Этот дурак

— Златочка, — манерно потянул, — имей в виду, женский алкоголизм не излечим.

Поворачиваюсь, мрачно окидывая взглядом.

— Коля, — тяну так, что у парня чуть навечно лицо не перекосило. Еще бы. Я ж с утра голос свой девичий так и не вернула. Матрос Иваныч, курящий пять папирос в один присесть, а не миленькая маленькая коала. — Пшел вон, пока между глаз не дала учебником по физике.

Наблюдая, как исчезает с глаз моих первый отличник потока после Яна, поворачиваюсь, натыкаясь на любопытных друзей.

— Златон, — с восхищением тянет Аркаша, положив руку мне на плечо. — Да прям Терминатор. Это ты у Кришевского практические уроки брала или в тебе всегда этот четкий пацан с района сидел?

Я знаю, кто у нас в универе главный дурак. И это далеко не Ян Кришевский. Потому кладу руки на плечи парней, торжественно для своего вида, заявляя прямо посреди коридора:

— Пацаны, приглашаю вас официально на собственные похороны. Фиикус, если что, берите с собой. Я с ним сроднилась, — киваю на кадку с уже почти дорогим сердцу растением, двинувшись в аудиторию за очередной порцией зубодробительного гранита.

— Эээ?!

На паре пришли воспоминания о прошедшем накануне трауре моих не состоявшихся любовных отношений. Пока нам там формулы, законы и уравнения втирали, с ужасом представляла, что со мной сделает Ян, когда эпос прочтет. Хотя может ничего не будет, в конце концов, кто из нас больше виноват? Точно не я. Всего лишь маленькая ревнивая пьяная коала. Сидела себе на эвкалипте, с подружкой винцо распивала. И телефон сам буквы набирал, у меня же лапки.

«Можешь засануть свои разговоры в дупло, поганый сказочник, твоя апша мне не интересна. Курица твоя, Олешка которая, теперь вся тебе принадлежит. Можешь не гасказывать ничего, фсе виддллда! Кзел, лень и демавшощ! Ашгупвпнп мудхйувненавижу тебя гад Прищепский! Мы гаоларцщгур рассстадгшур расстаемся во! Все-все-все!!111111111111»

Интересно, сколько дают за употребления тяжелых наркотических веществ, под которыми я писала эту чушь? Половина слов — неразборчивая белиберда. Хотя «Прищепский» — это сильно. Именно после этого слова пошли непечатные знаки препинания, утерянные пробелы на полстроки и снова набор букв, цифр и символов. Но самым главным в этом бреде лаконичный ответ Яна ниже по ветке чата, заставивший меня утром мгновенно очнутся от похмелья быстрее любой таблетки.

«Тебе пи***ц»

Меня походу и за Олю, и за Прищепского, и за все хорошее на кучу маленьких травоядных коал порвут. Сколько там стоит билет до Ямайки? Еще успею сбежать до приезда? Потому что Эльвира Карловна написала, что с прокуратурой они разобрались, и обещала меня навестить вечером. Значит Ян дома, а мне нужно срочно менять внешность, паспорт заодно язык местного населения какого-нибудь маленького уютного острова в Микронезии. Пока эти два идиота в истерике бьются от смеха, узнав о причине моей вчерашней попойки, прочитав сообщение, мысленно прикидываю, куда лучше эвакуировать свое бренное тельце.

— Злат, ты капец, — утер слезы Сорокин, качая головой. Сурков сегодня на редкость добродушен, включил нам фильм, сам предпочитая подремать за столом, пока остальные погружены в изучение материала лекции. — Как додумалась только.

— Что я должна думать, Жень? Он ее любил и любит, судя по всему, — огрызаюсь, чувствуя накатывающую тоску, злость и обиду вновь. — По-моему их объятия выглядели вполне красноречиво!

На нас оборачивается парочка ботаников с характерным шиканьем. Пришлось снизить тональность, наклоняясь к парням.

— Степашка, иногда обнимают не потому что любят, — фыркнул Ведюков, закатывая глаза. — Мало ли зачем он тискать ее принялся.

