Евгений, Джек, Женечка

— И как же Сомов со своей гитарой в него вписывается? Я было уж подумала, что он в доверие к старшему ребенку втирается. Ему не привыкать чужих детей воспитывать!

В глазах вызов — чего, чего она только что сказала?

— Ты это о чем? — переспросила я тихо.

— А ты что, одна только не в курсе? — голос ее взвился. — Володя не его сын. Твой Женька Маринку с хвостом взял.

В голове сразу всплыли слова Джека про разные «но» в его расставании с женой. Вот они — какие «но»… Так что ж она ему общего ребенка не родила? За столько лет брака!

— Ты мне этого не сообщила! — ответила я с вызовом.

— А я и не знала до сегодняшнего дня. А вот почему твой Женя тебе не сообщил — вот это вопрос! А что он тебе вообще про свой развод сказал?

Так — сбор сплетен продолжается, но я не собираюсь принимать участие в удачном дачном соцопросе!

— А я не спрашивала. Мне это неинтересно. Про чужую семью. Мне очень интересно было узнать про мою собственную.

Мать снова сжала губы.

— А ему про твою? Тоже было интересно?

— А что про мою спрашивать? У меня все в шоколаде. Дача не в кредит, а наличными. И я замужем!

Я подняла руку и обнаружила на пальце лишь след от кольца… Черт…

— Из-за котенка сняла… — буркнула я полуправду.

— Татьяна, как сын вернулся из Испании, всем растрезвонила про Маринку и ребенка… — продолжала мать начатое, будто и не было эпизода с кольцом. — Никто и не знал, что это не его сын. Думали, прижили его на Урале.

— Прижили? — хмыкнула я, чувствуя в груди неприятное жжение. — Слово-то какое… Мам, ты тут старосветская помещица, что ли?

— Помещица тут ты! — и мать повысила наконец на меня голос.

И не выдержала — разревелась. Нет, просто начала тихо плакать. С собой сумки нет, платок вытащить неоткуда, утиралась ладонями. А я не жалела ее — не кривила душой. У меня у самой на душе было в тот момент более чем хреново…

— Маринка его как липку обобрала.

Ага, до нитки прямо… По машинке не скажешь.

— Это тетя Таня так считает? — спросила я с не меньшим вызовом, чем мать, когда бросала мне в лицо обвинения в измене мужу.

— А как еще считать? Хорошо, что бабкина квартира на ней, а то Маринка бы заставила продать и квартиру, чтобы в Испании купить жилье для себя и сынка. Женьку видеть там она не планировала. Два года терпела, чтобы помог обустроиться на новом месте. И водить ее научил… Ну что так смотришь? Для нас ведь очень хорошо, что язык у нее длинный оказался. Ты теперь понимаешь, на каком свете живешь. Задумайся, почему Татьянин сыночек к тебе банным листом в первый же вечер прилип! Подать на развод не попросил еще, нет? Попросит, вот увидишь!

Она уже отплакала свое, только глаза немного красными остались. Теперь бы мне не зареветь от досады — ну вот чего ей неймется со своими советами!

— Я ж сначала решила, что Женька твоя от него, а теперь ясно вижу, что он просто приспособленец…

— Мам, не надо обсуждать со мной Сомова! Эта тема под запретом, если ты вообще хочешь со мной общаться. Если нет, то иди к подружкам сплетничать! А меня дети дома ждут. Собака и еще теперь кот!

— Ты хочешь, чтобы я уехала?

Вопрос брошен был как вызов. Будто я тут на турнире или словесной дуэли.

— Мам, я ничего не хочу! Я не хочу копаться в прошлом. У меня достаточно проблем в настоящем, которые я решаю без посторонней помощи.

— Ты сама себе их придумала! Если не Сомов, то зачем? У Влада другая, да? Чего ты отмалчиваешься? Сказала «а», давай уже и «бэ» говори!

— Вот скажи мне, какая тебе разница?! — Не ответила, пришлось добавить: — Я в разводе и точка. И сейчас наша с Владом задача сделать этот развод для детей как можно менее болезненным. И я сказала тебе о разводе только для того, чтобы ты отстала со своими вопросами. Все, ноу комментс, ясно?

— Я поеду домой. Я не собиралась тебе мешать. Просто не поверила, что ты снова с ним… После Владислава это уму непостижимо…

Только бы ничего не ответить, только бы не дать новой пищи для сплетен. Я уже никому не верю — да почему же они все такое трепло, дачные подружки, бабки у подъезда! Другого слова нет! Есть, конечно… Но у нас в доме такие слова под запретом. Пока под запретом!

— Я отвезу тебя в город, — сказала я, что должна была сказать.

— Не нужно. Даже на станцию не нужно. Сама дойду. Не в первый раз.

— Мам, ну хватит! Перед кем ты ломаешься? И еще… Если кто-то узнает, что я в разводе, я пойму, откуда ноги растут.

Пауза. Из тех, что стоят женщинам первого седого волоса.

— Я никому ничего не говорила и не говорю про тебя, — отчеканила мать.

— Но при этом всех слушаешь! Даже когда меня грязью поливают!

— Так в нашей семье только ты умная, никого не слушаешь… Ничего не видишь вокруг себя!

— Так получилось, я очень долго была дурой, что доверяла вам. Больше нет, не доверяю никому. Я сама по себе.

Мы уже обошли полянку кругом почета. Трава подле участков оказалась нескошенной и пришлось подниматься наверх и идти мимо знакомых «дворов». Алискиного тоже. Мать Егора выскочила на дорогу. Мать Егора… Да, я общаюсь с ней только из-за Ярослава. Даже если не они науськали наших матерей, то мне все равно не о чем говорить с родителями Егора.

— Ярослав к нам не придет сегодня?

— Не знаю. Пусть Егор ему позвонит. Сами решат. Не маленькие.

Алиске не понравился мой взгляд — догадалась? Или просто решила не мешать мне с матерью, поэтому и живенько смылась к себе на участок.

— Мам, я тебя отвезу к автобусу. Так быстрее. И на метро всего пара остановок.

— Не надо, я сама.

И не смотрит на меня, только себе под ноги.

— Ты же сюда примчалась, не о себе волнуясь — что уж тут волноваться, поздно. Так и я о тебе волнуюсь. Довезу до автобуса. Пусть Женечка с няней подольше пообщается. Мне скоро в офис выходить.

— А ты со мной хочешь подольше пообщаться?

Мы не сбавили шага, не повысили голоса.

— Без проблем. Если не касаться запретных тем.