Этот добрый жестокий мир (сборник)

— Нарушаешь уговор, Ленка.

— А где еще берут топливо? Я просто не знаю.

— С топливом засада, но мы что-нибудь по дороге сочиним. Торговый центр тоже как-то не очень… Ладно, давай дальше.

— Там же все равно никого не будет. Потому что выходные, или… ну, мы сами удивимся, поймем-то уже гораздо позже. В общем, нигде никого-никого. Мы возьмем только то, что нам действительно необходимо: инструменты, разные материалы. Кстати, в кофр оно все не влезет, надо будет прицеп взять у близнецов. Плюс продукты на первое время, зерно на семена. Как ты рассказывал про этого, забыла, который жил на острове…

— Робинзон Крузо.

— Кстати, Влад, откуда ты столько всего книжного знаешь? Признавайся, тоже хотел поступать на сочинителя?..

— Еще чего. Ну?

— Ну вот. А потом мы поедем дальше, и будет много-много солнца, и блики на зеркалах, и такие лужицы на дороге: как подъезжаешь ближе, они пропадают, а потом смотришь вдаль — там еще и еще… И леса со всех сторон, сплошные леса, иногда речки или озера: блеснет синим, и нету! Мы же будем очень быстро гнать, я теперь совсем не боюсь. И к вечеру доедем до моря!

— Полторы тыщи километров.

— Хорошо, по дороге остановимся, заночуем где-нибудь. В лесу. Потому что ни одного города нам по дороге не попадется, ни единого вообще. Такая прямая скоростная трасса. А может быть, точно нам знать пока необязательно, их никогда нигде и не было, никаких городов…

— Как доедем, первым делом, конечно, полезем купаться.

— Ага!.. Слушай, у тебя хорошо получается. Давай теперь ты.

— Нет уж. Я больше по железу. Сама, сама. Куда, кстати, Виту денем? Отстанет по дороге?

— Как это? Она отстанет, а мы спокойно поедем себе?! Давай лучше… сейчас… давай ей Димыч эсэмэску пришлет? Что они ждут ее где-то на боковой дороге. Заодно будем знать, что с ребятами все в порядке. Попрощаемся — и дальше уже только вдвоем… Влад!!! Выздоровел уже, да?.. Руки!

— Все-все-все. Я скромен и тих, как Августин Смиренный. И?

— И мы построим дом. Ну, сначала-то палатку поставим, но потом — все-таки настоящий дом, прямо у моря. Еще у нас будет сад, поле, домашние животные, и рыбу ты будешь ловить. Кстати, напомнишь, чтоб не забыли взять удочки… или сам смастеришь? А я буду готовить, и прясть, и шить, и… В общем, мы постепенно научимся делать все-все и построим целую цивилизацию собственными руками, из одной точки, с нуля. Настоящую, здоровую, разомкнутую, без всяких… Влад, я не могу. Ерунда какая-то…

— Лен, ну чего ты, не надо, не плачь. Ты все хорошо сочинила.

— Ты думаешь?

— Давай спать.

* * *

Мутное, обсиженное каплями окошко палатки не пропускало света — так, сероватую мглу, чуть-чуть отличную от темноты. Айти-фон сел еще вчера, и теперь нельзя было даже посмотреть, который час.

Рядом тихо-тихо дышал Влад. В застегнутом по самый подбородок спальнике белело, как тарелка, его лицо с очень черными дугами бровей и ресниц. Лена приподнялась на локте и коснулась его лба: прохладный. Влад заворочался, что-то пробормотал и повернулся на бок.

Знобило, вылезать из спального мешка не хотелось категорически. Хоть бы тоже не заболеть, только этого не хватало. Надо вставать. Пока он спит, развести костер, согреть чаю… и все-таки прогуляться в лес, должны же там, в самом деле, расти какие-нибудь ягоды или грибы. Хотя с грибами, пожалуй, рисковать не стоит, она же видела их только на айти-картинках, и то в детстве.

И вообще глупо, думала Лена, потягиваясь всем телом внутри спальника и отодвигая момент подъема.

