Этот прекрасный свободный мир...

– - Можешь закрыть рот.

Свободный ухватил его за подбородок, повернул голову в одну сторону, потом в другую.

– - Вы интересуетесь нашим товаром?
– - Линкольн Райт вновь оказался рядом.

– - Да, этот мне подходит. Но я хотел бы ознакомиться с более полной документацией. Этот питомец действительно умеет рисовать или это рекламный трюк?

– - Это не трюк, свободный. Он действительно прошел специальное обучение и вполне способен написать картину. Но самое главное, он образцовая домашняя мебель. Вот взгляните, -- Линкольн Райт раскрыл папку, принялся демонстрировать документы, покупатель задавал вопросы, большая часть которых была Роберту непонятна, и выслушивал столь же малопонятные ответы. Судя по радостному блеску глаз Линкольна Райта, этот покупатель имел больше всех шансов стать его хозяином. Когда покупатель удалился, свободный Райт повернулся к Роберту и потрепал его по щеке.

– - Молодец, малыш... Видишь, как все славно получилось? Тебя купит свободный Эллендер -- это большое везение. У тебя все будет хорошо. А теперь можешь встать.

Эллис Дженкинс, наблюдавшая всю сцену с расстояния в пару шагов, повернулась к Лонгвуду:

– - А если бы ему не сказали закрыть рот и встать, он что -- так бы и стоял на коленях с открытым ртом?

– - Его натаскивали на послушание, сенатор, -- ответил Томас Лонгвуд.
– - На полное послушание.

Эллис с отвращением поморщилась.

– - Сенатор, мы можем поговорить наедине?
– - Лонгвуд не собирался отступать.

– - Конечно.

Одну из стен аукционного кабинета Лонгвуда полностью занимали экраны смотровых залов, но сейчас шеф Службы адаптации не собирался их изучать. Предложив сенатору кресло, Лонгвуд сел напротив Эллис.

– - Скажите, сенатор, -- после непродолжительной паузы заговорил он, -- почему вы так дурно ко мне относитесь? Ведь мы делаем общее дело.

– - Я к вам вообще никак не отношусь, -- холодно парировала Эллис.
– - К чему все эти беседы, Лонгвуд? Я не собираюсь покупать ваших питомцев, по-моему, это не требует разъяснений. У меня достаточно подопечных и достаточно забот. И в любом случае, мне не нужны безмозглые болваны, которые без приказа не в состоянии закрыть рот!

– - Сенатор, вы знаете, какое у меня происхождение?
– - не ответил на гневную тираду Эллис Лонгвуд.

– - Естественно. Это моя обязанность.

– - Ну, так вот, в силу моего происхождения, я знаю оба мира, и наш, и тот -- покинутый. И поверьте, сенатор, наш лучше. Знаете, в том мире говорили, что идеальное общество -- это общество, где девственница с мешком золота может безопасно пройти из одного конца государства в другой. Смею вас уверить, наш мир вполне соответствует этому требованию. Даже больше того, любая девица может гулять по нашим улицам хоть ночью -- ей ничто и никто не будет угрожать. Она может разгуливать даже голой -- и никто не покусится на ее невинность, а она не поранит ног ни битыми бутылками, ни брошенными шприцами. Да-да, сенатор, это не попадает в отчеты, но в том мире подобный мусор обычное явление. Но не у нас. Наш мир -- прекрасен, добр и уютен. Но благодаря чему он столь добр? Благодаря рабству...

– - У нас нет рабства, -- резко перебила Эллис.

– - Тогда кого там сейчас осматривают перед аукционом?
– - Лонгвуд кивнул на экраны.
– - Сенатор, давайте называть вещи своими именами. Питомцы, права опеки -- оставим этот детский лепет другим. На нас с вами лежит забота об этом мире, так будем его достойны и не станем прятаться за эвфемизмами. Да, у нас нет голодных, бродяг, нет брошенных городов и заводов, нет преступности, войн и терроризма. У нас развиваются науки, наша молодежь прекрасно воспитана, мы процветаем. Но эту райскую жизнь миру обеспечило рабство. Когда отцы основатели трудились над созданием нашего общества -- все было просто. Что ждало тех первых рабов в оставленном мире? Безработица, голод, война... Рабство спасло их, даровало им благополучие, сытость, саму жизнь. Да они были счастливы обрести господ и избавиться от необходимости ежечасно бороться за существование! Но это было тогда, сенатор, когда они помнили, что им угрожало. Сейчас подрастает уже четвертое поколение обитателей нашего мира. Четвертое поколение хозяев и рабов, которые, конечно, слышали, что существуют нищета, голод и война, но не слишком представляют, что это такое. Сенатор, наш мир добр, и в этом его слабость. Людям всегда мало того, что они имеют, они как дети -- тянут ручонки к красивому и блестящему пламени и даже догадываются, что огонь жжет. Среди моих подчиненных есть некий Линкольн Райт -- недавний нумер. Он прекрасный работник, настоящий трудоголик и все же, когда он получил свободу, он не скрывал, что счастлив. И сколько еще таких райтов может оказаться среди нумеров? Да, Линк нашел путь к свободе в беззаветной верности нашему миру, но ведь возможен и другой путь -- пусть разрушения. Тяга к абстракциям временами приводит к самым страшным последствиям, там я в этом убедился. А ведь есть еще и попаданцы, сенатор. Да, их немного, но иногда и песчинка способна повредить идеальный механизм. Эти люди не имеют ни малейшего понятия об ответственности, они заражены вредными идеями, очень дурно образованны, невоспитанны, не говоря уж о том, что среди них встречаются откровенные преступники. Вы скажете, что для преступников и сумасшедших есть Арена, но и она не всегда может решить наши проблемы, в конце концов, ее пропускная способность не беспредельна. Вспомните прокол двухлетней давности. Тогда нам пришлось ликвидировать почти четыреста человек... Сенатор, не надо морщиться, вы тоже за это голосовали, вы все за это голосовали. Мои люди работали на износ, у многих были нервные срывы. Но мы не могли допустить в наш мир это.

