Эй на Груманте
Шрифт:
Копенгагирование* — так называется в Военно-морской истории событие 2 сентября 1807 года, когда британский флот сжег Копенгаген ракетами Конгрива, (примитивными РСЗО применявшимися в Британской и Русской армиях).
Глава 33
Сигизмунд II Август Ягеллон продвигавший проект Речи Посполитой, объединенного королевства Польши и Литвы испытывал в этом плане большие трудности. Далеко не все польские магнаты были сторонниками этого и на сегодня было аж четыре партии… Вишнивецкие, хотевшие своего короля, Потоцкие, продвигавшие претендента из своего рода, французская партия считавшая, что на польский престол нужен французский принц (эту партию поддерживал Ватикан), Двенадцать князей (группа литовских магнатов стоящих за Литовскую шляхетскую республику) ну и естественно Ягеллоны.
СМЕРШ само собой ловил в этой мутной воде рыбку буквально неводами, благо золота у Груманта на это хватало.
Тогдашняя Польша являла собой вельми необычный социальный микрокосм… безбрежное море абсолютно бесправных хлопов, прослойка шинкарей откупщиков, и огромное для такой не самой большой страны количество дворян-шляхтичей. Горстка магнатов, разделенных на кланы, загоновая шляхта бывшая сама по себе и многочисленная голота которая в случае политических треволнений делилась по типу: за Потоцких, за Вишневецких, за Ягеллонов или посидим в шинках и подождем кто победит.
Ну и были в моде всевозможные конфедерации, за которыми стояли те кто мог их оплачивать и вот их агентура Глебовского и организовывала, дабы центральной власти было не до внешней политике. И тут мы, чтобы отвлечь Польшу от ливонских земель и мыслей об объединении, подкармливали минимум три кофедерации, причем платили мы агентуре разной монетой. Кому золотыми пистолями, кому песо или таллерами, вот с сестерциями СМЕРШ провернул элегантную провокацию…
Тут в Риме появился эдакий новый Саванарола, кардинал Мазотти. Он потерял место придворного духовника во Франции, поссорившись с королевой и подвизался в Риме в ожидании места и начал от нечего делать читать на площадях проповеди про Крестовые походы, собирая кстати немало слушателей и внезапно получивший отклик с Груманта…
Приехав на Посольский остров освещать часовню, епископ Грумантский Савва (официально утвержденный Московским патриархом) в своей проповеди упомянул кардинала Мазотти, как человека творящего богоугодное дело и отправляет на освобождение Святых мест четыреста тысяч золотых сестерций из церковной казны, что естественно стало известно в Европе через посольскую почту. А когда корабль с подарком кардиналу отправился в плавание в сопровождении эскадры из двух рейдеров пираты естественно не рыпались ибо после последнего разгрома Объединенного флота, флаг Груманта стал больше, чем табу для любых морских сил. Но разыгравшийся шторм вынудил грумантцев укрыться в польской гавани, откуда золото решили вести дальше посуху и больше этого золота никто не видел. Позднее в полусотне миль от берега нашли опрокинутые повозки, убитых оленей и несколько тел в одежде шляхтичей и на этом все. А потом позднее, в одной из конфедераций зазвенели золотые сестерци… тут и началось. На замки ее глав двинулись все объединившиеся конкуренты и нашли там часть золота, ну потом сцепились между собой. А когда король, что бы хоть как то снизить накал объявил Посполитое Руление, сестерции звякнули сразу в двух местах и склока полыхнула еще сильнее, так что король напрасно ждал в Варшаве конные хоругви, хоругвенные шляхтичи были заняты золотой лихорадкой, а в Литве вспыхнула гражданская война между католиками и православными. Тут уже поспособствовал глава нового секретного приказа, подчинявшегося лично царю, князь Андрей Курбский, тот самый, который в нашей истории сбежал за границу откуда затеял с Иоанном Грозным бурную переписку, в результате которой беглый князь послал царю за пятнадцать лет аж три письма, после чего переставился (очевидно от натуги). В данной истории к князю Курбскому среди ночи прямо в спальню заявились две тени в белых сутанах с глухими клобуками и приставив к горлу и гениталиям князя стилеты и предупредили, что в случае измены России и государю, орден Перуна найдет его везде. А боярична за партией в шахматы посоветовала государю создать зарубежную разведку и поручить ее «гадюке в сиропе», коее прозвище князя, восхитило Ивана Васильевича. Так что через год, восток Литвы стал русским. Ну а Польше пока было не до Ливонии ибо туда прибыл некий французский принц садится на трон и у него было три тысячи швейцарских наемников оплаченных полновесными золотыми сестерциями.
