Ей это нужно, мне это удобно

– Элла.

Это прозвучало настолько внезапно и неожиданно, что Нора даже не сразу и сообразила.

– А?

– Ее, мать твою, звали Элла.

– А, то есть дело все-таки в женщине? – как она и предполагала. Уж слишком глубоко Нэр обвинял весь женский пол в подозрительном наборе одних и тех же качеств.

– Да, дело, черт возьми, в этой гребаной женщине!!! – Нэр явно хотел добавить еще что-нибудь, изобличающее женскую породу, но тут же застыл, с силой стиснув зубы. Нелегко было отказываться от долголетних привычек. – Ты же в курсе, что сначала я был боевым магом?

– Ага, – кивнула Нора. Конечно, она была в курсе. Нэр сам в двух словах рассказал свою биографию, да и еще кое-что Ян узнал от своего отца. Надо же было им знать, с мудаком какой степени они работают. – А потом какого-то хрена ударился в зельеварение и пришел отравлять нам атмосферу.

– Вообще-то это вы пришли отравлять мне атмосферу, до вас все было прекрасно! – Нэр сжал кулаки так, что костяшки его пальцев аж побелели. – Мне нахрен не сдалось вспоминать свое прошлое во всех подробностях, я просто скажу тебе, что служил в линфейском аналоге ФСБМ.

Нора удивленно сморгнула. Это было интересно. ФСБМ все-таки была не просто крупной силовой структурой. Она была одним из самых влиятельных исполнительных органов. И если линфейский аналог ФСБМ... Ну, в принципе она же сама тогда видела, как отточенно и профессионально Нэр избивал Саймона. Да что уж говорить, даже она испугалась.

– Вот тогда у нас было одно задание. Во время которого я и познакомился с Эллой, – вот теперь он действительно чуть не сплюнул.

– Нда-а-а, твои теплые чувства к ней так и видны, – скептически бросила Нора. – Дай угадаю: ты в нее втрескался по уши? – судя по очень злому молчанию, она попала в самую точку. – И как она хоть выглядела, Шеппард? На что ты западал по молодости?

– Эффектная рыжая бестия.

– Так вот какой типаж тебя привлекает. Что ж, ясно. Может, мне тоже покраситься в рыжий?

– Даже не вздумай, Цюрик. Ты хороша, какая ты есть, – прорычал Нэр. А Нора почувствовала внутри моральное удовлетворение. Правда, эта баба, которая пусть и была объектом любовного интереса Нэра почти сорок лет назад, здорово ее бесила. Просто своим существованием. – У нас был бурный и страстный роман. Я нахрен увлекся ей как мальчишка. Такие женщины... Они же как магнит. Притягивают мужчин и обратно не отпускают. Долбаной пафосной стервой она была, вот что. Но когда ты влюблен, то, к черту, ослеплен. В конце концов она меня бросила.

– Я так и думала, – честно вставила Нора, услышав в ответ разъяренный вой Шеппарда.

– Эта тварь сказала мне, что у меня недостаточно денег, хотя я, нахрен, спускал на нее весь свой кошелек, что я надоел ей, что ей нужен настоящий мужчина, а я веду себя как малолетний сопляк, что ей нужны драйв и эмоции, а я всего этого уже не даю.

– Так вот откуда взялись меркантильные стервы, которым от мужчин нужны только деньги. А, и мотание нервов еще.

– Она помотала мне нервы, причем изрядно, – согласился Нэр. – Эту тварь убить надо было. Какие сцены она мне порой закатывала. А я велся, черт побери. Раздражался и велся, пока эта змея пользовалась мной, как хотела.

– Что-то я сомневаюсь, что она ушла от тебя только потому, что ты был таким замечательным. Я уверена, ты и тогда был знатным дерьмом, Шеппард. Хотя и не задвигал тогда ни про какой сексизм.

– Слушай, женщина, я и не отрицаю, что у меня тяжелый характер.

– Да ну?

