Эволюционер из трущоб. Том 10

Открыв дверь холодильника, я увидел, что полок и ящиков внутри нет. Отлично. Благодаря этому мне будет намного проще обследовать его. Я провёл рукой по потолку, полу, стенам — и ощутил едва уловимый поток энергии, струящийся по задней стенке.

Вытащил ключ из кармана и поднёс туда, где пульсация была наиболее сильной. Белая краска стенки стала полупрозрачной и исчезла, обнажив замочную скважину. Вставил ключ, пару раз провернул и… Дверца холодильника резко захлопнулась, заперев меня внутри.

Сперва я растерялся от такого поворота, но в следующий момент задняя стенка опустилась вниз, открыв для меня длинный коридор, стены которого выложены из рыжего кирпича, покрытого мхом. Сверху капала вода, на стенах горело аварийное освещение. А я всё шел и шел.

Метров через сто я наткнулся на одну-единственную дверь. Протянул к ней руку, но дверь сама собой распахнулась, продемонстрировав мне небольшое помещение, где, закованными в кандалы, висели магистры Юсупова. Выглядели они скверно. Маг Крови, лишенный конечностей, сломался ментально и шептал какую-то чушь. А вот магистр Пламени всё ещё держался.

— Выродок. Решил добить меня? — прошептал он пересохшими губами.

— Ни в коем случае, — заверил я магистра, расплывшись в хищной улыбке. — Мы начали знакомство не с того. Вот я и решил слегка изменить твои воспоминания, убрав из них весь негатив.

Проговорив это, я призвал паучка, который ловко прыгнул на грудь магистра и пополз вверх, стремясь попасть на макушку огневика.

— Я знал. Знал что ты придёшь добить меня. Лживый ублю-ю-ю…

Прохрипел огневик, а его глаза закатились назад, явив мне белки, покрытые красной сеткой капилляров. Паук обхватил голову огневика, пробил иглой череп, а следом я положил руку на паучка и начал формировать воспоминания. Детально воссоздал образ допроса, в котором магистр всё выбалтывает инспектору, после сформировал образ того, как Юсупов отдаёт приказ на устранение Титова.

Когда всё было готово, я отдал приказ:

— Внедрить воспоминания.

Но что-то пошло не так… Пространство загорелось алым, в голове зазвучал протяжный писк, и меня выбросило в реальность. Огневика били конвульсии. Изо рта шла кровавая пена, глаза, уши и нос кровоточили. Цепи звенели, сотрясаемые судорогами магистра, а я стоял, разинув рот.

— Проклятье. Видимо, твоя ментальная сила слишком велика, чтобы паук смог подавить разум и внедрить…

Паучок резко отсоединился от черепа магистра и прыгнул мне в руки. Это вывело меня из ступора. Хотя, не только это. Ещё в воздухе запахло жаренным. В прямом смысле. Глаза огневика загорелись, а следом пламя ударило изо рта. И тут я вспомнил одну занятную вещь. У этого ублюдка была доминанта «Жертвенный Факел». Если мне не изменяет память, то при получении смертельного удара маг взрывается, уничтожая всё в радиусе двадцати метров.

— Твою мать! — выкрикнул я, выбегая в коридор.

Я захлопнул стальную дверь так сильно, что с потолка на меня посыпались мелкие камни. Мышечное усиление пришлось как нельзя кстати, я рванул к выходу в момент, когда взрывом вышибло дверь. Массивная стальная створка врезалась в мою спину, напрочь выбив весь воздух из лёгких. А потом пришел жар. Нестерпимый, обгладывающий плоть до самых костей. Ну что, Михаил? Спас Титова?

* * *

Челябинский бор.

Неподалёку от реки Миасс.

— Ваше благородие! Что с вами? Ваше благородие! — выпалил перепуганный дворецкий.

Он пытался поднять барона на ноги, но тот скрежетал зубами и бормотал какой-то бред:

— Где этот ублюдок? Куда он делся?

