Ей это нужно, мне это удобно

– Т-ты, т-ты...

– Да ладно, Цюрик, не воспринимай близко к сердцу. Это я так, о больном.

– И это... Сложно? – сдавленно произнесла Нора, понимая, что за весь этот почти год их “отношений” с Шеппардом она нихрена не выучила его. Нихрена не знала его. И что творится у него в голове. Все это время он был просто тем самым гребанным сексистом.

– Да уж не просто! Конечно, нахрен, сложно, что за тупые вопросы? – фыркнул Шеппард. – Просто это все внезапно слишком случилось, и я до сих пор никак не привыкну. Просто знаешь, когда вторая половина твоей жизни плавно подходит к концу и ты уже настраиваешься на то, что рано или поздно сдохнешь, через пять или десять лет – разницы никакой, а тут вдруг тебя отбрасывает на сорок лет назад по всем мыслимым и немыслимым характеристикам... Тут сложно перестроиться морально. В итоге и получается, что тело молодое, а вот в душе я нахрен только начинаю привыкать. Понятия не имею, что делать со всеми этими лишними годами.

– Ну знаешь что, Нэр, – твердо сказала Нора, выслушав его небольшую исповедь, – вот даже не смей мне тут помирать в ближайшее время. Ты мне как минимум год нормальных отношений задолжал, – и чтобы немного отойти от темы, но не переводить ее, тихо спросила: – А ты помнишь что-нибудь о том мире, в который попал? Я помню, что ты упомянул о ним вскользь.

Нэр на мгновение застыл. Нора могла поклясться, что прямо-таки физически ощущала, как работают его мозговые извилины. Наконец после недолгого молчания он ответил:

– Не особо много что помню. Это было похоже на состояние между сном и явью. Я приходил в себя лишь на считанные секунды. Меня явно держали в каком-месте, походящем на больницу. Но два момента я запомнил очень ярко. Сначала они трепались о чем-то там, что я среагировал на этот мир интересно, и обсуждали возможность отката в более ранний возраст по сравнению с тем, в котором уже застыли. Странный и дерьмовый Магикс. А второй – упомянули, что какие-то там профессор Ривен и Ит Стейт показывают идеальную совместимость магии, что очень важно для боевых действий.

– И ты прям запомнил имена, Шеппард? – удивилась Нора.

– Да. Это прозвучало слишком ярко. Я понятия нахер не имею, кто это такие. А затем, как мне кажется, на них то ли напали, то ли опять границы миров разошлись, и я действовал инстинктивно: свалил нахрен куда подальше.

– И тогда мы тебя нашли, да.

– Это было самой худшей встречей, какая только могла быть. Вы оба мне уже вот где. Так, Цюрик. Честно говоря, мне уже надоело смотреть на твои сомнительные попытки изображать из себя саму бодрость, поэтому я просто предлагаю уже поспать. Если ты не забыла, нам еще завтра на работу.

– Ты же не уйдешь? – на всякий случай еще раз спросила Нора. Просто ей до сих пор еще не верилось, что...

– Да не уйду, женщина, не уйду. Все. Спокойной ночи, – сегодня он просто все рекорды бил по “чем бы еще удивить тебя, Нора Цюрик”. Не то чтобы она не была рада. Но вот охреневать, кажется, уже чуть-чуть подустала.

Ночью Нора почти не спала. Видимо, выспалась за прошедшую неделю, и больше ворочилась, впадая в краткое забытье, а затем просыпаясь вновь. Ей казалось, что она не сомкнула глаза за всю ночь, однако звук будильника встретил ее, досматривающую лихорадочно-обрывочной сон из смеси повседневных дел. Она не сразу сообразила, что к чему, а потому целых полминуты не могла понять, почему же будильник на телефоне все еще трезвонит, хотя она уже давно ее выключила. Потом до нее дошло, что это разрывается телефон Шеппарда, который уже с невероятно злым взглядом одним движением пальца тут же выключил его.

– О, значит, встаем мы почти одновременно, – проконстатировала Нора вполне очевидный факт.

– Да. С добрым утром, Цюрик, – поприветствовал ее Нэр, втыкая в пространство вокруг себя и просыпаясь уже окончательно.

– С добрым.

Оставив его разбираться с самим собой, Нора встала с кровати, чувствуя, что силы, наконец, полностью восстановились, и пошлепала на кухню, на которой не была уже вот целых несколько дней. Понятно, что на ней со всем комфортом устроился Нэр, но теперь Нора решила все-таки вернуть себе былую власть. Когда Шеппард притащился следом, она покачала головой и сказала ему:

– Если хочешь помочь, то поставь чайник. И не мешайся под ногами.

Перечить Нэр не стал. Но ничего отвечать – тоже. Только лишь усиленно молчал, и это было несколько странно, потому что из него явно должен был вылететь хоть какой-нибудь комментарий относительно природы. Но нет. Как будто с установленным им же самим ограничением Нэр потерял почти семьдесят процентов тем, на которые он мог бы говорить.

Правда, вскоре голос он все-таки подал, только уже когда они поглощали пищу.

– Ты хорошо готовишь, – сказал Нэр и снова замолчал.

– Дикие Земли ты мне не открыл, – спокойно ответила ему Нора и, глядя на то, как брови Нэра нахмуренно сдвинулись, пояснила, – что ты, что Ян всегда ели мою готовку без возмущений. А уж если ты ничего не комментировал, то и так все понятно.

Ответить на это Нэр мог бы различными вариациями “женщина, кончай трахать мне мозг”, но он лишь просверлил Нору взглядом, с усилием сжимая челюсти. Он все еще держался.

А потом, немного подумав, предложил:

– Если хочешь, можем сходить куда-нибудь после работы. Куда хочешь ты.

– Хорошо, – настороженно кивнула Нора. Конечно, черт возьми, в ее душе снова наступил покой, но она не могла представить, что еще выкинет Нэр Шеппард. – Тогда пошли в кино. Я давно там не была.

– Хорошо, – односложно ответил Нэр. И снова напряженно замолчал.

Больше они за это утро не перемолвились ни одним словом ровно до того момента, когда не пришло время телепортироваться на работу. Нора уже инстинктивно приготовилась осуществлять такое простое и каждодневное действие, но Нэр остановил ее, приобняв ее одной рукой.

– Ты что творишь?

– Ты, кажется, хотела нормальные отношения со всеми вытекающими. А нормальные отношения, насколько я в курсе, предполагают некоторую демонстрацию этих самых отношений. Так что не спорь со мной, нахер, женщина, мне не улыбается, что целый год тебя воспринимали как свободный объект.

– Засунь свою самцовость куда подальше, Шеппард. У тебя хреново получается.

– Цюрик, Дракона ради заткнись.

– Пошел нахер.

Но на этих словах Нэр телепортировал их обоих так, что после них разве что не искры летали.

Он продолжал ее обнимать и тогда, когда они оказались на работе. В таком виде они появились прямиком в их кабинете. А Ян, который обернулся, чтобы посмотреть, кто прибыл, чуть не выронил из рук разделочный нож. Его рот так и оставался раскрытым минут пять.

Похоже, демонстрировать свою самцовость у таких, как Нэр Шеппард, было заложено в крови. Поэтому лишившись возможности высказываться на крайне важную для него тему, он приступил к третьему занятию, которое получалось у него лучше всего (зельеварение, конечно, стояло на первом вместе и даже вне конкуренции).