Еврейское остроумие

— Это не было чудо, — отвечает Мойше. — Ведь газ-то поставлял я!

Первая мировая война. В купе первого класса встречаются два еврея. Выясняется, что оба они — генеральные поставщики: один поставляет пушки, второй — боеприпасы.

Один спрашивает другого:

— Как ты думаешь, что раньше взорвется: мои пушки или твои снаряды?

Местечко, 1919 год.

— Почему вы с меня берете за фунт свечей на два гроша больше?

— После войны все стало дороже.

— Вы мне хотите сказать, что вы при свечах воевали?

1942 год. Рота евреев отбывает трудовую повинность в Южной Венгрии. Один из евреев подходит к пожилому фельдфебелю-венгру, который в гражданской жизни был каменщиком, и обращается к нему с просьбой:

— Позвольте сегодня Айзиковичу не рыть окопы. У него angina pectoris (стенокардия по-латыни).

— Ну и что? — отвечает фельдфебель. — Вон у Штейнфельда аж Signum Laudis ( Почетный знак, награда времен Первой мировой войны),а он ничего, роет.

Восточная Европа, с царем и без

Царская Россия. Из цирка сбежал медведь. Полиция объявляет: любой, кто встретит опасного зверя, может его застрелить. Берл принимается торопливо укладывать чемоданы.

— Ты что, уезжать, что ли, собрался? С какой стати? — спрашивают его.

— Они, чего доброго, меня застрелят. Потом иди доказывай, что ты не медведь! (Бер на идише — медведь.)

К Йоселю приходит полицейский и требует у него один рубль подушного налога в царскую казну. Удивленный Йосель, встретив меламеда, учителя в хедере, который как-никак человек образованный, спрашивает у него:

— Откуда царь меня знает?

— Все очень просто: в прошлом году он был здесь на маневрах и, должно быть, услышал, как я кричал тебе через улицу, вот и запомнил твое имя.

— Понимаю. А что, разве он, самый богатый человек в России, не может обойтись без моего рубля?

— Конечно, может. Просто он будет рад ему, как Бог рад молитве и всякому, даже самому маленькому пожертвованию.

— Ага! А не дорого ли из-за одного рубля посылать сюда, в Ковно, полицейского из Петербурга?

— Я думаю, он его сюда и не посылал. Просто полицейский родом из Ковно, а служил в Петербурге. Когда он собрался ехать домой, царь и дал ему заодно это маленькое поручение.

Получить паспорт для российского еврея было непростым делом.

Рабинович едет за границу с фальшивыми документами. Пограничник забирает все его бумаги, потом, возвращая их, спрашивает:

— Как ваше имя?

Рабинович ни жив ни мертв: он забыл, на какое имя выписан его фальшивый паспорт.

— В чем я точно уверен, — торжественно говорит он, — так это в том, что я не Рабинович!

В царской России евреи имели право проживать только в так называемой черте оседлости. Но представители некоторых профессий могли получить разрешение на жительство ив других городах России.

Два еврея идут по улице. Вдали показался жандарм.

— Слушай, — говорит один еврей второму, — у тебя же при себе разрешение на жительство. Давай ты кинешься бежать, жандарм погонится за тобой, а я тем временем спрячусь.

Так они и поступили. Жандарм бросается в погоню и хватает еврея. Тот показывает свои бумаги, они в полном порядке.

— Так… — удивляется жандарм, — а почему ж ты пытался удрать?

— Я не пытался удрать, — объясняет еврей. — Просто доктор прописал мне минеральную воду и велел побольше бегать. Вот я и бегаю.

— Но ты же все время на меня оглядывался. Почему не остановился?

— Ой, я подумал, доктор и вам прописал минеральную воду.

Бедный еврей задержан без паспорта за пределами черты оседлости.

— По какому такому праву ты живешь здесь без разрешения? — спрашивают его в полиции.

— Я живу? Ваше высокоблагородие, и вы называете это жизнью?

Царская Россия. Два еврея гуляют по московским улицам. Чтобы в них не узнали евреев, они беседуют, как могут, по-русски. Тут к ним подходит третий еврей и говорит:

— Ваш русский звучит как идиш. Говорите лучше на лошен кодеш (священный язык, иврит),тогда, я ручаюсь, все будут думать, что вы — гоим (множественное число от "гой", нееврей).

Полиция задержала еврея без документов.

— Я — ремесленник, — оправдывается он.

— И каково же твое ремесло?

— Я делаю виноградное вино: смешиваю изюм с водой.

— Чушь! — говорит полицейский. — Я тоже могу это делать.

— Чудесно! — отвечает еврей. — Значит, вы тоже имеете право здесь жить.

Во многих местах есть обычай платить что-то бедным евреям, чтобы они всегда были готовы составить миньян, когда для молитвы собирается меньше десяти мужчин.

В одном российском городе, где евреи проживать не имели права, полиция задержала старого еврея.

— Твоя профессия? — спрашивает полицейский.

— Составляю миньян, — отвечает еврей.

— Что это такое? — удивляется полицейский.

— Ну, видите ли, — объясняет еврей, — если вы имеете девять человек, прихожу я, и получается десять человек.

— Чушь какая-то. Если у тебя девять человек и приду я, то ведь тоже будет десять!

Еврей, обрадованно:

— Шолом алейхем а ид! (Мир вам, еврей — так приветствуют друг друга незнакомые евреи.)

Чтобы получить вид на жительство в Петербурге, еврейский поэт Семен Фруг был зарегистрирован как слуга в доме еврея, купца первой гильдии (евреи, получившие такой титул, могли жить везде).Фруг говорил: "Петербург — самый высокообразованный город в мире: здесь даже лакеи — поэты!"