– - И что же вы предлагаете?

– - Один из вариантов решения я уже показал -- программа перезагрузки личности. Посмотрите еще раз -- два месяца назад и сейчас. Сравните, -- Томас Лонгвуд вновь раскрыл планшет и указал на один из экранов.
– - Невоспитанный и безответственный гуляка-лентяй и послушный, знающий свое дело питомец. Да, мы только начинаем программу, у нас еще недостаточно данных, и по уму, следовало бы поставить эксперимент над всей группой нынешних попаданцев, но даже полученные к настоящему моменту данные говорят, что у программы большое будущее. Если бы два года назад мы располагали такими технологиями, нам бы не пришлось ликвидировать столько людей... И подвергаться такому нервному напряжению...

– - Может быть, вам надо лучше готовить своих людей... чтобы обходилось без срывов?

– - Мои люди прекрасно подготовлены, -- резко возразил Лонгвуд, -- но приучать их к излишнему насилию слишком опасно для нашего общества. Кто будет надзирать за надзирателем? В том мире это большая проблема. Представьте, их полицейские склонны к насилию в семье -- наш мир не можем себе этого позволить. У нашей Службы есть программы психической реабилитации для работников, на некоторых должностях нельзя работать больше года, да и возвращаться к ним можно не раньше, чем через три года работы в других отделах Службы. Поверьте, сенатор, мы делаем все для безопасности общества в целом, и каждый семьи в частности.

– - Вы сказали, что это, -- Эллис кивнула на экран, -- лишь одно из решений. Какие же другие?

– - Контроль, сенатор. Постоянный контроль за питомцами, нумерами и свободными. Совершенствование системы тестов, особенно, психологических. Некоторые новшества в системе образования. Если вы помните, в качестве эксперимента у нас уже шесть лет действует образовательная программа по правильному обращению с питомцами, так вот я предлагаю ввести этот курс в качестве обязательного во всех школах свободных, а питомцы должны в общих чертах знать, от какого кошмара избавила их система опеки. Кроме того я прошу предоставить Службе адаптации право законодательной инициативы, наряду с Сенатом, и один голос при голосованиях. Согласитесь, это не нарушит баланса сил в Сенате, но позволит нам более надежно доносить до законодателей состояние дел. И еще, -- Лонгвуд помедлил.
– - Наша система с тремя консулами прекрасно зарекомендовала себя в обыденной жизни, но при опасности кризиса необходимо сосредоточить власть в одних руках. Как будет называться эта должность, значения не имеет -- принцепс, как именовался Великий Стейтон, протектор или президент, но власть нельзя дробить. Поверьте, сенатор, мне очень неприятно это признавать, но я излагаю все это именно вам не просто так -- вы самый вероятный претендент на эту должность. Я проверял ваши данные с начальных классов -- у вас лучшие показатели.

Эллис вскинула голову:

– - Консул Томпсон -- идеальный консул!

– - Не спорю, -- кивнул Лонгвуд, -- Стивен Томпсон прекрасно себя зарекомендовал, но ведь у него лейкемия. Не надо, не надо так на меня смотреть, знать подобные вещи моя обязанность. В одиннадцать лет ему был пересажен костный мозг, сейчас он в состоянии ремиссии, но я не могу рисковать. Никто не скажет, что будет со здоровьем Томпсона через пять-десять лет, а нашему обществу нужен сильный правитель.

– - Сенатор Томпсон может проявить себя не хуже брата, -- упорствовала Эллис.

– - Возможно, но все же его показатели хуже ваших. К тому же он слишком привык полагаться на старшего брата -- это серьезный недостаток для человека власти даже в самых благоприятных условиях, а я должен ожидать худшего. Поверьте, сенатор, мне неприятна сама мысль, что власть может оказаться в руках женщины, но я не вижу иного выхода. Так что вы скажете?

– - Что мне необходимо подумать, -- ответила сенатор Дженкинс.
– - И получить данные того, что не попадает в ваши отчеты -- я имею в виду, по тому миру.

– - Вы получите все необходимое к вечеру, -- заверил Лонгвуд.
– - А чтобы вам было легче все осознать, я передам на ваше попечение одного юного попаданца. Нет-нет, сенатор, не хмурьтесь, я уже понял, что вы не любите дрессированных обезьян и покупать тех двоих не станете, но в той группе был пятнадцатилетний мальчишка -- просто великолепный образчик оставленного мира. Слава Богу, у него отобрали жвачку...

– - А это еще что такое?

– - Еще одна вещь, которая не попадает в отчеты. Конфета, которую невозможно съесть. Ее жуют, она превращается в резиновую массу и люди пускают изо рта пузыри.