Этюд в багровых тонах (сборник)

– Пока все понятно. Что же дальше?

– Дальше было интереснее. Например, рассказывая вам о шагах, которые привели к аресту подрядчика из Норвуда по отпечатку его пальца, я с безмерным удивлением увидел, что вы мои объяснения не слушаете, а напеваете приятную – должен сказать, весьма приятную, Ватсон, – песенку, «Лесные цветы» [86] . Я опять обратился к специалисту в этом вопросе, и узнал от него, что эта милая, хоть и трагическая песня имеет непосредственное отношение к Селкерку. Стоит ли напоминать, какой неожиданный интерес у вас вызвали Общественные выезды [87] , и как дотошно вы изучали жизнь Якова IV, особенно его участие во Флодденской битве. Все эти вещи многое говорят дисциплинированному разуму мыслителя. Хоик, Галашилс и Селкерк. Каков смысл этого сочетания? Меня охватило желание разгадать эту загадку, Ватсон, поэтому в тот вечер, когда мы обсуждали «Трагедию разделенного дома», после того, как вы ушли, я заказал целую гору табаку, завернулся в плащ и провел ночь в раздумьях. Когда утром вы вернулись, вопрос был решен. Все свидетельства указывали на одно: вы намерены принять участие в парламентских выборах. У вас на уме города Бордера.

86

Старинная шотландская песня, воспевающая поражение шотландцев в битве при Флоддене. (Примеч. пер.)

87

Ежегодный праздник, отмечаемый в шотландских городах района Скоттиш-Бордерс. Традиция конныхвыездов берет начало в XIII–XIV веках, когда местные лорды отправляли специальных людей объезжать территории, чтобы предотвратить вторжение англичан, других кланов или разбойников. (Примеч. пер.)

– Они у меня в сердце, Холмс, – вставил Ватсон.

– И куда вы едете в субботу, Ватсон?

– В Селкерк, буду там открывать ярмарку.

– В помощь сбора средств на восстановление моста?

– Да! – удивленно ответил Ватсон. – Но как вы узнали? Я никогда не упоминал об этом при вас.

– На словах – нет, но действия ваши показали ход ваших мыслей.

– Это невозможно!

– Объясню. Неделю назад вы пришли ко мне домой и попросили посмотреть «Песнидревнего Рима» Маколея. (Вам известно, что я большой поклонник работ Маколея и имею все его сочинения.) Бегло просмотрев книгу, вы взяли ее с собой. Когда через день-два вы вернули ее, в ней осталась бумажная закладка на «Песне Горация», и я заметил на закладке едва различимую надпись, сделанную карандашом, в которой отмечалось, что последняя строфа оказалась очень уместной. Как вы знаете, Ватсон, вся эта песня посвящена защите моста. Позвольте напомнить вам, как чудесно вы цитировали:

Когда мужчина чистит доспехиИ подравнивает плюмаж на шлеме,Когда челнок в женских рукахВесело бегает по ткацкому станку,В горе и в радостиПродолжает звучать рассказ о том,Как мужественно защищал Гораций мост.

После всего этого мог ли я, человек смертный, не подумать, что вы сами вознамерились совершить подобный подвиг?

– Вы совершенно правы!

– Что ж, до свидания, Ватсон, рад буду снова увидеть вас после субботы. Когда поедете в Бордер, вспомните слова Горация: «Дано ль погибнуть краше, чем пред лицом врагов?» Впрочем, эти слова всего лишь пример. Удачной поездки, и успехов с мостом!

Как Ватсон учился «фокусам»

Ватсон начал наблюдать за компаньоном, как только тот сел завтракать. Холмс поднял глаза и поймал его взгляд.

– О чем думаете, Ватсон? – спросил он.

– О вас.

– Обо мне?

– Да, Холмс. Я думал о том, насколько незамысловаты все эти ваши фокусы, и до чего удивительно, что общество продолжает питать к ним интерес.

– Согласен с вами, – кивнул Холмс. – Припоминаю, я и сам, бывало, высказывался в этом смысле.

– Постичь ваш метод, – строго продолжил Ватсон, – не составляет труда.

