Эволюционер из трущоб. Том 8

Но думать о подобном было уже бессмысленно. Сделано то, что сделано. Остаётся лишь жить с последствиями. Пятнадцать машин такси высадили нас у ломбарда дядюшки Шульмана. Торговец выглянул из-за двери, зыркнул по сторонам и поманил нас рукой в ломбард. Несмотря на то, что было раннее утро, Шульман успел напялить на себя грим. Что ж, так даже лучше. Не следует всем вокруг знать его секрет.

Спустя пару минут мы забили ломбард телами так, что там было не пошевелиться. Точнее, пошевелиться-то можно, но в этом случае неминуемо разобьётся какой-нибудь предмет старины, которыми торгует Шульман. Торговец запер за нами дверь, задёрнул шторы и хлопнул в ладоши.

— Таки здравствуйте! Сейчас я открою портал, и у вас будет минута, чтобы пройти в него!

— Измаил Вениаминович, можете приступать, — кивнул я.

Шульман запустил руку в карман и сжал артефакт, лежащий там. По его телу прокатилась голубоватая волна энергии, и на глазах в воздухе стала расти синяя арка портала, ведущего в Ленск. При этом по помещению прокатился аромат озона. Такой же бывает после дождя. Портал стабилизировался и прекратил свой рост. Ребята, не теряя времени, заскочили в синюю арку, лишь я задержался, чтобы поблагодарить Шульмана.

— Измаил Вениаминович, спасибо. Вы сэкономили мне уйму времени, — сказал я, пожав ему руку.

— Таки не стоит благодарности. Сделал-то я это за звонкую монету, а не просто так, — расплылся в улыбке торговец.

— И то верно, — кивнул я и шагнул в портал.

Стоит отдать должное Шульману. Оказалось, что он ещё вчера предупредил Барбоскина о нашем возвращении. За это время гвардейцы подготовили комнаты для новых бойцов, а заодно вышли нас встретить при полном параде. В крысиных мундирах!

— Михаил Константинович! Рад, что вы вернулись в добром здравии, — вытянувшись по струнке, рапортовал Барбоскин и отдал честь.

— Благодарю, — улыбнулся я. — Во время моего отсутствия были происшествия, о которых я должен знать?

— Пару раз нападали твари, но мы без проблем их перемололи. Артём Константинович собрал образцы крови. На вопрос, зачем они нужны, ответил уклончиво. Не просветите, зачем он их собрал? — с любопытством в голосе спросил Барбоскин.

— Ради науки, конечно же, — ответил я и добавил. — Позднее всё сами поймёте.

— Вас понял, — козырнул Барбоскин. — Если прикажете, я займусь квартированием новых бойцов.

— Да, будьте добры, — кивнул я. — Ах, да. Совсем забыл. Это Станислав Карлович. Теперь он ваш прямой руководитель. Человек опытный, с огромным количеством талантов. Правда, характер скверный, всё время ворчит, словно старый дед, — добавил я шутливым тоном и засмеялся, увидев укоризненный взгляд Гава. — Шучу. Отличный специалист. Думаю, вы сработаетесь.

— Тимофей Евстафьевич, — представился Барбоскин, протянув руку Гаврилову. — Старший лейтенант гвардейского корпуса Богдановых, а теперь покорный слуга Михаила Константиновича.

— Очень приятно. Станислав Карлович Гаврилов. Капитан разведывательно диверсионной группы рода Архаровых. А теперь, вроде как, подчинённый Михаила Константиновича. — Гав улыбнулся и подмигнул мне.

— Гаврилов? — В глазах Барбоскина зажегся огонёк, и он, приложив руку к груди, сказал. — Это честь — лицезреть вас лично.

Слова гвардейца смутили Гава.

— Прекращайте с этим. Я обычный боец, не более того.

— Э-э-э, нет! На этот раз ты не отвертишься. Рассказывай, почему все, кто тебя знают, весьма впечатлены твоими достижениями? Что за достижения такие?