Вот как знала. Мужская солидарность, Сто отмаз собрату надо найти, лишь бы оправдать.

— Вы, парни, вечно друг за друга горой стоите, — обиженно отворачиваюсь, принявшись искать билеты на ближайший до Куала-Лумпур.

— А вы, девчонки, вечно глупости надумаете, потом плачете, — в тон мне ответил Сорокин. — Спросила бы уже у его матери или самого Демона прямо, а не фигней страдала!

Ой, вот тут я совершенно не подумала. Замираю, переваривая слова Жени, медленно оборачиваясь с круглыми глазами.

— Мы так и знали, — хором ответили парни иронично.

— Сорокин, Ведюков, Степанова, что за беседа?! Или моя лекция вам так не интересна, хотите сами провести занятие?! — рявкнул физик, грозя пальцем со своего места. Надо же, проснулся. Затихаем точно мыши, пока мысленно прикидываю: писать завещание или не писать? Вот в чем вопрос. Свои книжки оставлю маме, уверена, она оценит литературу Ливанского, хоть плюется на современное творчество. Будет ей нежное воспоминание о безвинно погибшей дочери…

Из аудитории убегала, воровато озираясь. Не то чтобы я чувствую себя ни правой, но инстинкт самосохранения трубит во все инструменты, напоминая о той глупой пьяной выходке. Вероника даже предложила свечку поставить в церкви — за упокой. Привычный пустой коридор с фикусом — сейчас все на парах, а я снова прогуливаю. Не хочу столкнуться с Яном, когда он будет в ярости. Лучше переждать бурю, забаррикадировавшись до приезда Эльвиры Карловны. Она меня отобьет, точно знаю.

Голова вновь запульсировала от боли, но остановило меня не это. Скорее сидящий на знакомом мне подоконнике Глеб Свиридов, рассеяно смотрящий перед собой. Сегодня на нем синяя толстовка, подчеркивающая все его достоинства. Раньше, наверное, лужей растеклась по полу, сейчас просто отмечаю красоту блондина, некогда бывшего моей пламенной мечтой номер один.

Акт 16 — Заключительный

— Глеб? — тихо зову, чувствую во рту горечь. Нет, не отравление парами спирта, скорее осознание собственного совершенного глупого поступка. А еще страха, что возможно я самолично все разрушила с примесью боли от того, что может не так уж не права. Короче, такой коктейль Молотова. Хоть прямо сейчас ложись и умирай. — Ты чего тут?

— Жду, — отвечает, будто в прострации, переводя на меня взгляд голубых глаз, мягко, по-доброму улыбаясь. Сердце защемило. Неужели его могли бросить? Если да — то Ольга Иванцова настоящая дура.

— Присаживайся, — кивает, отодвигаясь к стене с рюкзаком спортивным, помогая забраться. Рядом со Свиридовым хорошо — будто у тебя есть брат. Видимо до сего момента не понимала. Что так привлекало меня в этом парне. Ведь никогда не рассматривала его как сексуальный объект.

— Слышал, ты поссорилась с Яном?

— Как дела у вас с Ольгой?

Задали друг другу вопросы одновременно, уставившись в удивлении. Парень хлопнул ресницами, наклоняя голову набок.

— Хорошо, — расслабляется на глазах, внимательно меня разглядывая. Опускаю взор на сложенные на коленях руки, мягко касаясь их пальцами. По телу пробегает ток — нет, не страсти. Скорее какого-то чувства радости от заботы. — Все настолько плохо? Мне ему врезать?

Пожимаю плечами, качая головой, невольно вспоминая драку на парковке.

— Кого ждешь? — решаю перевести тему, на что Глеб понимающе улыбается, тактично не задавая никаких вопросов, снова уставившись на стену.

— Олю. Должна прийти скоро, — проводит рукой, задирая рукав толстовки, оголяя одну из многочисленных татуировок. Молчу, ничего не отвечая, словно жду продолжения, и Свиридов созревает дальше, добавляя:

— Должна вот-вот вернуться после дачи показаний в суде.

А? Чего?