Этот добрый жестокий мир (сборник)
Шрифт:
— Предлагаю принять за вводные, что искать нас не будут, — сказал Влад. — Никто и никогда.
— Ты так не шути, — отозвался один из братьев.
— Я? Шучу? Ничего подобного. — Его рука нахально взъерошила волосы Лены. — Я сочиняю. Даю вводные обстоятельства, согласно которым никаких сочинителей и айтишников нет в мире вообще. Как класса. Дивный замечательный мир! Ленка, тебе нравится?
Она ничего не поняла, но кивнула, и потом еще раз, энергично и твердо — чтобы его поддержать. Почему-то это стало очевидным и единственно правильным: поддерживать его, что бы он ни сказал. А Вита
— И я не вижу, почему бы нам не жить нормально и даже неплохо в таком мире, — продолжил Влад. — У нас же все свое с собой. И руки, и железо.
— Железо ржавеет, — бросил кто-то.
— Отнеси Костику, — сказал Влад. — Он просил.
Вылезать не хотелось. К вечеру лагерь превратился в сплошное пространство мутной воды и вязкой хлюпающей взвеси, и палатки оставались островками относительной сухости и тепла. Лена сжала в кулачке железку, рассмотреть которую было уже невозможно в темноте.
— А почему ты не сам?
— Ленка, делай что говорят! — Он поперхнулся и закашлялся так, что ей тоже захотелось прочистить горло. — Я, кажется, заболеваю, ну его к черту… Были где-то таблетки, сейчас заглотну, приду в норму.
— Влад…
Надо было что-то сказать, посоветовать или как-то ободрить, но она не придумала ничего. Расстегнула полог и, зажмурившись, нырнула в холодную и мокрую мглу.
Она помнила палатку Костика — большую, оранжевую, — но все равно умудрилась сначала сунуться к Вите с Димычем, в их зеленую, а теперь точно такую же серую во мгле. Пробормотала извинения и отпрянула из-под полога словно ошпаренная; впрочем, неизвестно, заметили ли они ее вообще.
Костик сидел в палатке один, и потому она казалась просторной, как дворец, подсвеченная подвесным фонариком сверху. Но свободного места на бугристом каремате не было все равно: вокруг были разложены в непостижимом, но очень стройном порядке разнообразные железки. Костя подносил их друг к другу, пробовал, присоединял, менял местами. Под его руками выстраивалось что-то недоделанное, недосочиненное, недо…
— Принес? — осведомился он, не поднимая головы.
— Вот.
— А, это ты. Спасибо, Ленка.
Взял железку из ее мокрого кулачка, повертел на свет, кивнул. Повернул конструкцию ребром, выискивая нужное место для недостающей детали. На Лену он не обращал ни малейшего внимания.
— Что ты делаешь?
— Собираю антенну, — откликнулся он. — Покрытия тут нет, но радиоволны-то должно ловить. Как там Влад?
— Он заболел, — сказала Лена. — Немножко. Сказал, у него есть таблетка.
— Таблетка — это хорошо. Единственное, она вряд ли из железа… О! Сейчас, по идее, поймаем.
— Кого?
— Хоть кого-нибудь.
Лена вдруг услышала шелест дождя по внешней поверхности палатки, давно уже фоновый, вынесенный за скобки. В установившейся тишине страшно было вдохнуть.
Раздался треск. Сначала оглушительный, и она запечатала уши ладонями, а потом, когда Костик что-то подкрутил, ровный, шелестящий и безнадежный, как дождь. Он продолжался целую вечность, и Лена сидела в подмокающем углу палатки, не решаясь шелохнуться. Костик не сдавался. Крутил и крутил свои колесики, гнул во все стороны коленчатый шпиль, тихонько дребезжал
плохо подогнанными железками… Наконец вскинул глаза и посмотрел на Лену.— Белый шум, — пожаловался он. — И все. Пустой эфир совершенно.
Он глядел на нее в упор, сощурив красные утомленные глаза. Так, будто усиленно пытался вспомнить, кто она такая вообще.
— Жалко, — неслышно ответила Лена. — Я пойду. Спокойной ночи.
Через полчаса блужданий под дождем она отыскала наконец их с Владом палатку. Влезла внутрь и присела на корточки, уже привычно нащупывая в темноте колючие застежки спальника.
— Гениально, — невнятно пробормотал Влад. — И резину пора менять. Я тащусь.
Лена мимолетно коснулась его плеча.
Пышущего жаром, как раскаленное под солнцем железо.
— Как это нет связи?! Ты же обещал!.. А если она умрет?!!
Димыч орал на Костика, подпрыгивая и чавкая в коричневой жиже под ногами, размываемой дождем, и веснушки на его лице казались мелкими брызгами грязи. Виты не было.
— Лазарет, — пробормотал кто-то.
— Передатчик работает. Но тупо нет никого в эфире, — монотонно, в который раз повторил Костя. — Кому оно нужно, это радио? Только придуркам железячникам вроде нас.
— А мы все тут, — пошутил кто-то из близнецов, совсем-совсем не смешно.
— Завтрак будет? — спросил Вася.
Смотрел он почему-то на нее, Лену. Остальные посмотрели тоже.
Она огляделась растерянно, все время натыкаясь на их глаза, блестящие и голодные. Ну что за бессмыслица, разве заболевшая Вита готовила потому, что она девушка, а не по той простой причине, что умеет это делать?!..
— Все равно пытайся, — сказал Костику парень с косичкой. Его небритое лицо осунулось, и он почти не казался толстым. — Лен, пойдем сочиним пожевать что-нибудь.
Она послушно пошла за ним. Чавкая по грязи, добралась до его палатки, придержала полог, несколько секунд потопталась снаружи, а затем отважно сунулась внутрь. Присела на корточки, ожидая, когда он скажет, что ей делать.
Он ничего такого не говорил.
— Самое главное — не допустить паники, — парень размешивал в котле буроватый концентрат с зелеными и оранжевыми кусочками то ли овощей, то ли трав, кружившимися по спирали. — В такие поездки никто не берет много продуктов… Это нам сейчас на завтрак, а тут, смотри, я отсыпал на обед.
— Так мало?
— Хватит. Обедать будут не все.
Лена вопросительно вскинула глаза.
— Своим ходом мы отсюда не уедем, — пояснил парень. — Нужно добираться до ближайшего города пешком. Далеко, но другого выхода все равно нет. После завтрака я предложу. Если вдруг никто не поддержит, поддержишь ты.
Она кивнула.
— Единственное, кому-то придется остаться. Присмотреть за больными и железом.
Она кивнула еще раз.
Никому не стоялось на месте. Прохаживались, притопывали, чавкая в жидкой грязи, били копытами, как кони. Поправляли чехлы на окончательно загрузнувших машинах, кто-то что-то подкручивал напоследок, выставив наружу тощий зад. У некоторых были плоские рюкзаки на плечах, другие шли вообще налегке. Палатку не собрал ни один.