Эй на Груманте

Но помимо Грумантских псов, были еще Хаски завезенные на Грумант саамами из Оленьей конницы. Эти псы, проявляли к Бимсу уважение, но вожаком стаи не признавали и к своим дамам не допускали. Так вот собачьи патрули на нартах с митральезами, органично вжились в Полевую жандармерию в снежных областях княжества и показали себя весьма эффективными. Было три подразделения Белого патруля и раз в год между ними устраивались соревнования. (Название «Жандармерия» я ввел в провокационных целях, дабы проверить наличие антимонархических настроений в обществе, но все обошлось).

Ну и еще меня очень обрадовали наши инженеры-механики из военно-морского НТБ «Кулибин» с базы «Ангар». Они разработали глиссирующие брандеры и полуподводные торпеды, производимые в основном из местных материалов. На базе наших порохов из местного угля, они разработали твердотопливный реактивный двигатель, ресурса которого хватало, чтобы доставить за триста метров центнер пороха и еще они сделали нечто вроде торпеды с реактивным ускорителем и хиленькой турбиной, работающей от силы пять минут, но этого тоже хватало. Были конечно большие проблемы с наведением, но начало было положено. И теперь мои военморы с нетерпением ждали какой-нибудь морской битвы и периодически интересовались у командования, не ожидается ли случайно войны. Я погрозил им пальцем, что бы не лезли в Большую политику, но присвоил внеочередные звания, заодно с член-корством в Горной академии.

А боевые испытания провести удалось. Один из малых рейдеров на котором находились «ракетчики» с парой брандеров, наткнулся на парочку пиратов, чинившихся в штиле и что характерно попали в обоих, правда запустили брандеры с двухсот метров (судно было бронировано железом с японца и вооружена зениткой с него же). Но почин был сделан. И я дабы поддержать тонус у гениев, срочно заказал Али-паше еще партию невест для моих технарей. Что вельми интересно, так это то что слухи о благородных заморских господах, у которых в гареме не больше двух жен и которые их почти не бьют, разнеслась по гаремам Магриба буквально со скоростью света, без всякого телевидения, и Али Паша наладил схему переправки беглянок из Магриба на Грумант. Так что демографическое состояние нашего социума крепло и развивалось.

Глава 46

Ротмистр Штурм представился и щелкнул каблуками. Я приглашающе показал ему на кресло у стола сервированного по Грумантски (Грумантская клюквенная пятидесятиградусная настойка, олений окорок, соленая и копченая рыба, свежий каравай). Мы приняли по одной за встречу и ротмистр начал свой рассказ…

В Монголии, бывший Семеновский есаул, произведенный Унгерном в войсковые старшины и отправленный с полком на подавление мятежа в Улаагоме, внезапно объявил себя князем Убсу-Нур (по имени местного озера ) и заявил об автономии и полной экстерриториальности своего княжества. Это было бы мелочью, но из этого инцидента густо торчали ушки лимонников. И как раз находящийся недалеко от этих мест капитан Государственной безопасности Шубин, получил приказ исполнить потерявшего края есаула и его британского советника.

Ротмистр оделся под хунхуза, взял любимый карабин и любимый же Наган (оба ствола были лично им оттюнингованы и пристреляны, что неоднократно спасало ему жизнь), положил в седельные сумки две сотни патронов к Мосинке, сотню к Нагану, коробку с двумя тысячами капсюлей, сухой паек и фляжку с настоящим Шустовским коньяком и начал свой очередной анабазис. И уже подъезжая к озеру Убсу-Нур ротмистр увидел у кумирни аллегорическую сцену… трое хунхузов тащили к костру связанного монаха, и явно не для того, что бы у него исповедаться. Ротмистр не был сентиментален. Его личное кладбище было достаточно солидным, но вот если в его присутствии обижали священников, то тут он принимал жесткие меры. Однажды он своей волей расстреляли целый Комбед *, члены которого зверски расправились с деревенским батюшкой, не дававшим им грабить храм. Дело было в том, что его покойная прабабушка, овдовев передала все имущество детям и ушла в монастырь (она была православной) и с тех пор в их семье было особенное отношение к священнослужителям.

