Этот век нам только снился. Стихи

Сучит рождений нить

Слепнущая фортуна.

Бог – всем и равно – жить,

А власть уже чёрт подсунул.

И оба – правы, и оба – левы.

Жизнь. Власть.

Кондотьеры, авантюристы.

Страсть? Грязь!

Связь

не бывает чистой,

Когда с королевой связь.

Бедные королевы.

Мразь!

Отзвуки старых притчей.

Может, звалось родством

Екатерин Медичи

Кроткое многоличье

В бабьем лице одном?

Притчам не верь –

Это звалось приличьем,

Впрочем, как и теперь.

Какая мгла… Туман какой!

И небо будто болью кровоточит,

И боль гнилую землю мочит,

И с эшафота вниз потом.

Рекой.

Бывает холодно, мой друг, бывает холодно…

Беглянкой с неба страшного суда

Одна беда висит над целым городом,

Как будто ей подвластны города…

Бывает холодно… Всё снятся косы той,

Не встреченной, овал её лица…

А ты уже нацеловался досыта

И пообвыкся в роли подлеца.

Бывает холодно… За быстрыми вагонами

Позёмки взбалмошной кружащийся шатёр.

Стоишь, коптишь парами самогонными,

Ни шага не пройдя с тех давних пор.

Бывает холодно… Всё похвалялся силою,

Размахом, ширью, чуткостью души…

А липа над отцовскою могилою

Черно ветвями мёрзлыми шуршит…

Бывает холодно… «У вас огня не будет ли?

Куда же вы? Я не бандит! Не вор!

Мне закурить!..»

Платформы обезлюдели,

И ни к чему смотреть на семафор.

Бывает холодно, мой друг…

Стихи – не рубль в долг, а донорская кровь.

Спасенье жизни – не игра на слове,

И здесь не в счёт любовь и нелюбовь,

А просто жизни не хватает крови.

По жёлобу в стали, мертвея, стекает,

Чернеет в медалях за гибель орал,

Жаль – человек ко всему привыкает,

А как не хотелось бы, чтоб привыкал!

По капельке в жилы махины-грядущего,

В невидимый шёлк тонкокрылых наитий,

Стихи – это дело дающего.

Возьмите!

Выпусти!..

Пуст я, как мяч,

Как бездонная бочка,

Как роженица,

Как скрученный тюбик.

Лишнее слово, ненужная строчка,

Ночи загубленной стылые губы…

Вот у гитары болит поясница…

Зубы колков раскрошились до срока.

Смотрят неладно ладовые лица,

Нижнее «мы» дребезжит одиноко.

И – не поётся. Не пьётся. Не спится.

Прежняя злоба выходит изжогой.

Каяться рано, поздно молиться,

Да и едва ль докричишься до Бога.

Не растрясти его жалким фальцетом.

Верхние ноты завалены нижними,

Тонкие нервы сжаты пинцетами,

Толстые – сдавлены пассатижами.

Долго до света, господи, долго…

Выпусти – вылечу! Вылечусь – выпусти!

Из-под спокойствия плотного полога,

Из пустоты обещаемый сытости.

Выпусти! Видишь, как в омуте города

Вздохами дальними, Криками ближними

Люди друг в друга тычутся мордами,

Плавятся свечками,

Давятся вишнями,

Корчатся, бьются, ломаются. Гнутся,

Прячутся в рачницу липовой милости,

Лишь перед самым концом встрепенутся

И завопят истерически: «Выпусти!»

Выпусти! – Выкуси! Бейся меж рёбер!

Выплеснись, выцедись сеткою трещин.

Ты сам себя ни за что покоробил –

Лишняя строчка, ненужные вещи.

Вещее, но бесполезное слово,

Толку из слова током не вытрясти…

Но всё равно повторяется снова:

«Выпусти! Выпусти! Выпусти! Выпусти!..»

Что ж, верещи… Ты давно уже выпущен.

Вытащен, изгнан, свободен, бездомен,

Вылизан, выеден, выпит и вылущен…

Что ж, не выпусти, так… наполни!

– Полноте! Завтра закончим страницу.

Пойте, играйте, попрыгайте скоком…

Но… у гитары болит поясница.

Зубы колков раскрошились до срока…

Меня убили ядами похвал

Блестящей капелькой меня убили,

Хоть я б за всё блестящее не дал

С худого башмака дорожной пыли.

Меня убили воплями газет –

Я быстро сдался.

Врал: больше «Правды» правды нет!

Не рвал, не рвался.

Меня убили изобильем,

Одним корытом,

Во мне всё ныло: «Братишка, выльем!» -

Теперь я сытый.

Меня добили, наконец,

Отрав отравой:

«Примерь-ка лавровый венец,

Вот это слава!!

И даже смерти смерть даря,

Меня, уже убитого, убили:

Всё поснимали втихаря

И позабыли…

ВЕСНА

…А ночью вдруг Весну застали

В гримёрной…

О-о-о-о-й!

Разбросанной одежды чёрной

Зиме неведомый покрой

И нагота – как столб позорный!..

Вот бледные запричитали!

Уж через час вокруг смотрин

Вороны белые летали -

Все: «01», «02», «03»,

И слуги Мельпомен, и слуги Талий,

И просто слуги, и слуги из ушей,

И слуги из калёной стали:

«Мерзавка! Дрянь! Развратница!

Ату её! Взашей!

Как можно в нашем божеском квартале

Без платьица?!

Развратница!

За край приличного, за грань?!

Дрянь!

По тротуарам, по садам, по лавкам?!

Мерзавка!

И так всю ночь – кляли, плевали,

Молили новые снега –

Снега, конечно же, упали.