Ева

— Не ори, — грубо перебила его Ирис, выпуская в него струю дыма. — Я вчера у Вейдера была. Всё сделано.

Вайенс, услышав это, мгновенно остыл и уже с интересом уставился на Ирис, с любопытством отыскивая следы вчерашней встречи.

— Ну, и как? — вкрадчиво спросил он. Вместо ответа Ирис приподнялась и, стащив штаны, продемонстрировала Вайенсу синее бедро.

— Вот как, — надевая штаны, ответила она. — Он вышвырнул меня. Позже меня видел патруль — всё, как ты хотел.

— Просто выкинул? — недоверчиво спросил Вайенс. Ирис философски пожала плечами:

— Ещё потискал слегка, до сих пор ребра трещат. Не переживай, все будут думать, что между нами всё было. Походи, послушай, что болтают. Думаю, это новость номер один.

Вайенс, довольный, сунул руки в карманы; лицо его сияло.

— Сможешь это подтвердить?

Ирис лениво взглянула на Вайенса:

— Хочешь, чтобы я разбила сердце его маленькой любовнице? — произнесла она. — Скажи, зачем тебе это?

Вайенс приосанился, вздернул голову, оправил машинально новую, с иголочки, форму, ладно сидящую на его теле. Ирис заметила, что он нарочно держится к ней целой, не изуродованной стороной лица. Наверное, шрам все же заставлял его комплексовать.

— Хочу, чтобы она поняла, с кем связалась! Пусть откроет глаза! Никому не понравится, — произнес он надменно, — если человек, которому ты доверяешь, на которого ты полагаешься, — в его голосе послышалась горечь, и губы его трагично изогнулись, — предает тебя! Особенно, если ты оказал ему доверие и принял его таким, какой он есть, со всеми его недостатками, когда рядом ходят тысячи совершенно нормальных людей, без прошлого!

Ирис совершенно неприлично фыркнула и тихонечко рассмеялась. Пылкая речь Вайенса не возымела на нее своего поучительного действия; наоборот, Вайенс показался ей жалким, в каждом его слове сквозило чувство ущемленного самолюбия.

— А кто не оправдал доверия, Вейдер или она? — ядовито поинтересовалась Ирис. Вайенс уничтожающе глянул на неё:

— Разумеется, он! Сама сказала, что он тискал тебя, ведь так? Ева не из тех людей, которые прощают такие вещи…

— Так её Ева зовут?

— Какая тебе разница? Твоя забота рассказать ей про произошедшее так, чтобы она тебе поверила и не захотела больше и видеть этого… этого… словом, чтобы она забыла своего палёного урода, — это слово Вайенс произнес с величайшим презрением, — и обратила внимание на более достойного и интересного человека.

Тут Ирис совсем уж беззастенчиво и непочтительно захохотала.

— Не льсти себе, — простонала она, вытирая выступившие от смеха слезы, глядя, как он прихорашивается и гордо вздергивает голову. В памяти вновь всплыл неяркий свет, обрисовывающий огромный силуэт, гармоничную игру мышц на спине обнажённого мужчины и яркие ртутные блики на его пальцах.

Вайенс, отвлекаясь от созерцания себя в зеркало, мгновенно обернулся к Ирис. Его вывернутый бульдожий глаз нервно подергивался.

— Что ты имеешь в виду? — злобно просипел он. — Мое ранение? Ну и что! Зато у меня на месте руки и ноги, и кое-что ещё!

— У него тоже, — мстительно ответила Ирис. На лице Вайенса отразилось такое изумление, что Ирис не смогла удержаться, и, глядя в его растерянные глаза, продолжила с нескрываемым удовольствием: — даже забудь думать о том, что он калека. Поверь мне — ты ему не соперник.

— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Вайенс, проглотив обидные слова.

— Он был обнажён, — словно дразнясь, произнесла Ирис. — И поверь мне — у него есть чем заинтересовать женщину.

Вайенс скользнул к месту, где расположилась Ирис, и его пальцы впились в её горло. Рывком он поднял Ирис с ложа и встряхнул.