Глава 34
Организацию администрирования новых территорий я сделал четкой и жесткой. Во всех зачищенных замках (а иных в нашей части Ливонии не было) были устроены комендатуры СМЕРШ, при каждой ратуше так же были созданы подобные присутствия. Городская стража присягала князю и занималась полицейскими функциями по охране порядка. Все более менее серьезные преступления были в ведении комендатуры СМЕРШ. За любое преступление против личности, как то убийства, грабежи и. т.д. и против безопасности княжества, полагалась виселица. При каждой комендатуре было подразделение Оленьей конницы, что вельми способствовало порядку. Саамы споро разобрались с бандами дезертиров, да и просто с разбойниками. Учитывая то, что Глебовский готовя Шотландский караван нашпиговали команды и персонал своей агентурой из Скипетра, проблем с кадрами у СМЕРШ не было, просто многие ГБшники подрасли в чинах. Политическая и экономическая системы так же были четко обрисованы. Земледельцы типа фермеров, которые сами обрабатывали свою землю, ее владельцами и остались. Бывшие баронские крестьяне получали статус арендаторов ибо вся земля считалась теперь собственностью князя. Арендаторы платили десятину с урожая и приплода скотины и птицы, а фермеры двадцатую часть. Ну и рабство в любых его проявлениях было отныне отменено. И естественно был объявлен княжеский эдикт о многожёнстве, разрешенном при условии возможности у мужа обеспечить семью. К моим саамам кстати, была буквально очередь местных деревенских девиц, ну. а к СМЕРШевцам был аж целый конкурс из дворянок. Короче все были при деле. А из Польши где шла резня всех против всех, потянулись обозы беженцев, но я разрешил принимать только хлопов, мастеровых и ученых людей, а шляхтичей и ксендзов гнать поганой метлой. Не все вяли нашим правилам, но доброе слово, мушкет и виселица, навели консенсус.
Я приехал посмотреть на свои новые владения
и принять личную присягу у глав городских ратуш. Присяга была жёсткой, и даже с символической каплей крови. Саамы кстати принимали клятву на крови в лице всех глав семей и родов и вот за их верность я был спокоен.И тут же к месту, прибыл с визитом Царь и Великий Князь Иван Васильевич, который вояжировал тут с той же целью, что и я, ознакомиться и проконтролировать. Мы давно хотели встретиться и вот подоспела оказия.
Царь был доволен как удав, и победоносной войной, и новыми землями и сходу стал предлагать напасть на Польшу, в ответ на что я назвал Польшу корзинкой без ручки (царю этот термин очень понравился). Еще Ивану Васильевичу понравились виселицы с преступниками, золотая эмблема СМЕРШ, идею которой я спер у него же раннего — собачья голова и метла (правда собачья голова была больше похожа на волчью). Еще царю Ивану, понравилось, что смершевцы носили одинаковые эмблемы независимо от чина. И в полный восторг его привели кубики, треугольники и ромбики на петлицах. Он заказал такие же для своего Ближнего полка. А Глебовский подарил царю петлицы Старшего майора ГБ и золотой значок СМЕРШа, который царь Иван немедленно нацепил на свой кафтан. Мы уточнили пункты Союзного договора, по неприкосновенности общих берегов, по принадлежности фортов береговой обороны, по вербовке смердов на Московской территории (конечно это была завуалированная торговля крепостными). И тут я повесил жирную морковку в виде личной маржи Государю Московскому, по золотому за каждого крестьянина и члена его семьи, после чего Иван Васильевич монополизировал этот процесс и первым делом спустил мне весь «конфискат» от репрессированных родов. С помощью зарубежного департамента СМЕРШ царь раскрыл пару заговоров и «товара» хватало. У меня на Груманте и Ушкуе стабильно расширялись термальные зоны и нам было куда переселять землепашцев. А одну деревню славящуюся мастерами деревянных поделок я купил за шесть чугунных пушек, причем купил я ее под ключ, с домами и скотиной.
