Эволюционер из трущоб. Том 10

— Пописать приспичило, — с усмешкой ответил я. — А вы, дяденьки, что? Извращенцы? Любите смотреть, как маленькие мальчики мочатся?

— Чё? Ты дурак что ли? Нормальные мы, — пробасил здоровяк, опешив от такой нападки.

— Нормальные мужики за детьми по ночам не гоняются, — парировал я.

— Слышь, сопля. Ты нам зубы не заговаривай, — прорычал второй боец. Он щёлкнул кнопкой фонаря и направил луч света мне в лицо.

Да что за посёлок такой? Они хотят меня слепым сделать?

— Что-то твоя рожа мне не знакома, — задумчиво проговорил кривоносый.

— Дяденька, я тебя тоже не припомню. Оно и немудрено. Народа-то в посёлке море, — пожал я плечами.

— Ты гля, какой разговорчивый? — усмехнулся кривоносый. — Ты где живёшь-то?

— Да там. За кладбищем, — соврал я, зная, что за посёлком Верхнечусовские Городки есть кладбище, а за ним деревня Загорье.

— А-а-а. За кладбищем, говоришь, — расслабленно протянул здоровяк. — Ты бабки Марфы внук, получается?

— Получается, что так, — кивнул я, чувствуя, что накал страстей начинает утихать.

— Ха-ха. А чё сразу не сказал? Мне прошлой зимой чуть ногу не ампутировали, так она меня выходила. Вон. Скачу теперь, как сайгак, — захохотал кривоносый, не спеша направившись в мою сторону.

— Да я как-то растерялся. Вы так громко закричали, страшно стало. Да и бабушка не велит по ночам шляться. Испугался, что ей расскажете, а она мне по шее даст.

— Не боись. Мы ж не стукачи какие, — добродушно произнёс здоровяк и положил мне руку на плечо. — А вот ты, может, и стукач, — прорычал он, схватив меня за загривок.

— Вы чего творите?! Пустите! — заголосил я. — Я всё бабушке расскажу!

— Какой бабушке? Марфа померла три года назад. А в деревне той никто уже не живёт. Дома под склады отдали. Признавайся, молокосос, кто ты такой? — зло прошипел амбал, дыхнув мне в лицо перегаром.

— Мужики, отпустите меня по-хорошему, — попросил я, не желая их калечить.

— Ха-ха! Вы слышали? Этот щенок нам ещё и угрожает?

— Илюха, проучи его, а после к Егорычу отволочём сопляка, пусть он разбирается, — подал голос третий, молчавший до сих пор.

— Я так и собирался сде… уй, сука… Пусти, падла… — проскулил кривоносый, когда я перехватил его руку и хорошенечко сжал.

Кости хрустнули, а амбал присел на колено, боясь пошевелиться.

— Ты чё творишь? Отпусти его! — заорал друг кривоносого Илюхи и направил в мою сторону пистолет.

Вот только тьма была на моей стороне. Тени сплелись в тугие жгуты и за долю секунды вырвали пистолеты из рук бойцов. А мгновением позже теневые путы растянули руки и ноги моих преследователей в разные стороны, подняв их над землёй. Мужики собирались завизжать, как перепуганные девки, но я это предвидел и заткнул им рты всё теми же теневыми жгутами.

— А теперь, Илюша, мы с тобой поговорим по душам, — расплылся я в хищной улыбке и почувствовал, как амбал задрожал.

Если сократить нашу беседу и убрать из неё угрозы Ильи, то можно сказать следующее: посёлок Верхнечусовские Городки целиком и полностью находится под контролем отставного майора Шарапова. Зовут его Егор Егорыч. Когда аномалия начала расширяться, а армия Богдановых отступать, Егорыч всё взял в свои руки.

Организовал местных. Возвёл оборонительные рубежи за пару дней. Вооружил здешних мужиков ружьями и отправился в сторону военной части, расположившейся у самой границы аномальной зоны.

Сделал он это вовремя, так как на часть как раз напали твари и убили всё командование. Собственными силами удалось остановить продвижение существ, а вместе с этим, Егорыч завладел всем арсеналом военной части, угнал десяток грузовиков и забрал с собой тридцать пять солдат. Спустя пару дней род Богдановых пал, а Егорыч со своей шайкой, пусть и с трудом, но сумел закрепиться в аномальной зоне.

Потери были порядочные, из-за чего добровольцев, желающих защищать посёлок, становилось всё меньше. Пришлось отказаться от привычных денег и ввести трудодни. Бойцы территориальной обороны зарабатывали больше всех и могли жить на широкую ногу. Остальные же получали на порядок меньше, из-за чего желающих рискнуть жизнью всё-таки несколько прибавилось.

Шли месяцы, натиск тварей становился слабее. Патронов хватало. Еды прорва, так как Егорыч оказался не только бывалым воякой, но ещё и толковым хозяйственником. Собрал скот со всей округи, и теперь местные ели мясо куда чаще, чем овощи с фруктами. Одним словом, не бедствовали. Илюша отзывался о Егорыче исключительно в уважительном ключе.

— Сколько человек живёт в посёлке? — спросил я, раздумывая над услышанным.

— Достаточно, чтобы свернуть тебе башку-у-уй! Больно же! Пусти, падла! — взвыл Илюша, когда я сжал кисть сильнее.

Я вздохнул и отвесил ему леща.

— Я понимаю, что старших нужно уважать, и всё такое. Вот только и старшие должны уважать окружающих. Поэтому предупрежу тебя всего один раз. Ещё раз оскорбишь меня, сверну нос в другую сторону. Усёк?

— Усёк… — проскрежетал кривоносый, испепеляя меня взором, полным ненависти.

— Молодец. Тогда вернёмся к предыдущему вопросу. Сколько человек живёт в посёлке?

— Пять, — кривясь от боли, пропыхтел он.

— Ты шутить вздумал? — приподнял я брови и снова замахнулся, чтобы влепить амбалу леща.

— Пять сотен, — поспешно поправился Илюша.

— Вот. Совсем другое дело, — похвалил я. — Сколько мирных жителей, а сколько бойцов?

За спиной кривоносого замычали его связанные товарищи. Судя по всему, они требовали, чтобы Илья молчал и не смел выбалтывать мне столь важную информацию.

— Не скажу, — прорычал он. Мне пришлось сжать его кисть ещё сильнее, и судя по хрусту, я сломал ему пару костей. — Можешь убить, я тебе ничего не расскажу. Барсовский выкормыш… — процедил сквозь зубы Илья, попутно надув пару пузырей из слюны.

— Что ты сейчас ляпнул? — презрительно спросил я и влепил ему ещё одну затрещину.

— Говорю, что вы, выродки, скоро все сдохнете. Не долго вам осталось.

— Это я понял, — кивнул я. — Что ты там про Барсовцев говорил?

— Говорю, что вам, тварям, не долго по белому свету хаживать. Скоро Егорыч вас всех прижмёт к ногтю. И ты этого не изменишь. Долбаный монстр. Можешь убить меня и ребят. Егорыч всё равно вырвет вам хребты.

Его слова заставили меня немного зависнуть.

— Стой. Ты решил, что я прислуживаю Барсу? Ха-ха-ха! Вот умора!