Этрусское зеркало

–  Мне тоже пришлось долго бродить в лабиринте собственных заблуждений, - улыбнулся сыщик.
– Я решил подобраться к вам поближе, господин Фарбин. Это чуть не стоило мне жизни. Геннадий закрыл меня в гробнице и собирался убить… Когда я обнаружил в склепе обмотанную упаковочной бумагой картину, кое-что встало на свои места. Повторяю - кое-что! Зато Геннадий получил настоящую встряску. Не найдя меня в гробнице, он совсем потерял голову. Он заметался, засуетился… уничтожил копию «Нимфы» и… на этом остановился. Страх и отчаяние парализовали его. Не имея понятия, что именно может быть мне известно, он терялся в догадках. Любой неосторожный шаг грозил погубить его. Ваша просьба уехать на пару дней в Москву привела Геннадия в полнейшее замешательство. Он сам загнал себя в угол и мог решиться на что угодно!

–  Хорошо, что я послушался вашего совета, Всеслав, - сказал Фарбин.
– Хотя он тоже едва не стоил мне жизни. Наш молодой друг собирался прикончить меня обыкновенной железной трубой. Какая нелепая смерть после всего, что я пережил!

Он засмеялся - сухо, отрывисто, одними губами.

–  Знай я Алису в жизни, все было бы проще, - продолжал Смирнов.
– «Нимфа» наводила меня на смутные мысли, но я не улавливал главного. Я не задумывался, кто изображен на ней, а сосредоточился на причинах кражи. Глеб, например, сразу узнал девушку, как только взглянул на картину, спрятанную в гробнице.

–  Ожерелье!
– вмешался Глеб.
– Его невозможно спутать ни с каким другим. Если бы не оно… Алиса на картине немного странная. Рогожин выделил ее особенности, показал через ее лицо внутренний мир… я не знаю, как сказать… в общем, ее не сразу узнаешь. А вот ожерелье…

–  Это эксклюзивные камни, сделанные на заказ по моему эскизу, - сказал Фарбин.
– Шестнадцать отборных, крупных аметистов - соответствующих шестнадцати небесным царствам этрусков. Я хотел, чтобы этрусские божества покровительствовали Алисе… а они не смогли ее уберечь!

–  Вероятно, Геннадий тоже узнал девушку по ожерелью, - предположил Всеслав.
– Но почему картина имела для него такое значение? Непонимание этого обстоятельства раз за разом уводило меня в сторону. Пока я не встретился с вами, Альберт Демидович, в вашей гостиной с камином. И тут… я увидел нечто, превратившее мои догадки и сомнения в упорядоченную последовательность. Это графин с вашим травяным отваром, господин Фарбин. Не знаю, почему я обратил на него внимание. Как будто кто-то невидимый указал мне на него пальцем и шепнул: «Вот то, что тебе нужно, Всеслав. Не пропусти!» И все, чего я не понимал, раскрылось передо мной с легкостью. Когда ваша болезнь особенно усилилась, Альберт Демидович?

–  Этим летом, - ответил Фарбин.
– Я привык к ее отливам и приливам. Но в последнее время недомогание нарастало.

–  Кому могла быть выгодна ваша смерть? У вас нет наследников… но значительная часть недвижимости и некоторые фирмы оформлены на подставных лиц. Или лицо… Так? Пока вы живы, это лицо не является полноправным владельцем, но вот когда вы умрете… Понимаете, о чем я? Геннадий Шедько находился очень близко, он был вашей правой рукой. Он устал ждать вашей естественной кончины, господин Фарбин! Или что-то напугало его, подстегнуло к решительным действиям. А вдруг вы возьмете да и измените порядок вещей - напишете завещание, например? Или как-то по-другому распорядитесь своей собственностью? Всегда существует угроза остаться ни с чем! Почему бы не помочь вам поскорее отправиться на тот свет? Тем более если в вашем окружении появился опасный соперник. Или соперница. Алиса Данилина оказалась совсем не ко двору, некстати - нежданная фаворитка умирающего владыки!

Альберт Демидович кашлянул.

–  Позвольте мне называть все своими именами, - продолжал сыщик.
– Итак, Геннадий обеспокоен. Он видит, что ваши первоначальные планы относительно Алисы меняются, он чувствует, ощущает вашу страсть к этой молодой женщине как свою собственную. Он дышит с вами в унисон, подстерегая долгожданную агонию… и вдруг - вместо этого ощущает любовное томление. Что прикажете ему делать? Радоваться? Геннадий в ужасе! Уверяю вас, что каждый волосок на его долговязом, сухопаром теле встал дыбом. А вдруг Альберт Фарбин напоследок потеряет голову от вожделения к смазливой девице и ради любовных забав начнет осыпать ее золотом? Он может оставить ей весь свой капитал… с пожилыми влюбленными разные курьезы приключаются!

Геннадий мечется… он в горячке. Он лихорадочно ищет выход из положения. И решает ускорить запаздывающую кончину своего босса. Вы тяжело, неизлечимо больны, господин Фарбин; многие годы ваша жизнь висит на волоске. И ваша смерть ни для кого не окажется неожиданной. Вы будете умирать медленно, как вам и положено. И это тоже ни у кого не вызовет подозрений, в том числе, и у вас самого.

Шедько привык ходить по лезвию ножа - он выбирает безопасный, надежный способ покончить с вами: редкий растительный яд, который почти не оставляет следов в организме. Яд действует постепенно, но это и хорошо! Все будет выглядеть естественно. Травяной отвар, который принимаете только вы - горький, темный и мутноватый, - отлично подходит: в нем отрава не ощущается ни на вид, ни на вкус. И вероятность того, что яд выпьет кто-нибудь другой, минимальна.

Геннадий надеялся, что, пока девица водит вас за нос, капризничает и притворяется равнодушной, яд успеет сделать свое дело. Где, в чем он просчитался - я сразу не сообразил. Один из вариантов: вы, господин Фарбин, слишком увлеклись Алисой и пожелали оставить ей имущество и деньги. В этом случае Геннадий сильно рисковал, убивая девушку. Чтобы пойти на такой шаг, должно было быть что-то еще. Шедько мог пойти на убийство Алисы, только если он не видел другого выхода.

Судьба сыграла злую шутку: с ней или с ним - не мне судить. Думаю, Алиса застала Геннадия за добавлением яда в травяной отвар. Он не привык к присутствию посторонних в кабинете босса, в кухне или где-либо еще. Шедько совершил роковую оплошность: он попался! Может быть, девушка и не придала значения увиденному, но у страха глаза велики. Хотя… Алиса была проницательной, умной, она могла догадаться… потом. Или сразу. Возможно, в силу своей порывистой, пылкой натуры она высказала свои подозрения ему в глаза. И таким образом подписала себе приговор.

Альберт Демидович принял снотворное и уснул, в доме больше никого не было, кроме Алисы и Геннадия. Охранник, скорее всего, тоже получил свою дозу снотворного - Геннадию ничего не стоило прийти к нему, переброситься с парнем парой слов, дать какое-то мелкое поручение и сыпануть в кофе или колу порошок. Тем более в доме он имелся.

Господин Шедько убивает Алису, прячет ее в одной из комнат и ждет, пока уснет охранник. Или тот уже спал. Потом он укладывает тело в «Мерседес», выезжает и направляется к дому Глеба в Васильках.

–  Откуда он знал, где я живу?
– удивился Конарев.

–  Он следил за тобой по поручению Фарбина. Альберт Демидович не выпускал тебя из поля зрения. Не хотел, чтобы у Алисы были неприятности, да и ему так было спокойнее.

–  Это правда, - подтвердил Фарбин.
– Не люблю глупых выходок. А ты, брат, на них горазд! Вот я и старался держать тебя под контролем.

–  А если бы я оказался дома?
– разозлился Глеб.
– Куда бы Геннадий поехал… с Алисой?

–  Вероятно, у него был запасной вариант. Но ему повезло, и он устроил все так, будто бы Глеб убил Алису… Геннадий внес ее в дом, уложил на кровать, оставил на ее шее драгоценное ожерелье, не поленился порыться в ее сумочке, взять «этрусское» зеркало и вложить ей в руки. Пусть следователи ломают себе голову - зачем и почему все это? Ясно одно - Глеб Конарев убил девушку из ревности. Увидел дорогие цацки - и не стерпел! Господин Шедько, видимо, не знал, что зеркало Алисе подарил Рогожин… в спешке, в темноте он ничего толком не рассматривал. Какая разница? Для Глеба эти подарки - нож острый, увидит - взбесится! И тем самым сыграет на руку Геннадию.

Все прошло гладко. Дождь и темнота скрыли преступление от посторонних глаз. Геннадий вернулся в дом, помыл машину…

–  Откуда вы знаете?
– перебил его Фарбин.

–  Предполагаю. Дождь, грязь… могли возникнуть лишние впоросы. Шедько сделал вид, что всю ночь мирно почивал в своей постели… и это ему удалось. Алису поискали и пришли к выводу, что своенравная девчонка выкинула очередной фортель - ушла, ни с кем не попрощавшись, неведомо куда.

–  Значит, травяной отвар вы у меня попросили неспроста… а я, признаться, не понял, - усмехнулся Альберт Демидович.
– Грешен - подумал худое. Решил, что вы хотите доказать мою невменяемость: мол, пьет всякую гадость, вот на мозги и повлияло.