Европейский сезон

— Хорошо. А почему ты его Эдиком называешь?

— Да похож он на Эдика. Был у нас на дикой родине такой персонаж. Не волнуйся, — я в разговоре не перепутаю. Что-то ты, Фло, улыбаешься как-то скорбно. Устала? Или еще что-то?

— И устала. И как-то мне не по себе.

— Пойдем, я тебе чаю сделаю. Мышь, у меня на тренажерах перетрудилась, я ее спать отправила. Жо еще воюет. Пойдем, детка…

* * *

Флоранс отправила на уничтожение в шредер следующую порцию документов.

Ничего тогда не прояснилось. Разве что, кое-кто доказал, что отдельные распутные особи способны в один вечер получать оргазм и с мужчинами, и с женщинами. Катрин была кристально честной, — и когда чай пили, и потом, в постели. Девочке было все равно, откуда вернулась подруга. Но такого быть не могло! Всё что угодно, — но Флоранс знала, что Кэт не относится к ней равнодушно. Упреки, ненависть, любопытство, расспросы, катастрофический, разрушительный скандал — ничего этого не было. Ровная нежная девочка. Страстная. Небрезгливая. Любящая и любимая. Как будто ничего не случилось. Понять такое поведение было невозможно.

А Эдвардс Гален позвонил. И на следующий день, и через день.… За полторы недели Кэт встречалась с ним уже четырежды. Причем, три вечера, — вполне самостоятельно, — без свидетелей. Ничего не скажешь, — вполне гармоничное и естественное развитие отношений. Забрезжила неотвратимость первого интимного свидания…

Флоранс раскладывала файлы по папкам. Сдать дела, это знаете ли, тоже нужно уметь. Аккуратность и уверенность в своей непорочности, — вот главные условия. Тогда не возникнет и никаких претензий и рекламаций. Если бы все было так просто…

Раз в неделю приходиться проводить вечер в чужой постели. Уютной, удобной, но чужой. Теперь Флоранс поняла, что ее смутно раздражало в спальне Жана. Эти псевдоканделябры дизайна Ван Кэттса. Интересно, а что Жана беспокоило и отвлекало в спальне в любовницы? Раньше ведь чаще встречались у Флоранс. Черт, Европа стала миниатюрной как коллекционная железная дорога, — съездить потрахаться в соседнюю страну уже обычное дело. Секс раз в неделю. Среднестатистическая частота постельных отношений. Катрин удивилась. Девочка полагает, что трахаться как мартовским кошкам это совершенно нормально. Это у нее от молодости и темперамента. Или действительно — нормально? Почва уходит из-под ног. Раньше деловитая мадам Морель не задумывалась над очевидными истинами. Секс есть секс, — плотское удовольствие. Очень яркое удовольствие. К тому же физиологическая потребность, необходимая для нормального функционирования организма. Раз в неделю — Жан, (или кто там еще был до Жана?). Плюс иногда волнующие импровизации. Итого — в среднем два раза в неделю. Неплохо для женщины средних лет.

Или секс бывает разным? Оказывается, женщина средних лет способна на куда большие безумства.

Флоранс села, оперлась подбородком о стопку стильно подобранных, (исключительно оттенки багряного и вишневого цвета) папок, и в очередной раз принялась обдумывать потрясающую вещь, произошедшую с ней два дня назад.

Было раннее-раннее утро. Даже Кэт еще спала, да и Цуцик, судя по отсутствую легкого цокота когтей, сопения и прочих звуков тактично выраженного нетерпения, еще видел свои собачьи сны. Серый сумрак спальни. Тишина. Кэт спит совсем неслышно. Одеяло сползло, и девочка, хоть и малочувствительная к утренней прохладе, прижалась спиной к подруге. Должно быть, Фло обняла её еще во сне. Узкая горячая и гибкая спина, округлая упругая попка, темное пятно медальона-татуировки на плече. Торчат на затылке короткие прядки, — у корней уже отросшие, светлые. Мышкино упущение. Запах духов, гладкой кожи, чуть заметный оттенок ночных безумных развлечений. Твоя девочка. Тело, знающее тебя, способное угодить, возвести на такую высоту наслаждения, что рушится небо. Жадное тело, любящее принимать, не меньше чем отдавать. Душа, искупанная в своей и чужой крови, не знающая жалости и страха, выбравшая тебя из всего мира людей и нелюдей. Втянувшая тебя в собственный, греховный и свободный мир.

