Этот добрый жестокий мир (сборник)

Вдруг вверху негромко хлопнуло, и что-то на миг заслонило солнце, стремительно, с легким шуршанием пролетев над головой. Я даже присел невольно. Потом заметил треугольную тень, скользящую вниз по склону. Поднял глаза. В воздухе парил дельтаплан. Вот для чего Талке моя палатка понадобилась! Дельтаплан летел уже над водой, уходя все дальше и дальше от берега, все более удаляясь в сторону острова. Эх, Талка, нарушила ты запрет показывать неандертальцам летательные аппараты! Ну ничего, может, они примут твой дельтаплан за огромного кондора. Только долети! Только не упади, изобретательница моя!

Мы шли впятером — я, Анна, начальник экспедиции профессор Гаусс и два его сотрудника. Все одеты как положено — меховые куртки и штаны, украшенные костяными бусинками. На ногах — расшитые цветными нитками мокасины, в руках — легкие копья и копьеметалки, за поясом — бумеранги из полированного дерева. Одна Анна с несчастным видом несла корзину с дипломатическим угощением — копченым омулем. Я пошел бы без Анны, но за нее заступился профессор Гаусс. Он считал, что Талку будет легче уговаривать в присутствии женщины. Девочка была на острове уже неделю и, насколько мы могли судить по съемкам с дальнего расстояния, неандертальцы ее к себе приняли. Сегодня несколько из них неожиданно двинулись к экспедиционному лагерю.

Мы первыми спустились к ручью, журчащему в поросшей сосняком долине, когда неандертальцы только показалась на противоположном склоне. Невысокие, не сказать малорослые, но большеголовые и широкоплечие мужчины топали вниз с тяжелой медвежьей грацией. Накидки из толстых шкур, стянутые ремнями, смотрелись как кожаные доспехи. Два почти квадратных рыжеволосых громилы были вооружены длинными толстыми пиками с обожженными остриями, коренастый седобородый старик нес на плече большой каменный топор. Четвертой в этой компании была Талка. В обычном своем спортивном костюме. Она сильно похудела и выглядела теперь совсем взрослой. Несла, подняв вверх, палку с привязанным белым лоскутом — очевидный фрагмент бывшей моей палатки.

Подойдя к ручью, неандертальцы положили оружие на землю. Мы, переглянувшись, последовали их примеру.

— Старейший хочет, чтобы парализаторы вы положили тоже! — крикнула Талка. — Он не боится, но просит уважения.

Я первым вынул спрятанный под одеждой пистолет и бросил на сухую хвою, устилавшую песок:

— Просим старейшего и остальных сюда, к нам. Давайте сядем и спокойно поговорим. Переведи им, Наталья! (Быстро же она выучила их язык!)

На нашем берегу действительно было самое удобное место для переговоров — два поваленных дерева лежали рядом почти параллельно.

Мы расположились на стволах друг против друга. Я вглядывался в широкое морщинистое лицо неандертальского вождя. Его выцветшие голубые глаза, казалось, иронично изучали меня из-под козырька косматых бровей.

Первый раз я увидел неандертальца так близко семь лет назад.

Нас тогда внезапно вызвала альпийская спасательная служба.

Патрульный флайер заметил на леднике близ входа в пещеру полузасыпанный снегом палаточный лагерь. Вместо бедолаг-альпинистов горные спасатели встретили такое, что заставило их сразу применить усыпляющий газ (обычно его использовали при нейтрализации буйнопомешанных). Сначала, конечно, решили, это костюмированная мистификация, однако все новые обследования подтверждали невозможное, во что никто не решался поверить. В Альпах было обнаружено самое настоящее палеолитическое племя — пятнадцать представителей homo sapiens neanderthalensis, включая новорожденную девочку, со всем своим инвентарем каменного века.

Как неандертальцы оказались в наши дни в центре Европы? Эта загадка так и осталась неразгаданной. Пока другие спорили об инопланетных пришельцах, вернувших на Землю взятых когда-то древних людей, или о межвременном портале, проходящем через десятки тысяч лет, мы организовывали переезд спящих неандертальцев туда, где можно было воссоздать первобытную жизнь в условиях плейстоцена, — на нашу новую Землю Санникова.

— Ты — Кир!

От неожиданности я чуть не упал с бревна.

— Ты — Кир! — повторил старик. — Ты вырастил мою дочь. Буду тебе всегда благодарен.

Говорил он, сильно искажая звуки и медленно, как на иностранном языке, если на нем долго не разговаривал и вспоминаешь слова на ходу.

— Ты знаешь нашу речь?

— Знает моя дочь. Теперь знаю я. Что знает один, знают другие. Прямо из головы в голову.

— Телепатия?! — вырвалось у меня.

Вождь задумался, вероятно, перебирая в памяти новые для себя слова, потом кивнул, качнувшись всем корпусом:

— Да, телепатия! Если далеко — почти совсем нет. Мешают ваши… Радиоизлучение! — Выговорил с трудом. — Если ближе, то лучше. Совсем близко — совсем хорошо, можно быстро, сразу. Чтобы так, позвал сюда дочь.

— Вы и наши мысли видеть можете?

— Нет, с мелкими головами — нет, не получится. Только большая голова с большой головой.

Ну да, если бы Талка мои мысли сразу читала, зачем ей с книжками возиться… Но как он нас — «мелкоголовые»! А якобы брошенные неандертальцами дети на самом деле — инструмент для выкачивания информации. Я перевел взгляд на Талку:

— Зачем скрывала это от меня, зачем обманывала? Думаешь, я бы не понял, не помог?

Талкины изумрудные глаза вмиг наполнились слезами. Когда она заговорила, голос ломали рыдания:

— Кир! Не так было, не так! Я не обманывала! Я в твой старый дом по правде из-за книг просилась. Ты столько рассказывал о библиотеке! А то, что мне на остров надо, уже там поняла, когда отец до меня дотянулся. Я бы тебе не смогла объяснить, сама плохо понимала.

— Как ты можешь! — вдруг вступила в разговор Анна. — Девочку обвиняешь, а сам все на свете прозевал! Ученые! Да ведь это они вас все это время изучали, а не вы их!

Мне показалось, что неандертальский вождь улыбнулся:

— Раньше мелкие головы были хитрее, но злые! Боялись нас, вредили. Не умели… телепатию. Не умели засыпать, когда холода. Пришли большие льды, мы решили уйти под землю, в пещеру, и уснуть долго-долго, ждать, пока льды уйдут. И мелкие головы тоже исчезнут. Когда проснулись, кругом — одни мелкие головы. Больших голов мало, только мы, другие еще спят. Льдов, холода нет, но стало по-другому плохо. Дышать тяжело, вода мутная, невидимые искры вокруг трещат, голова болит, трудно слушать небо и землю. Думали заснуть снова. Но сначала — послали к мелким головам детей, узнать лучше. Видим — головы у мелких не стали больше. Стало больше сердце! Нет злости! Нет вражды! Решили — жить вместе с мелкими головами.

— Постойте! Постойте! — заговорил вдруг один из сотрудников экспедиции. — Ну ладно, допустим, умели неандертальцы погружать себя в анабиоз. Но ведь найдены явные следы их присутствия и после максимума оледенения.

— Значит, не все общины решили заморозиться! — ответил профессор Гаусс. — Но осталось и смешалось потом с кроманьонцами явное меньшинство. Так что загадка, куда исчезла основная часть неандертальцев, теперь решена. Не истребили их наши предки и не съели без остатка…

— Так значит, другие неандертальские племена еще спят в пещерах?