Эволюционер из трущоб. Том 10

— Глупо. Если ты погибнешь, то, скорее всего, созданная тобой карманная реальность схлопнется и дети погибнут. В лучшем случае их выбросит на месте твоей гибели. Как думаешь, смогут дети самостоятельно выжить в аномальной зоне? Да и если тебя убьют посреди какого-нибудь города, что будут делать дети, которые уже несколько десятков лет живут в твоём персональном раю и ни в чём не нуждаются? Они инфантильны, совершенно не готовы к реальной жизни. Ты понимаешь, что посадил их в золотую клетку?

— Понимаю, но… — он замялся и с надеждой посмотрел на меня.

— Можно я буду их навещать?

— Что за вопрос такой? — опешил я. — Ты не в тюрьме, да и они тоже. Когда не умираешь на производстве скота и не носишься по аномальной зоне, общайся с детишками, сколько влезет.

Ежов радостно улыбнулся и кивнул.

— Тогда, если вы не против, я бы оставил их в Кунгуре.

— Как скажешь, — кивнул я и приобнял шипастого за плечи. — А сейчас…

— Идём умирать на производстве? — спросил он, хотя уже знал ответ.

— Именно так, мой колючий друг. Именно так. Но сперва пойдём, я покажу тебе как у нас вкусно кормят.

— Звучит отлично. Надеюсь, с меня не возьмут платы. — Пошутил Ежов натянуто улыбнувшись.

— Ха-ха! Не переживай. Я угощаю.

Глава 23

В столовой невероятно вкусно кормили. По крайней мере, так сказал Шипастый. А я смотрел на него и думал «Не охренел ли ты, друг?». Нет, ну правда. Он действительно оборзел. Пожалуй, это первый человек… точнее, человекоподобное существо, которое жрёт не меньше меня. А я, как известно, не люблю проигрывать!

— Виктор Павлович, вы чего стесняетесь? Давайте, налегайте на блинчики. С мясом же. Вы, поди, в своих лесах давно таких не ели! — подначивал я Ежова, уплетая за обе щеки уже пятый блинчик.

— Премного благодарен! — выпалил он, обмакнул блин в сметану и запихнул его в рот целиком.

— Хавофый у фас аппетит, — чавкая, проговорил я.

— Не жалуюсь, ваша светлость, — улыбнулся Ежов и потянулся к здоровенному пирогу с рыбой.

Постепенно вокруг нас собрались гвардейцы Барбоскина и ребята из Трёх Топоров.

— Ты видал? Полпирога разом заглотил. Обалдеть, — присвистнул Иван.

— Наш глава-то не отстаёт, — уважительно сказал второй.

— Агась. Думается мне, Михал Константиныч выиграет, — произнёс Семёныч, стоящий за моей спиной. — Ежели ряпчиками богаты, то могём поспорить.

— А давай. Тысячу ставлю на эту образину, — отозвался Иван.

— Эй! Не обижайте нашего нового друга! Острить имею право только я. Вам же можно лишь в случае, если подружитесь с ним и он сам вам позволит. Усекли? — возмутился я, зыркнув на Ивана.

— Так точно, ваша светлость! — отчеканили бойцы и принялись делать ставки.

Мимо проходила дородная кухарка, посмотрела на нас с Ежовым как на двух свиней, жрущих помои из корыта. Ели мы, конечно же, не отходы, а отличную еду, однако, делали это и в самом деле как свиньи. Ведь о каком этикете может идти речь, когда у нас сражение в самом разгаре!

— Фух… Тяжело. Сейчас лопну, — проговорил Ежов, запивая морсом жирнющий чебурек.

— Я на тебя пять тыщ поставил! Борись, родимый! Половину выигрыша отдам! — выкрикнул Иван, размахивая купюрами.

Ежов посмотрел на меня и спросил.

— А пять тысяч это много? Я давненько ничего не покупал.

— На пять тысяч можешь купить своим подопечным пятьдесят тортиков или около шестидесяти килограммов конфет, — пояснил я, беря со стола пирожок с капустой.

— Тогда я, пожалуй, ещё что-нибудь скушаю, — решительно кивнул Ежов и продолжил битву.

Спустя пять минут я понял, что Ежова вот-вот стошнит. Я, конечно, люблю побеждать, но не такой ценой. К тому же, Ежову предложили половину от выигрыша аж пять человек! Колючий альтруист решил пустить рубли на благое дело, а значит, я был вынужден ему помочь.

— Простите, что-то меня мутит, — буркнул я, вскочив из-за стола, и быстро выбежал на улицу.

За спиной раздались вопли, наполненные и радостью и огорчением одновременно. Одни хвалили Ежова, другие печалились о потерянных деньгах. Я же ждал шипастого на улице. Минут через пятнадцать он показался со стопкой мятых купюр в руках. На лице улыбка, рассматривает бумажки, размышляя, что и кому он подарит с выигранных денег.

— Не благодари, — усмехнулся я.

— Вы поддались? — удивился он.

— Если бы не поддался, тебя бы стошнило. Баба Люба не оценила бы такого поворота. А так, ты при деньгах, а столовая чиста. Все в выигрыше. — Я хлопнул его по плечу и потащил следом за собой. — Идём, разместим твоих подопечных в пятиэтажке напротив нашего дома. Считай, будете соседями.

— А можно я буду жить вместе с ними? — с надеждой в голосе спросил Ежов.

— Точно педофил. Я так и знал, — с ужасом в голосе произнёс я, а после не сдержался и захохотал. — Ха-ха! Виктор Павлович, привыкай. Эту шутку я буду повторять до тех пор, пока ты будешь так на неё реагировать. Ты бы видел свою рожу.

— Знаете. Я был удивлён, когда вы за меня заступились. А теперь мы идём заселять моих подопечных и вы поливаете меня грязью, — покачав головой, произнёс Ежов, однако в его голосе не было обиды.

— Не благодари. Я рад восстановить вселенский баланс. Иначе бы ты мог задрать нос, а сейчас как раз уравновесился, — весело произнёс я и бодро зашагал в сторону пустующей пятиэтажки.

К концу дня две сотни квартир были заняты ребятнёй. Мальчишек селили отдельно, девочек отдельно. По два человека в однушку, по три в двушку. Места всем хватило. Ежов же взял себе небольшую каморку на первом этаже. Сказал, что высоты боится и на десятом этаже рядом со мной ему не комфортно.

Дети восприняли переселение настороженно, если не сказать большего. Они давным-давно не видели других взрослых кроме Ежова. Из-за этого они посматривали на всех с опаской. Пришлось тащить шипастого к Шульману.

— Покупаю эту зверушку за миллион рублей, — заявил Измаил Вениаминович, заинтересованно глядя на Ежова.

Я прыснул со смеху, а воспитатель надулся, сложив руки на груди.

— Таки это была шутка, — успокаивающе проговорил Шульман, а после прошел мимо меня и прошептал. — Даю десять миллионов.