«Ну, с чего это вдруг мы так запаниковали? Конечно, за нами вернутся. Не могут же они и вправду бросить нас тут — Димыч, Костик, Вася, близнецы, тот парень с косичкой… Их-то самих однозначно спасли: город совсем близко, и сеть ловит уже на трассе. Мир сочинен и запрограммирован в точности так, как надо — в идеальном равновесии, в четком биполярном балансе. Разумеется, еще до обеда прилетит айти-вертолет и заберет нас отсюда. И наше железо.

А потом я подам заявление на курсы и буду учиться, серьезно готовиться весь год, и обязательно поступлю, и когда-нибудь мы еще будем сидеть и спорить с айтишниками в «Библиотеке»…»

Нет, но все-таки пора вставать, утро же. Удивительно, как с утра все всегда кажется по-другому. Особенно если ничего не барабанит по нервам, если нет дождя.

Правда?..

Поспешно выпутавшись из спальника, Лена высунулась из палатки и запрокинула голову.

С наветренной стороны в тучах виднелся кусочек синего-синего неба.

ВЛАДИМИР МАРЫШЕВ ВЕСНА ПРИШЛА

Глайдер дяди Сурена был все тот же — с потемневшим, словно закопченным, днищем, знакомыми вмятинками на корпусе и облупившейся кромкой правого крыла. А вот дядя Марат прилетел на новеньком, блестящем, с непривычными угловатыми обводами. Наверное, его среди прочего груза доставил последний транспортник с Земли.

«Еще бы! — подумал Димка, щурясь от бликов, вспыхивающих на фонаре кабины. — Если бы я стал начальником Колонии, у меня всегда был бы новый глайдер!»

Он представил, что занял просторное кресло в кабинете дяди Марата и, болтая ногами, распоряжается оттуда, весело хмыкнул и стал разглядывать двор. Всего неделю назад неподалеку от ангара проклюнулась первая темно-зеленая «пирамидка» — трехгранный побег ранее не известного местного растения. А теперь их можно было насчитать десятка три. Весна пришла…

Присев на корточки возле самой крупной «пирамидки», Димка прижал ладонь к одной из граней. И минуты не прошло, как побег расщепился, выпустив множество тонких нитей с белыми пушинками на концах. Димка убрал руку — и они втянулись обратно, после чего «пирамидка» вновь сомкнулась. Этот фокус проделывали многие пацаны, но толком объяснить происходящее не могли пока даже биологи.

В воздухе толклись стрекотухи — с каждым днем их становилось все больше. Одна, громко треща крыльями, пролетела совсем близко. Димка на всякий случай примерился, выбросил руку в ее сторону, но стрекотуха сделала ловкий финт и ускользнула. Эти большие лупоглазые насекомые только казались неуклюжими — до сих пор никому не удалось поймать хотя бы одно из них на лету.

Побродив еще немного по двору, Димка пошел в дом. И застал спор в самом разгаре.

— Я вашему спокойствию удивляюсь! — горячился дядя Сурен, сдвинув густые брови к переносице. Виски у него были уже серебристые, но брови оставались черными, без единого белого волоска, и порой Димке казалось, что они приклеены. — Сколько раз мы с дафнианами пробовали в контакт вступить? — Он обвел строгим взглядом папу, маму и дядю Марата и сам себе ответил: — Вчера шестая попытка была! Это ничего не значит, да? Может, и нет. А если значит? Мы для них чужаки, а с чужаками или договариваются, или от них избавляются. Что, если они уже удар готовят? Техника у них, конечно, примитивная, но Колония слишком мала, рисковать нельзя. Начнется конфликт — будет поздно. Не хотим, чтобы нас застали врасплох — надо начинать готовиться.

Слушая его, папа морщился и мотал головой.

— Да ну, брось! — сказал он, когда дядя Сурен закончил. — Какой конфликт, о чем ты говоришь? Если они не захотят нас принять, если мы увидим полное отторжение — придется думать об эвакуации. Другого выхода нет. Это не наша планета, у нее есть хозяева.

Дядя Сурен вскочил, нависнув над столом. Его брови сомкнулись окончательно.

— Эвакуация?! — Видимо, он очень не любил это слово, потому что не просто произнес его, а словно вытолкнул из себя. — Дафна — наш дом уже двенадцать лет! Мы на ней корни пустили, здесь наши дети родились. Хочешь так легко от всего отказаться?