Честно говоря это было сделано в процессе ужина, когда мы уже малость перебрали с Иваном Васильевичем фирменной Грумантской клюквенной настойки, крепостью 50 градусов. Тогда же я рассказал Ивану Васильевичу анекдот из своего прошлого отредактированный под данное место и время…
Идет заседание Боярской думы, царь предлагает посадить на кол трех опоздавших бояр и покрасить все боярским усадьбы в зеленый цвет. После чего, самый старший боярин спросил дрожащим голосом:
«А почему в зеленый цвет?»-
На что государь отвечает: — «Значит по первому вопросу возражений нет?»-
Выдержав где то минутную паузу, царь Иоанн стал так ржать, что в шатер ворвалась моя и его охрана. А мне почему-то стало тревожно за не пунктуальных бояр.
Глава 35
Не успел я вернуться на Грумант, как посыпались новости и одна лучше другой и главные были из Польши…
Король Сигизмунд собрал в Кракове, в Вавельском замке сейм и всех наиболее знатных магнатов, которые решили временно объединиться против непонятного француза, который недавно подошел со своим войском к Варшаве.
Надо сказать что объединенная резидентура Глебовского, Пикуля и Мазура уже давно работала в Кракове работала она на столько продуктивно, что получила сеть агентуры в самом замке, причем агентура была из слуг, а в агентурном плане это было лучше любых шляхтичей. Мои тайные соколы составили двойной заговор, внешний и внутренний. Первый касался казны короля Сигизмунда, конечно изрядно похудевшей, но тем не менее королевской казны. Повязав на мелком воровстве помощника казначея и предложив ему воровство крупное и подвязав сюда же помощника виночерпия, ребята получили доступ в винный подвал имеющий общую стену с сокровищницей и под видом подготовки ограбления оной и продажи на сторону королевского вина, в подвалы Вавельского замка была доставлена сотня бочек пороха, что вкупе с местным пороховым арсеналом гарантировало отчетливый бадабум. Нет, казну тоже не забыли, и под видом замены(для стражи) и кражи (для сообщников) вина, несколько боченков с королевским «нз» были вывезены из замка и не без небольших приключений оказались на борту нашего рейдера. И когда сейм собрался в полном составе и король начал свою королевскую речь, рвануло в подвалах и рвануло от души. И закипела Польша. Конфедерации образовывались десятками, наследники великих родов делили и вме никак не могли поделить наследство ну и все без исключения, и хлопы и шляхтичи стали грабить и резать шинкарей, ростовщиков и откупщиков, которые в принципе были одними и теми же лицами.
А в Варшаве шли уличные бои, туда вошли войска самозванного «французского принца» Карла Великолепного объявившего себя внуком Жанны д Арк и тогдашнего французского короля, и тут по мнению моих разведчиков и дипломатов звенело золото гугенотов (я приказал в провокационных целях передать принцу от имени швейцарских купцов ларец с сестерциями, который он радостно заглотнул). Четыре хоругви под различным командованием тут же сцепились с наемниками принца, а когда случилось дальнейшее обострение ситуации, то и между собой, за право объявить Варшаву в новой столицей а себя соответственно крулем.
А из Московского посольства пришла радиограмма, что царь Иван послал мне письмо с сообщением, что начинает Польский поход и просит соответственно нашей договоренности прикрыть его армию с моря от возможных десантов шведов, которые явно засуетились (я сказал Иван Васильевичу, что бы всю почту он отдавал бы в посольство, мол оттуда она дойдет быстрее, а мне их просто зачитывали по радио).
Оригиналы царских писем хранились в стальном сейфе с нескрываемыми местными умельцами замками, на первом этаже посольского терема стоял в отдельной комнате сундук обманка, подарок Али паши. При попытке его вскрыть, злодея поражали иглы с парализующим составом и «сундучок», как его ласково называл особист посольства, периодически собирал улов из состава местного персонала. В основном это были засылы из Тайного приказа, которые не сколько шпионили, сколько охраняли и попался один ватиканский агент. Наш местный особист с удовольствием наблюдал потуги дьяков Московского Тайного приказа она поиски наших курьеров, которых не было. Я жестко указал на то, что передвижения по суше вне Груманта допустимо только хорошо вооруженными караванами. Наши обозы трижды зачищали местных разбойников, пока у них не выработался условный рефлекс не трогать Грумантцев.