– Да, Цюрик, да, – ядовито выплюнул Нэр. – Я в курсе, что несвятой. Но эта тварь была в несколько раз хуже, чем я.

Возможно, так оно и было. Возможно, та женщина действительно была именно такой змеей и последней дрянью, какой ее описывал Нэр. Возможно, на самом деле тварью был он, а та женщина просто оказалась здравомыслящей. Возможно, они оба были хороши.

Но, как Нора Цюрик решила для себя, теперь это, пожалуй, не имело никакого значения.

Правда, ее несколько напрягало то, с какими эмоциями Нэр рассказывал эту историю. С такой злостью, даже ненавистью. Если бы ему было совсем насрать, он бы так не реагировал, да? Да, все это случилось уже много лет назад, но не Норе ли знать, как можно убиваться пять лет по одному мудаку просто так, ну потому что сердце решило, что ему не хватает приключений. Ей чертовски не нравилась мысль о том, что эта неизвестная ей женщина может как-то еще задевать Шеппарда. Что он может еще что-то к ней испытывать. Потому что с таким жаром... Он, конечно, на многие вещи реагировал, словно припадочный, но с такой самоотдачей...

Чем больше Нора об этом задумывалась, тем сильнее нахмуривалась.

– Ты после этого ударился в радикальный сексизм? – спросила она, чувствуя, как в голосе проскальзывает неудовольствие. Но Нэр, видимо, истолковал его по-своему.

– Скорее сначала я ушел с прежней работы к чертовой матери.

– И ударился в сексизм. И поломал собственное будущее. Ты же и раньше тянул на мага-теоретика весьма слабовато. Скорее, кажется, что ты какой-нибудь солдафон под прикрытием. Серьезно, Шеппард, мне кажется, что тебе место на поле боя, а не у котла.

– Женщина.

– То есть ты свалил с подходящей тебе работы, ударился в этот чертов сексизм, сломал все к херам... Шеппард, как тебя с твоей впечатлительностью вообще туда взяли?

В следующие несколько секунд на Нэра было страшно смотреть. Казалось, его лицо побагровело так, что дальше уже некуда, а сам он выглядел так, словно был готов взорваться. Он с силой сжал кулаки и смотрел на Нору так, словно был готов ее убить. В прямом смысле слова.

Нора уже смекнула, что зашла на очень-очень опасную территорию, но, в отличие от кого-нибудь другого, уходить она с нее не спешила, а наоборот, обосновалась там со всем кормфортом. Чем выбешивала Нэра априори.

– Эта моя впечатлительность, – наконец очень тяжело сказал Шеппард, – проявляется исключительно в отношении личной жизни и сказывается на ней же. На работе это никак, нахрен, не отражается.

– Что-то я ее не заметила по отношению ко мне.

– Цюрик, ты издеваешься? – сначала Нэр уточнил достаточно мирно.

– Странно, что ты сейчас не сказал, что я пытаюсь вывести тебя на эмоции. Но ты же наверняка это подумал, так? – Нора чувствовала, что начинает злиться. Да, он молчал. Но раньше он хотя бы прямо высказывал свои мысли. А теперь она могла только догадываться, что он думал относительно нее в своей голове. И ей это не нравилось. И всегда будет не нравится. Как и не нравится эта его баба.

Да, всего за несколько минут она сумела пропитаться к ней ненавистью не хуже, чем уже пылала у Шеппарда. На ту тварь он, значит, реагирует с такими вот живыми эмоциями, а для нее, Норы, чуть ли не год из себя клешнями тянул. Да и сейчас продолжает.

А Нэр вдруг мрачно расхохотался.

– Нора, ты вот в своем уме – ревновать меня к давно уже умершей женщине?

– А ты проверял? – процедила Нора Цюрик.

– Нет. Но уверен, что со своим образом жизни эта тварь уже давно сдохла и лежит в гробу. Цюрик, успокойся. Я насрал на нее лет через пять, как ты на своего молокососа.