— Аркадий Емельянович, о ком вы говорите? — с тревогой в голосе спросил дворецкий.

— Чумазый пацан. Только что был здесь. Где он? — надрывно дыша, спросил Юсупов.

— Не понимаю, о ком вы говорите. Я прибежал в ту же секунду, как услышал ваш крик. Здесь никого не было.

Юсупов собирался наорать на дворецкого, а вместе с этим повесить начальника службы безопасности. Это же надо. Проворонили мелкого выродка. Твари. Всех под трибунал. Вот только до дела так и не дошло. Живот барона предательски заурчал, а сам он скорчился от новой волны боли. Голод. Безумный, всепоглощающий — накрыл его с головой. Появилось ощущение, что он не ел целую вечность.

— Вы проголодались? Аркадий Емельянович, я сию же минуту велю кухарке приготовить обед, — проговорил дворецкий, а в следующую секунду дверь кабинета отворилась.

В коридор выглянул агент Тайной Полиции.

— Аркадий Емельянович, а вы чего разлеглись на полу? Не здоровится? — приподняв бровь, спросил он.

— Всё в порядке. Просто голова закружилась. Говорят, сегодня магнитные бури, — Юсупов натянуто улыбнулся и с трудом принял вертикальное положение.

— Понятно. В вашем возрасте, и правда, давление может скакать, — ухмыльнулся агент так, будто насмехался над Юсуповым. — Если недомогание прошло, то будьте добры вернуться в кабинет. У меня появилась пара вопросов.

— Да, конечно, — кивнул Юсупов, а после бросил взгляд на дворецкого. — Можешь идти.

— Как прикажете, ваше благородие, — дворецкий отвесил поклон и помог Юсупову войти в кабинет, после чего закрыл за ним дверь.

— Аркадий Емельянович, с вами точно всё впорядке? Выглядите бледновато, — сказал следователь, присаживаясь в кресло Юсупова.

— Всё отлично. Просто нужно выпить кофе. Будете?

— Нет. Спасибо. Лучше расскажите мне…

Следователь стал что-то трещать без умолку, но Юсупов его не слышал. Аркадий Емельянович подошел к кофейнику, налил себе полную кружку кофе и выпил его залпом. От этого голод лишь усилился, как и боль в животе. Застонав, он увидел вазочку с печеньем. Руки сами собой метнулись к вазе, а после Юсупов, словно животное, стал заталкивать печенье в рот, стремясь унять лишь разгорающийся голод.

— Аркадий Емельянович. Я, конечно, понимаю, что вы проголодались, но вы аристократ. Прошу, не забывайте о манерах, — брезгливо проговорил следователь, глядя на то, как Юсупов заглатывает печенье, даже не жуя.

Печенье внезапно закончилось. Судорожно открывая шкафчики, Юсупов искал, чем ещё можно поживиться. Но, к сожалению, ничего не нашлось. Рука следователя легла на плечо Аркадия Емельяновича.

— И всё же, с вами что-то не так. Позвольте, я… — следователь потянулся к мане, чтобы провести диагностику и понять, что стряслось с Юсуповым, но в следующую секунду его руку отбросили в сторону.

Аркадий Емельянович повернулся к мужчине. Расширенные зрачки уставились в глаза следователя. Капилляры в глазах Юсупова лопнули. Руки непроизвольно подрагивали, а рот и одежда были усыпаны крошками. Юсупов опустил взгляд на шею следователя и тяжело сглотнул.

— Вы чего удумали? Аркадий Емельянович, придите в себя! Ау! Что с ва-а-а!!! — заголосил следователь, так как Юсупов набросился на него, стремясь перегрызть горло.

Никогда в жизни Аркадий Емельянович не испытывал такого голода. Голода, от которого не было спасения. Этот голод лишал разума, превращал в животное. Впрочем, в этот день животные чувства испытывал не только Юсупов. Следователь ощущал животный ужас, понимая, что прямо сейчас решается вопрос, будет он жить или станет обедом этого поехавшего аристократа?