Евангелион: фантазия на тему финала

В кабинете нависла тишина. Помощники председателя молчали под впечатлением нарисованной Килем картины.

— И вы полагаете, что «дети Ев» способны изменить ситуацию?

— Именно. Кстати, Дитрих, почему вы думаете, что они ещё в стране? Протектор доставил Ментора в Германию в течение нескольких секунд. Что им мешает поселиться где-нибудь в Латинской Америке?

— Прежде всего язык. Ни один из них не владеет иностранными языками. То есть в школе, конечно, они учили английский, но, слава Богу, «дети Ев» — нормальные ученики. То есть практических навыков и знаний у них фактически нет.

— Так! — председатель грохнул кулаком по столу, — С этого момента я запрещаю, слышите — запрещаю! — любые упоминания высших сил. Забудьте раз и навсегда восклицания типа «Господи!», «Слава Богу!», «Матерь Божья!» и так далее. Я уж не говорю о чём-то более забористом.

— Это как-то связано с нашей троицей? — осторожно поинтересовалась Акаги Рицко.

— Это связано с ситуацией в целом. Пожалуйста, не нарывайтесь.

Все молча закивали, не рискнув уточнять: «не нарывайтесь» относится к возможной реакции Киля или самих высших сил?

Робертсон неловко кашлянул.

— Сэр, но тогда получается, что для разработки у нас остаётся только второе дитя.

Киль покачал головой.

— Рано.

— Она не идёт на контакт и почти не выходит из дома, — пояснил Кляйн позицию шефа. — На вопросы приёмных родителей отвечает неохотно, ничего не значащими фразами. Усиливать нажим мы опасаемся. Устраиваться на работу или продолжать учёбу она, по-видимому, тоже не собирается. Эксперты полагают, что ей нужно придти в себя после событий в Японии. Учитывая её холеричный темперамент, на это не понадобится много времени.

— А чем она занята сейчас? — ни у кого в особенности поинтересовалась Рицко.

— Кулинарией, — ответил Кляйн.

— Она? Вы серьёзно?

— Более чем. Накупила кулинарных книг, создала шикарный комплект серебряной посуды и проводит у плиты большую часть времени.

Рицко перебрала в уме всё, что знала о втором пилоте сама и всё, что говорили о нём другие. Её Величество Аска Великолепная — на кухне. В голове не укладывается.

— Киль-сан, меня давно интересовала этимология этих прозвищ — «Матриарх», «Ментор», «Протектор». Мы можем ознакомиться с дополнительными материалами?

— Нет! Во всяком случае — не сейчас. Да и незачем, ваше любопытство вполне могу удовлетворить и я.

— Да, это интересно, — поддержал подругу Робертсон.

— На самом деле всё просто, — председатель откашлялся. — Смотрите, доктор Акаги: первое дитя, как вы сами говорили — спроектированный супругами Икари временный носитель души Лилит. Вот вам и «Матриарх», — указательным пальцем Киль смахнул с кончика носа невидимую пылинку. — Второе дитя в свои годы успело получить высшее образование в Хайдельберге — не самая простая задача, смею вас уверить. Вот вам и «Ментор». Ну, а Протектор защищает двух остальных самим фактом своего существования.

Опираясь локтями о столешницу, Киль поднял сцепленные ладони к подбородку, полностью закрыв нижнюю часть лица.

— То есть? — бровь Рицко выгнулась дугой.

Председателю пришло в голову, что его нынешняя поза — копия любимой позы покойного Икари Гэндо, и он вернул руки в первоначальное положение.

— Если верить свиткам, то, в отличие от Матриарха и Ментора, которые всё же уязвимы, нанести какой-либо ущерб Протектору невозможно. И в случае атаки на любую из них нападающему придётся иметь дело ещё и с Протектором, что при любых раскладах — самоубийство.

— А если он не захочет никого защищать? Всё бывает — неприязнь, ссора. В конце концов, они разумные существа, обладающие правом выбора и свободой воли.

— Да нет у них никакой свободы воли, — отмахнулся председатель, — Их судьба ведёт. Всё их право выбора — это какого цвета носки сегодня надеть и сколько сахара и сливок положить в утренний кофе.

— Простите, сэр, — не выдержал Робертсон, — но, раз судьба… Зачем тогда мы здесь нужны? Чем мы тут вообще занимаемся?

— Оптовой скупкой лотерейных билетов.

— Прошу прощения?..

— Есть такой анекдот, — терпеливо ответил Киль. — Умер старый еврей, попал на небеса и обращается к Богу: «Я всегда вёл праведную жизнь, всегда следовал твоим заветам. И я так молился, чтобы ты помог мне выиграть миллион. Почему же ты не услышал меня?» «Ай, Мойше, отстань!», — ответил Всевышний, — «Ты за всю свою жизнь не купил ни одного лотерейного билета!»

Присутствующие вежливо посмеялись.

— Звёзды располагают, но не обязывают, — председатель посмотрел на часы. — Через десять минут у меня совещание SEELE. Акаги-сан, к тому времени на моём столе должна лежать краткая сводка инцидента на Хоккайдо и Курилах. Все свободны.

Аянами Рэй сдержала слово — прямо перед минсюку возник небольшой, но впечатляющий урожаем сад-огород. Хозяйка, Ватанабэ Кирико, моментально оценила нововведение, и сегодняшний ужин состоял преимущественно из овощных блюд. Кирико быстро нашла общий язык с Рэй, взявшись обучать её премудростям домашнего хозяйства.

Ватанабэ Исаму вяло ковырялся в тарелке металлическими хаси. Он всегда был добропорядочным законопослушным гражданином. Но сейчас он укрывал беглецов, и ему было не по себе. Хотя — он посмотрел на энергично уплетающего ужин внука — это стоило любых жертв.

— Вас что-то беспокоит, Ватанабэ-сан?

Исаму вздрогнул. Взгляд алых глаз его гостьи проникал, казалось, в самую глубь его души, не оставляя в ней места для лжи или недоговорённости.

— Я… Нет… То есть… — он поймал на себе негодующий взгляд жены и занервничал ещё больше. — Я просто хочу знать, кто вы.

— Исаму! Мы же всё обсудили. Извините его, — обратилась хозяйка к гостям. — Он всегда был таким робким. Не понимаю, как я вообще за тебя замуж вышла.

Хозяин досадливо поморщился — робким он никогда не был, это она зря. Осторожным — да, но это ведь совсем другое, понимать надо.

— Не в том дело. Извините. Вы — почётные гости, и можете жить у нас, сколько угодно, — он привычным жестом поднял руку, чтобы поправить очки, и сообразил, что с нынешнего утра их уже не носит. Старческая дальнозоркость сошла на нет, так же как его радикулит и артрит жены. Благодаря Аянами-сан они оба словно помолодели. Нет, выставлять ребятишек на улицу было бы полным свинством и чёрной неблагодарностью, но объявление о розыске не давало ему покоя.

— Мне просто нужно знать, почему вы убежали из дома и почему не хотите вернуться.