Ладонь лежала на животе Кэт. Флоранс не шевелилась, лишь зажмурилась. Оргазм наплыл обжигающей волной, мягко и неудержимо столкнул в немо ревущую воронку…

Может быть именно от неподвижности, от желания не шевельнуться, Флоранс взлетела и рухнула с такой высоты, о которой и не подозревала.

Флоранс так и не шевельнулась, но Кэт, должно быть что-то почувствовав, закинула голую руку, сонно обняла за шею. Флоранс немедленно влетела в следующий безмолвный и сумасшедший виток…

Сердце колотилось так, что слышно было за стенами дома. И скулы болели. Флоранс заново пыталась научиться дышать.

Катрин так и не проснулась. Не узнала. Флоранс все собиралось рассказать, но днем это казалось каким-то неуместным. Может быть, даже смешным. Потом как-нибудь. Совсем не обязательно поспешно делиться одним из лучших мгновений своей жизни.

Что это было? Неведомо откуда взявшийся выброс тантрической энергии? Флоранс когда-то читала о чем-то подобном. Или начало сексуального психоза? Или Кэт притащила с Той стороны споры какой-то жутко ядовитой драконьей любовной лихорадки? Про психоз можно спросить у Мышки. Девчонка ориентируется в разновидностях сумасшествия профессионально. Только зачем спрашивать? Поинтересоваться, как лечиться от блаженства и покоя? Такой счастливой тебе уже не быть никогда.

Так, папки построить в алфавитном порядке и выровнять. Оргазмы оргазмами, — работа работой. Флоранс рассчитывала на неплохие премиальные. "Сашо" надоел хуже грубого презерватива, но дела здесь идут неплохо. Люди любят отдохнуть в модном месте, пусть там музыка и гремит как гаубичная батарея.

Заканчивая с папками, Флоранс улыбалась. Ну и сравнения у вас, мадам Морель. Нахваталась у любимой. Хотелось бы надеяться, что и у девочки в голове чуть убудет дикарства.

Только сейчас Флоранс начала понимать насколько по-иному привыкла думать подруга. Вот зеленоглазая дикарка. И ее забавляют совсем не забавные вещи…

….-Плюхнулся передо мной на колени и за ляжки — цап. Говорит, — будь моей. Гарантирую постель, пайку, дворец и всю движимую и недвижимую собственность, — Катрин хихикнула. — Еще, добавляет, — ты должна стать моей и мне наплевать на твое смутное происхождение и непристойно проведенную юность.

— Что, прямо так и сказал? — недоверчиво спросила Флоранс, отрывая взгляд от ногтей правой руки. Над левой рукой еще трудилась Мышка.

— Ну, он выразился несколько поэтичнее. Но смысл был тот самый, — заверила Катрин.

— И как же ты ему отказала?

— Честность — мой конек. Так и сказала, — простите, ваше величество, здесь я вашей стать никак не могу, — мне всю попу исколет. Там камыш рос.

— Кэт, — Флоранс укоризненно посмотрела на подругу, — по-моему, так с королями разговаривать не принято. Да и любому человеку так отказывать некорректно. Я, конечно, не знаю что там за короли, но в наших сказках за такое и голову отрубить могут.

— Могут, — согласилась Катрин. — Правда, скорее всего куда-нибудь бы заперли. Или оттрахали бы гвардейской сотней. Действительно, невежливо вышло. Я ему, кажется, даже "извините" не сказала. Но это, если вырвать мои слова из контекста. По сути, мне ничего другого не оставалось, как грубо ему отказать. Я же ему до этого намекала, — ничего у нас с ним не получиться. Пришлось хамить.

— Но можно же было как-то уладить дело дипломатическим путем. Не оскорбляя. Он все-таки монарх.

— Это и был дипломатический путь. Уж очень он распалился, я уж думала — не отрубить ли ему палец? Или еще что-нибудь.

— Где-то я такое читала. Кажется, у вашего Толстого, — задумчиво вспомнила Флоранс.

Подруга фыркнула:

— Там святой отец сам себе палец отчикал. А я только нахамила. Причем, наедине, щадя чувства его величества. Кстати, хамить куда приятнее на свежем воздухе. В случае чего можно легко смыться.