаясь по берегу Сены, увидела парочку глухонемых, которые о чем-то оживленно болтали на языке жестов. В их руках было столько экспрессии, столько жизни и оттенков, что я застыла, как каменное изваяние, не в силах оторваться от этого волшебного молчаливого театра. Через какое-то время парочка, заметив мой пристальный взгляд, поспешила уйти подальше. А я еще долго стояла на набережной, пытаясь осознать, что со мной происходит. Мне казалось, что я поняла все, о чем разговаривали эти двое:

– Ты должна решиться, уедем сегодня же!

– Я не могу его так бросить, мы прожили вместе шесть лет. Пойми, он ни в чем не виноват!

– Он просто пользуется тобой, ты что, не видишь этого?!

– Я люблю тебя!

Я повторяла и повторяла последнюю фразу, прижимая правую руку к груди, с каждым разом ощущая, как что-то там, в глубине, начинает оживать, шевелиться, тянуться вверх, к свету… Теплая волна, вначале робкая и неуверенная, поднималась все выше и выше, пока не выплеснулась наружу мощным потоком рыданий.

– Мадам, с вами все в порядке? Вам нужна помощь?

– Мерси, мерси, не волнуйтесь, я в порядке. Мне очень хорошо. Мне так хорошо, как не было много-много лет. А может быть, и никогда не было…

Анна

В первый раз я попала в Большой театр, когда мне было шесть лет. Бабушке, жене участника войны, щедро выдали на работе два билетика на «Щелкунчик».

Мы с мамой приехали из своей Балашихи пораньше, чтобы погулять по центру, полюбоваться наряженными новогодними елками, сходить на Красную площадь. В Москве я бывала и раньше, но этот приезд мне запомнился особо. Все было какое-то волшебное, нереальное – и улицы, засыпанные снегом, и люди-снеговики с сугробами на шапках, и красные троллейбусы, обвешанные маленькими гирляндами. А когда часы на Спасской башне пробили шесть, мама стала поторапливать меня: она хотела пораньше прийти в театр, зайти в буфет и поесть вкусных пирожных.