— Да тут и не о чем рассказывать, — тяжело вздохнул Гаврилов и неохотно продолжил. — Участвовал в десятке войн, развязанных вашим отцом. Принёс много горя и пролил море крови. Слухи обо мне романтизированы. Я не герой вовсе. Скорее. наоборот…

— Вы не правы. Благодаря вашим деяниям, спасены тысячи жизней. В том числе, и моя жизнь. Вы, наверное, не помните, но лет семь назад вы по приказу господина Архарова помогали моей группе выйти из окружения. Если бы не ваша помощь, то нас бы всех до единого перебили, — искренне сказал Барбоскин и слегка поклонился. — Рад, что мы наконец-то познакомились лично. Что ж, думаю, у нас ещё будет время пообщаться. Комнаты уже подготовлены, размещайтесь и чувствуйте себя как дома.

Барбоскин попрощался, забрал с собой ребят и ушел в сторону администрации.

— Вы посмотрите-ка. «Михаил Константинович», — кривляясь, проговорил Гаврилов и потрепал меня по волосам. — Не соврал, оказывается. И впрямь гвардейцами обзавёлся.

— Ты тоже обзавёлся, — усмехнулся я. — Гвардейцев и молодняк кто будет тренировать? Правильно! Ты. — Я похлопал Гаврилова по груди, обнял маму и неспешно направился в сторону администрации.

— Лиза! Ты ну ты видела? Позвал в гости и тут же озадачил работой! Ну и гостеприимство. — Мама лишь хихикнула и крепче обняла меня. — Жизнь — забавная штука. Никогда бы не подумал, что Богдановские гвардейцы присягнут на верность пятилетке.

— Знаешь, а ты был прав, когда сказал, что ты не герой, — серьёзно проговорил я, приковав к себе взгляды. — Ты не герой, ты — животное.

— Чего? — нахмурился капитан.

— Ну, как же? Ты же Гориллов! У! У-у-у! Уа-а! Уа-а! — Я изобразил гориллу и, захохотав, рванул, куда глаза глядят.

Капитан, давясь от смеха, погнался следом, крича:

— Ах ты, мелкий говнюк! Выпорю!

— Не сметь! Я глава рода Багратионовых!

Да, сейчас я выглядел не как глава рода, а как обычный мальчишка, играющий с отцом. Но мне-то какая разница? Я уже прожил жизнь серьёзного архимага, погрязшего в делах; в этой жизни можно немного и подурачиться.

Спустя час, я разместил маму и Гаврилова в своей комнате, а сам переселился в комнатушку поменьше. Барс любил большие хоромы, а я в них не вижу смысла. Если в комнате есть кровать, то этого более, чем достаточно. Молодой семье же нужен простор и уют.

Я заперся в своей новой комнате, которая, прямо скажем, была спартанской. Кровать, тумбочка, вешалка, прибитая к стене, на этом мебель заканчивалась. Я плюхнулся на скрипящую пружинистую кровать и уставился в потолок. Впереди много дел. Наладить быт, вооружить молодняк, разместить их на постах, зачистить Кунгур, возглавить род Архаровых, а ещё понять, что делать с шайкой, атаковавшей Ивана.

Но это всё потом! Сейчас же надо хорошенечко отдохнуть! Когда это я успел устать, ведь ещё утро, а вместо долгой поездки мы телепортировались? Так, а кто говорил о том, что я буду бить баклуши? Лучший отдых — это смена деятельности! В моём случае, это поглощение доминант. Когда боль проходит, чувствуешь себя восхитительно! Будто заново родился. И радуешься, что боль ушла.

Я вытащил из кармана визитницу и достал из неё бумажку, окрашенную фиолетовой слизью. Эта слизь принадлежала тому шипастому шару, который я прикончил на пути в Уфу. Прикоснувшись к пятну, я услышал ласковый голос Ут: