Это я, Эдик

– Порежут… – прошелестел он. – Прячьтесь, дядя… А лучше бегите.

– Щас как дам током, – пригрозил я всем врагам сразу и помахал шокером.

– Ой! – И молодой монстр исчез.

– То-то же.

Убедившись, что оружие наготове, а гаденышей вроде нет (валявшийся у стены, кажется, мирно уснул), я двинулся по коридору. Но не прошел и трех метров, как поравнялся с ответвлением, из которого меня пугал яйцеголовый. И вот оттуда на меня обрушилась настоящая лавина ощеренных рыл.

К счастью, пластиковую трубу я отбил, а то бы она громко ударилась об мой череп. Еще один малыш вцепился мне в рукав зубами (рук у него не было), другой стал корчить жуткие рожи, третий дергать за штаны. Но самым страшным оказался высокий мутант, похожий на сухое дерево. Он резко протянул из мрака корявые ручонки, каждая длиной в полтора метра, и намертво вцепился мне в горло.

Проблеск мудрости не дал мне врезать по ним шокером, иначе разряд благодарно вернулся бы в мою собственную башку. Что тогда случилось бы с моим обездвиженным туловищем – Аллах ведает.

Еще повезло, что это был неопытный душитель, а то бы худо мне пришлось. Я вскинул руки, стряхнув зубастого поганца, дернул ногой (второй типчик с визгом отвалился и загремел по ступеням в подвал), а потом развернулся влево и насколько смог далеко выбросил во тьму пятку, вооруженную каблуком.

Некто клацнул зубами, чем-то хрустнул, булькнул и отцепился от моей шеи. Тогда я прижег шокером задницу волосатика, что ласково обнимал трубу, отнял ее и приставил ко рту.

– На колени! – заорал я. – Уши отрежу! Умою!

Испуганный вздох мутантского полчища был мне ответом.

– Васятку можно взять? – жалобно провыл владелец трубы. Он походил на крупного суслика, которому пришили человечью голову.

– Всех забирай, – разрешил я и швырнул орудие вниз, в сторону подвальной двери. Оттуда, прячась во тьме, гневно голосили ущербные подростки, но соваться под мою горячую руку они не торопились. Засада, очевидно, провалилась.

Плюнув вслед трубе, я смело зашагал дальше, каждую секунду готовый отразить атаку мутантов. Но в помещениях первого этажа, судя по всему, никто не жил. Одно из них было открыто, и я заглянул внутрь. Похоже, здесь когда-то располагался спортивный зал, потому что вдоль стены торчали оси деревянной лестницы. Все пространство было забито пыльной мебелью, остовами холодильников и прочим бытовым хламом.

Наконец я достиг конца коридора и свернул направо – тут начиналась узкая каменная лестница. Можно, было, впрочем, двинуть и мимо нее, к закрытой двери. Видимо, сюда подвозили припасы для интерната. «Где тут у них пункт общественного питания?» – озаботился я. И тут же выкинул эту чужую заботу из башки.

А вот что меня тогда реально интересовало, над этим я только сейчас задумался, в «тиши кабинета». Какого шайтана я поперся в эту клоаку? Едва жизни не лишился. Знал ведь уже, что местный Эдик – ведущий козел из мутантской ассоциации. Сидел он в моих мозгах, в общем, тихо, но на уровне подсознания противно зудел, чтобы я поскорее смотался вон и уехал домой. Дом у него (то есть меня) на последнем этаже небоскреба на центральной улице, практически пентхаус, и ждет там прелестная Лейла с еврейской фамилией, личный секретарь. Волнуется! И вот этот негодяй призывал меня (бормотал себе под нос), чтобы я сваливал.

– Заткнись, – сказал я свирепо, но он ничуть не внял угрозе. Чего ему было бояться? Только трепанации черепушки.

Думаю, именно назойливость «мозгового» хлыща принудила меня осуществить подъем на второй этаж. Хотел, дурак, показать, кто в моих мозгах хозяин…

И вот когда я наполовину преодолел второй пролет, мне навстречу со страшной скоростью выкатилась жестяная бочка. Громыхая по ступеням, она вдавила меня в бетон, вышибив заодно шокер. Кажется, тот при этом разрядился в ржавый металл. Так или иначе, я растянулся на ступеньках без оружия и с ушибленными членами. Ничего удивительного, что в следующую секунду я стал легкой добычей четырех рослых мутантов. Не успел я отмахнуться от них конечностями, как руки и ноги оказались стянутыми чем-то вроде проволоки. Оставалось только плюнуть в рожу самому гадкому мутанту, но и это у меня не получилось: челюсть от контакта с бетоном запоздало скрутило болью.

– А я вам поверил! – гневно возопил я. – Никого не убил, можно сказать, даже трубу отдал!

– Заткнись, урод, – прошепелявил гаденький типчик омерзительной наружности, с прискорбным недостатком зубов и свинским носом.

Остальные не разговаривали, а волокли меня по ступеням, нимало не заботясь о моем самочувствии. Оно было хреновым, скажу честно. Голову я старался беречь, на остальное сноровки не хватало. Так что синяков я насобирал немеряно, будто меня целая толпа отморозков слегка отмутузила. Как еще дабир выжил в своем противоударном корпусе, непонятно. А потом кто-то совсем отвратительный вогнал мне в бедро иглу и залил в мышцу дозу неведомой химии, отчего я и вовсе отрубился.

И почему я выжил, спросите вы? Может, это вовсе не я строчу в live-журнал, а клон или зомби? Или того хлеще, «мухтасиб» из европейской синекуры? Ха-ха. Сказано же в третьей суре: «Не подобает душе умирать иначе, как с дозволения Аллаха, по писанию с установленным сроком». Вот почему я такой смелый, понятно?

Привели меня в чувство звонкие хлопки по щекам и болезненная инъекция чего-то жгучего.

– Ну вот, в самому обеду и проснувшись, – радостно вскричал некто.

Я открыл глаза и чуть опять не потерял сознание: мне в рожу таращилась такая жуткая образина, что самое место ей – на кладбище в полночь. Второй Эдик точно отрубился в страхе, зато я вытерпел пытку и рассмотрел, что это девчонка лет десяти. Она была одета в аккуратное платьишко в синий цветочек, на шее у нее болтался некий амулет, а в ушах красовались маленькие сережки. Ее седые волосы с двух сторон стягивали как будто серебряные заколки.

Лучше бы она убрала их, чтобы харю скрыть. Перекошенная какая-то, пучеглазая, бородавчатая – зато с монструозной улыбкой. И я тоже криво ухмыльнулся в ответ, чтобы меня за пугливого козла не держали.

– Хай! Тебя как кличут, красотка?

– Настюха, – заржала она визгливо. – А ты дядя чиновник из Европы, я знаю!

– Чем ты меня накачала, девушка?

– Папаша дал шприц и велел вогнать, чтобы заражения крови не было. Тебя же интернатские укусили.

– А ты кто?

– А я папина дочка, – гордо отозвалась Настюха.

– А он кто?

– Главный врач.

Еще одна порция бреда в добавление к уже виденному и слышанному не сумела поколебать меня. Что такого, если интернат для мутантов стал их рассадником? Этим пусть трусливый мухтасиб Кулешов интересуется, когда соизволит вылезти из подсознания, или куда он там уполз.

– Давай ты паранджу напялишь, а то я смущаюсь.

– У нас не принято скрывать свою красоту, – отрезала она.

– Вот как?.. Обед, говоришь?

– Пойдемте, мистер.

Я слез с операционного стола и обнаружил, что нахожусь в помещении типа лазарета. На стенах висели разнообразные голографические плакаты с жутковатыми мутантами. Из мебели имелись шкафы с инструментами, стол и стул. На столе находились терминал и периферия для работы в Сети.

– Эй, подруга, а где козлы, которые на меня бочку катили?

– Санитары их связали и в подвал бросили, вы не бойтесь. Они всегда гостей пугают. Некоторых на органы успевают порезать, кому не повезет.

Хорошо, что стул рядом оказался, а то бы я на пол уселся.

– Как это на органы?

– Они же психи. Натуральные меджнуны. Думают, если от здорового человека что-нибудь отрезать, то можно им пришить – и тогда они нормальные станут. А все остальное слопать, что пришить не получится. Мания такая. Нет, религия, мне папа говорил.

– Маньяки какие-то… Что-то мне жрать расхотелось. Небось вы эти органы потом сами хаваете, с перчиком.

– Вот еще! А собаки на что? – возмутилась девчонка. – Их тоже кормить надо!

И Настена весело зареготала, так что меня по коже мороз подрал. Ну и нравы! Да сюда спецназ послать надо, чтобы всех подряд покрошил! А с другой стороны, нормальный человек сюда не попрется, только мухтасибы из всяких комиссий и комитетов – их не жалко.

Тут мой нос уловил запах жратвы, и желудок моментально принудил мои ноги напрячься. Я вскочил и устремился за мутанткой. Двигалась она грациозно, рассуждала логично (по-своему, понятно), и если бы не кошмарная рожа, быть бы ей красоткой Седовлаской. И фигура у нее приличная была, вез вывертов, вполне девчачья.