Еврейское остроумие

В местечке прошел слух: скоро ожидается погром. Так как казаки не только убивали евреев, но и насиловали еврейских женщин, то молодые девушки-еврейки попрятались, кто где мог.

В одно из таких тайных убежищ протискивается старая еврейка. Девушки удивляются:

— Бабушка, вы-то чего испугались?

Старуха, обиженно:

— А что, разве нет старых казаков?

Русский антисемит: "Все газеты за границей делают евреи!"

Российский еврей: "Несомненно. Поэтому они все к нам приходят обрезанными".

Царь верхом на коне выезжает на площадь.

— Ура! — хрипит старая больная еврейка. — Пусть у него будет столько же сил жить, сколько у меня — кричать "ура!".

Живший в Англии еврей-филантроп сэр Мозес Монтефиоре приехал в Россию, чтобы лично выразить царю Николаю I протест в связи с новыми антиеврейскими законами. Но, побеседовав несколько раз с премьер-министром, он понял, что поездка его была напрасной. Один российский еврей спросил его:

— Во что обошлось ваше путешествие?

— В пять тысяч рублей.

— Обидно! Лучше бы вы остались дома, а пять тысяч послали нашему премьер-министру как взятку: тогда, глядишь, чего-нибудь и добились бы.

Гродненский губернатор был отъявленным антисемитом. Когда его отозвали с повышением в Петербург, гродненские евреи поздравляли его особенно горячо.

— Нечего притворяться, — сказал губернатор. — Я же знаю, вы меня терпеть не можете.

— Мы желаем вам счастья совершенно искренне! — запротестовал делегат от евреев. — Вы даже не представляете, ваше высокопревосходительство, как мы рады, что вы уезжаете в Петербург!

В городе ожидается погром. Группа молодых евреев вооружается, как может. Один юноша, узнав, что у еврея-домовладельца есть револьвер, просит отдать оружие им. Домовладелец, однако, считает, что в случае погрома оружие пригодится ему самому.

— Ладно, — говорит молодой человек. — А если полиция найдет у вас револьвер?

— Ха, найдет! — с триумфальным видом отвечает домовладелец. — Он закопан в земле, на глубине двух метров!

У евреев Восточной Европы, как и у славян, считается доброй приметой встретить человека с полными ведрами. И наоборот, пустые ведра — примета дурная.

Во время русского похода Наполеона деревенский еврей пошел к колодцу, но вернулся с пустыми ведрами. Жене он объяснил дело так:

— Наполеоновские солдаты шли по главной улице, а я не хотел, чтобы полные ведра принесли нашим врагам счастье. Потому и вылил воду обратно в колодец.

— Шлойме, — строго сказала ему жена, — кто ты такой, чтобы вмешиваться в спор императоров?

Когда Польша была частью Российской империи, евреям — если они были одеты в свои костюмы ( лапсердак и штраймл, бархатная шапка с меховой опушкой) — вход в городской парк Варшавы был запрещен.

Варшавские евреи объясняли это так: "Адам был еврей, иначе его не выгнали бы из Эдемского сада. И это неправда, что он носил фиговый листок. Он носил лапсердак и штраймл, иначе его не приняли бы за еврея".

Ицик продал офицеру царской армии коня и сказал:

— Ваше благородие, его зовут Султан.

— Султан? Лучше я буду звать его Ицик!

— И будете не правы, ваше благородие. Как Ицик ваш конь не сможет даже переночевать в Петербурге. А как Султан он, глядишь, может стать офицером.

Первая мировая война, Россия. В офицерской компании заходит речь о том, как можно было бы наказать германских министров после победы.

— Бетмана Хольвега мы сошлем на необитаемый остров! — предлагает один.

Второй считает, что его надо казнить.

— Это все пустяки! — говорит третий. — Дадим ему паспорт еврея, и пусть живет в России.

Русская баллада с участием двух евреев.

— Как дела? Мы так давно не виделись!

— Ни плохо, ни хорошо. Средне.

— Что это значит?

— Ну, граф расторг со мной договор об аренде земли.

— Это плохо.

— Не так уж и плохо! Теперь я пивовар.

— Это хорошо.

— Не так уж и хорошо. Напротив моей пивоварни живет молодой офицер. Он завел шашни с моей женой.

— Это плохо.

— Не так уж и плохо. Жена офицера, такая красавица, утешается со мной.

— Это хорошо.

— Не так уж и хорошо. Представь, что из этого выйдет. Я сделаю его жене сына, и тот, несмотря на папу еврея, будет принят при царском дворе. А офицер сделает сына моей жене, и тот, несмотря на папашу дворянина, не сможет даже переночевать в Петербурге!

— Это мне не нравится!

— Ну вот, я же тебе говорю, что дела ни плохо, ни хорошо. Средне.

Незадолго до революции. Еврей стоит перед судом: его обвиняют в том, что он назвал царя ослом.

— Но я же говорил о немецком кайзере! — оправдывается еврей.

— Ну уж нет, — говорит судья, — меня не проведешь. Если уж ты назвал кого-то ослом, то мог иметь в виду только нашего Николая.

Бывало, что границы черты оседлости внезапно сужались, и евреев выселяли с насиженных мест.

Евреи получают приказ покинуть город, оставив все предметы культа на месте. Происходит это незадолго до наступления Рош а-Шона, Нового года, когда принято трубить в шофар, бараний рог.

— Шофар я возьму с собой, — заявляет ребе.

— Но вас же отправят в Сибирь!

— Ничего не бойтесь, — успокаивает евреев ребе.

Ребе сидит в вагоне, рядом с ним, ничем не прикрытый, лежит шофар.

— Предметы культа при вас есть? — спрашивают его солдаты на границе.