– Несомненно, – с улыбкой ответил Холмс. – Быть может, покажете пример этого метода в действии?

– Охотно, – с готовностью согласился Ватсон. – Могу сказать, что сегодня утром вы были очень заняты.

– Блестяще! – воскликнул Холмс. – Откуда вы это узнали?

– Вы человек очень аккуратный, но сегодня забыли побриться.

– Поразительно! Какое тонкое наблюдение! – восхитился Холмс. – Ватсон, я не знал, что вы такой хороший ученик. Подметил ли ваш орлиный глаз что-нибудь еще?

– Да, Холмс. У вас есть клиент по фамилии Барлоу, и в его деле вы не достигли успеха.

– Боже мой, а это вы откуда узнали?

– Я заметил его фамилию на конверте его письма. Прочитав письмо, вы застонали и с хмурым видом сунули его в карман.

– Превосходно! Вы очень наблюдательны. Еще что-нибудь?

– Боюсь, Холмс, вы ввязались в финансовые спекуляции.

– А это еще почему, Ватсон?

– Раскрыв газету, вы сразу заглянули на финансовую страницу и издали громкий заинтересованный возглас.

– Невероятно. Есть другие наблюдения?

– Да, Холмс. Вы надели черный пиджак вместо халата, и это говорит о том, что вы с минуты на минуту ждете какого-то важного посетителя.

– Это еще не всё?

– Я уверен, что мог бы еще что-нибудь рассказать, но я привел этих несколько примеров лишь для того, чтобы показать, что в мире есть люди, не менее умные, чем вы.

– А есть и менее умные, – заметил Холмс. – Признаю, таких людей немного, но они есть, и, боюсь, мой дорогой Ватсон, я вынужден причислить вас к их числу.

– Что вы имеете в виду, Холмс?

– Мой дорогой друг, к сожалению, ваши выводы оказались не столь безупречны, как хотелось бы.

– Вы хотите сказать, что они неверны?

– Самую малость. Давайте рассмотрим их по порядку: я не побрился, потому что послал бритву точильщику. Пиджак я надел, потому что утром, к несчастью, встречаюсь со своим дантистом, которого зовут Барлоу, и в письме – подтверждение встречи. Рядом с финансовой страницей находится страница, посвященная крикету, и я заглянул на нее, чтобы узнать, сохранил ли Суррей свои позиции против Кента. Но не отчаивайтесь, Ватсон, и не бросайте это занятие. Все это незамысловатые фокусы, и вы, несомненно, скоро научитесь им.

Благотворительная ярмарка

– На вашем месте я бы непременно взялся за это, – неожиданно произнес Шерлок Холмс.

Я вздрогнул от неожиданности, потому что секунду назад мой компаньон завтракал, сосредоточив внимание на газете, которая лежала на столе рядом с кофейником. Взглянув на него, я увидел, что он смотрит на меня с довольным и одновременно вопросительным видом, который обычно появлялся на его лице, когда он думал, что сказал нечто значимое.

– За что? – спросил я.

Улыбнувшись, он снял с каминной полки персидскую тапку и достал из нее достаточно табаку, чтобы набить свою старую глиняную трубку, которой неизменно заканчивал завтрак.

– Характерный для вас вопрос, Ватсон, – заметил он. – Надеюсь, вы не обидитесь, если я скажу, что своей репутацией человека проницательного я обязан исключительно тому чудесному фону, который вы в своем лице создаете для меня. Вы слыхали о том, как некоторые дебютантки стремятся взять себе в компаньонки женщин попроще? Здесь есть некоторое сходство.

Наша долгая жизнь под одной крышей на Бейкер-стрит наделила нас тем особым доверием, которое позволяет многое говорить друг другу без обид. Но, должен признать, меня неприятно кольнуло его замечание.

– Я, может быть, и беспросветный тупица, – ответил я, – но готов признать, что не понимаю, как вы сумели узнать, что меня… меня…

– Попросили помочь с организацией ярмарки для Эдинбургского университета?

– Именно. Письмо только что попало мне в руки, и пока я с вами об этом не говорил.