— Ты ведь издеваешься надо мной? — очень тихо и очень ласково произнес он, глядя, как от удушья её лицо наливается багровой кровью. Ирис забилась в его руках, царапая и щипая его пальцы, покрытые красными следами от давнишних инъекций, но освободиться от его хватки было не так просто. Он готов был сжать пальцы еще сильнее, лишь бы навсегда стереть наглую ухмылочку с её лица. — В какую из сказок, рассказанных тобой, я должен поверить, а? В ту, в которой ты была у ситха, и в которой он тебя чрезвычайно заинтересовал, или в ту, что он был голый, тебя заинтересовал, но у тебя с ним ничего не было? Признавайся, ты спала с ним? Это он тебе велел говорить мне всякие гадости? Ты к нему перекинулась, дрянь?

— У Евы своей спроси, — прохрипела Ирис, глядя на него ненавидящим взглядом, и Вайенс отшвырнул её обратно на диван. Ирис закашлялась, растирая помятое горло, ворочаясь на диване, но упрямое выражение не исчезло из глаз. — Ты разве не в курсе последних новостей, красавчик? Вейдер раньше носил шлем, теперь он его не носит. Он исцелился; у него гладкая ровная кожа — ни намека на ожоги, и только одно заметное ранение — самое последнее; он же ситх, а не простой солдафон с поля боя. Без штанов он точно выглядит получше тебя, да, кажется, у него там не особо пострадало в огне, — Вайенс, подскочив, влепил Ирис пощёчину, откинувшую её на диван, но та, перетерпев боль, упрямо взглянула на разъяренного Вайенса злющими глазами и продолжила: — вместо рук и ног у него анатомически верные протезы, не отличишь от настоящих конечностей. Если не веришь мне, — она снова ехидно улыбнулась, — то сам иди к своей Еве и расскажи ей сказку, ту, которую сочтешь правильной.

Вайенс, зло сопя, нависал над женщиной, борясь с искушением тотчас же в кровь разбить её улыбающееся лицо.

— Ты спала с ним?

Ирис снова ухмыльнулась, глядя в ненавидящие глаза мужчины, нависшего над ней.

— А вот тут у тебя реальная проблема, — протянула она. Казалось, ей нравилось смаковать каждую подробность своего свидания с ситхом или нравилось дразнить Вайенса. — Я была в таком состоянии, что осмелилась предложить ему секс. Мне было всё равно, кто меня убьет, ты или он, и я предложила ему себя. И, поверь мне, он меня захотел! О, ещё как! Он здоровый самец, его не надо долго уговаривать. Но ситх сдержался. Он поборол искушение, а знаешь, почему? Потому что эта Ева и в самом деле для него что-то значит. И даже если я приду к ней и что-то там наплету, даже если я вобью клин между ними, он так просто не отпустит эту девочку.

Его тёмная сущность велела ему взять меня сию же минуту, тут же, на полу, как угодно, он сжимал меня своими стальными пальцами так, что, наверное, все болты, которыми эти пальцы прикручены, отпечатались у меня на заднице. Он не хотел меня отпускать. Его кожа пылала под моими руками, и видел бы ты его жадный взгляд! И всё же он выгнал меня. Не вытолкал взашей, не велел выйти — он меня вышвырнул, оторвав от себя, откинул прочь, как ядовитую змею, одним рывком, как зубы рвут, знаешь? Раз, и готово. Чтобы не было искушения остановиться и продолжить. Чтобы наверняка.

И, если ему так трудно отказаться от случайной связи, представь, каково ему будет отпустить свою женщину? Он не отпустит её ни за что.

Вайенс, слушая эту горячую речь, словно остывал, успокаивался, и шаг за шагом отступал от женщины, выплёвывающей все эти признания ему в лицо.

— Нет никакой проблемы, — произнес он тихо, когда, наконец, она закончила свою тираду и замолкла, тяжело дыша. — В их союзе не только он решает.

Тут настал черед Ирис удивляться.

— Что? — произнесла она, сбитая с толку. — Ты хочешь сказать, что она для него не просто женщина, то есть, ты хочешь сказать — он прислушивается к ней, они, вроде как, равны?