Этот мужчина

— Когда ты стал владельцем «Поместьем»?

Выгибая бровь, он бросает на меня любопытный взгляд и с помощью регулятора на руле уменьшает громкость музыки.

— Когда мне исполнился двадцать один.

— Так рано? — выпаливаю, и мой тон ясно передает, что я потрясена.

Джесси лучезарно мне улыбается.

— Я унаследовал «Поместье» от своего дяди Кармайкла.

— Он умер?

Его улыбка гаснет.

— Да.

Ладно, теперь я действительно хочу узнать больше.

— Джесси, сколько тебе лет?

— Двадцать семь, — совершенно бесстрастно отвечает он.

Я вздыхаю.

— Почему ты не хочешь назвать мне свой возраст?

Джесси с ухмылкой смотрит на меня.

— Потому что ты можешь решить, что я слишком стар для тебя, и убежать сломя голову.

Смотрю на него с подозрением. Он не может быть таким старым. Мне хочется крикнуть, что я никуда не убегу.

— Ладно, сколько раз еще я должна тебя спросить, прежде чем мы доберемся до твоего настоящего возраста? — Я уже пыталась узнать это раньше, но ничего не вышло.

Он ухмыляется.

— Сколько-то.

— Мне двадцать шесть.

Внимательно наблюдаю за ним, стараясь рассказать немного о себе, чтобы получить то же в ответ. Он бросает на меня быстрый взгляд.

— Я знаю.

— Откуда?

— Твои водительские права.

— Ты рылся не только в моем телефоне, но и в сумке? — в недоумении восклицаю я, но Джесси лишь пожимает плечами. В отчаянии качаю головой. В чужих вещах рыться нельзя — это неписаное правило. Этот мужчина очень невоспитанный. — Думаешь, ты слишком стар для меня?

Учитывая то, что он со мной вытворял, предполагаю, что ответ будет отрицательным, но поскольку это похоже на проблему, стоит спросить.

— Нет, не думаю. — Джесси не отрывает глаз от дороги. — Моя проблема — это твоя проблема.

Я хмурюсь.

— У меня никаких проблем нет.

Он поворачивает ко мне свое красивое лицо с восхитительным пылающим взглядом.

— Тогда перестань спрашивать.

Откидываю голову на спинку сиденья и раздраженно смотрю, как мимо нас проплывают сельские пейзажи. Его возраст меня нисколько не беспокоит — во всяком случае, сейчас. Не думаю, что нечто может изменить мое мнение об этом.

Я поворачиваюсь к нему.

— А твои родители?

Прямая линия, в которую превращаются его губы, заставляет меня немедленно пожалеть о своем вопросе.

— Я с ними не вижусь. — У него пренебрежительный тон.

Откидываюсь назад и больше ничего не говорю. Его презрение подпитывает мое любопытство, но еще заставляет закрыть рот.

Мы подъезжаем к «Поместью», и Джесси жмет кнопку на приборной панели, открывая ворота. Когда мы въезжаем во двор, я вижу Здоровяка Джона в обычном черном костюме и солнечных очках, выходящего из «рендж-ровера». Выбираюсь из машины и направляюсь к Джесси, Джон кивает в знак приветствия.

— Как здесь дела, Джон? — спрашивает Джесси, беря меня за руку и ведя по ступенькам ко входу в «Поместье».

Вздрагиваю, вспоминая тот вечер, когда была здесь в последний раз. Я сбежала и не думала, что когда-либо вернусь. Но вот я здесь. Смотрю на Джесси, тот обменивается рукопожатием со Здоровяком Джоном. Он сама деловитость.

— Все в порядке, — бурчит Джон, пропуская нас с Джесси вперед, и следует за нами в ресторан. Удивляюсь тому, как тихо в отеле в десять утра в воскресенье. Разве сейчас не время для завтрака?

Джесси останавливается и поворачивается ко мне.

— Что бы ты хотела на завтрак? — Он даже со мной разговаривает по-деловому.

— Не стоит беспокоиться. — Я пожимаю плечами. Чувствую себя неуютно и начинаю жалеть, что не осталась на диване с огромной кружкой кофе и пуховым одеялом. И вообще, что я буду делать, пока он работает? Выражение его лица смягчается.

— Что тебе нравится?

Ну, это легко.

— Копченый лосось.

— На рогалике? — спрашивает он, и я киваю. — Кофе?

— Да, спасибо.

— Скажи, какой кофе ты пьешь?

— Капучино, крепкий. Без шоколада и сахара.

— Позавтракаешь в моем кабинете.

Я пожимаю плечами.

— Как скажешь. — Как только эти слова слетают с моих губ, вскидываю глаза и обнаруживаю мерцающие зеленые омуты восторга и очень порочную ухмылку. Я предупреждаю: — Ни слова.

— Ава, это был не вопрос. Джон, дай мне двадцать минут. Решишь все с Питом?

— Да, сэр, конечно.

— Хорошо. Принеси Аве завтрак в мой кабинет.

Он отдает приказы, глядя на меня горящими зелеными глазами. Меня хватают за руку и тащат через весь особняк в его кабинет. Я бегу трусцой, чтобы не отстать от него, и не успевает дверь в его кабинет захлопнуться за нами, как меня прижимают к ней спиной, сумку швыряют на пол, а платье задирают до талии.

Черт возьми! Разве он здесь не для того, чтобы работать? Он утыкается лицом мне в шею, мои руки взлетают вверх, хватая его за футболку. Я знала, что сейчас будет. Когда он сфокусировался на мне пылающими глазами, то поняла, о чем он думает. Но я все равно застигнута врасплох его неистовством. Медленное, постепенное нагнетание или жесткий, быстрый рывок — эффект все тот же. Я резко, прерывисто дышу и готова умолять.

— Я знал, что привезти тебя сюда — было плохой идеей. Я ничего не смогу делать. — Его хриплый голос барабанит по моему горлу, он жадно посасывает кожу и гладит меня по бокам, останавливаясь у груди и сминая ткань платья.

— Тогда я уйду, — выдыхаю я. — Черт!

Резкий толчок его бедер сообщает, что это был неверный ответ. Давление его тела, вжимающего меня в дверь, усиливается, и его рот обрушивается на мой.

— Следи за своим гребаным языком, — скрежещет Джесси зубами между сильными, быстрыми движениями языка. — Ты никуда не уйдешь, леди. — Он кусает мою губу. — Никогда. Ты возбуждена?

— Да, — тяжело выдыхаю я, хватаясь за его рубашку. Мне стоит только взглянуть на него, и я возбуждаюсь.

Его руки покидают мою грудь, исчезая внизу, и я слышу звук расстегиваемой молнии. Теперь ясно, к чему были его слова об отсутствии помех. Ткань моих трусиков резко дергают в сторону.

У меня нет времени подготовиться к надвигающемуся жесткому и быстрому удару. Он закидывает мою ногу себе на талию, занимает позицию и врывается в меня, с громким звуком впечатывая в дверь. Я кричу.