Ротмистр спокойно, как в тире расстрелял хунхузов, подъехал к ююкумирне и освободил монаха, звали Джин Цзы и который пригласил отважного Белого тигра несущего знаки императора Фу Си в кумирню, дабы отдохнуть и разделить с ним трапезу.

И дальше рассказ пошел от первого лица:

' Я удивился каким то знакам на себе, но монах указал на мою наградную «Краснознаменную революционную шашку», с которой я не расставался. Причем клинок был своеобразный… с одной стороны на эфесе было орден Красного знамени (именно на него мне показал китаец), а с другой белел эмалью «Георгий». Я говорил всем, что это трофей, но и шашка и Георгий были мои. Георгий некогда получил ротмистр Штурм, а наградное революционное оружие, уже сотрудник ГПУ Шубин.

Джин Цзин пояснил мне, что такой же знак носили Высшие мандарины императора.

После чая, китаец поклонился мне, поблагодарил за спасение и протянул мне внезапно появившийся у нег в руках медальон и сказал, что это Жетон Переноса, который в случае опасности переносит хозяина в безопасное место, но возможно в другом Мире. Вместе с объектом переносятся все его вещи плюс те, которых касалась в момент переноса его рука. Иные живые объекты при совместном переносе гибли. И предвосхитив этот мой вопрос, китаец сказал, что этим медальоном может пользоваться только тот, кому его подарили. Я не был материалистом, а был больше циничным мостиком, чего в свое время нахватался у барона Унгерна, мотаясь с ним в партизанском отряде по австрийским тылам*.

Распрощавшись с Мастером Цзином я продолжил путь и без особых приключений (дорожный расход боеприпасов составил одну обойму мосинских патронов и один нагановский барабан. И уже подьезжая к озеру Убсу-Нур я нарвался на бой. Сцепились неизвестно, как оказавшиеся тут, китайский и казачий полки (неизвестно откуда тут взявшиеся). Выстрел из «трехдюймовки» я опознал сразу, как и по нарастающему звуку снаряда понял, что попадаю в зону поражения и крепко схватился одной рукой за поводья, а другой за медальон. Что то грохнули, сверкнуло и я оказался на шляхе на востоке Силезии. Я лежал придавленный убитым конем, а предомною торчали три всадника в средневековой одежде каких то ландскнехтов. Тот из них, что был одет по богаче сказал на немного странном, но вполне понятном мне немецком: «Генрих, добей эту дохлятину и пошарь у него в седельных сумках, уж больно они у него пухлые».

Но дохлятина не оправдала их ожиданий… у меня, по давней партизанской (а потом и по оперативное) привычке, и шуя и десница имели в уставной близости рукоятки Наганов, а стрелял я одинаково хорошо с обеих рук. Одного из негодяев, я оставил с прострелянными руками ногами для допроса и выяснил, что я во временах Ивана Грозного и эта троица в составе безземельного барона Штрауха и его слуг, ехала наниматься в армию принца Франсуа. Фотографий на документах тогда небыло и грамоты барона фон Штрауха, мне замечательно подошли.

Ну а потом блестящая карьера у принца и в финале посольство на Грумант".

Мы с Глебовским понимали, что ротмистр не все договаривает, но кадр это был ценный. Я принял у посла верительные грамоты, старший майор оформил капитана в Секретный международный отдел и натравил на барона и его сотрудников шесть лучших «Медовых ловушек».

Комбед* — Комитет бедноты. Исполнительная большевистская структура для продвижения Военного коммунизма на селе и кофе и часы ионного пробовал описанного налога. Состояли в основном из сельских маргиналов или же были фиктивными, то есть в них вступала вся община. В истории этого Мира, были распущены эсэровским ВЦИКОМ.

Партизанский отряд барона Унгерна* — об этом в следующей статье

Глава 47

Партизаны Николая II

Когда Первую Мировую, в России назвали Второй Отечественной (Первая подразумевалась война 1812 года), то кое что из той истории Русское командование попыталось внедрить в свою современность. Начали естественно с Ополчения, были созданы десятки ополченческих бригад, дивизий и даже корпусов,, ополченцы официально звались ратниками и было их больше трех миллионов. Ну и не могло командование пройти мимо партизанских отрядов, а ля Денис Давыдов.