Эй, влюбись в меня! Том 2
Шрифт:
— Что значит не может? — Надувшись, стала напирать на коротышку с хвостиками Ластик.
Шприц с каким-то веществом вонзается мне в шею. Болезненный укол с распространением сыворотки постепенно снимает эффект онемения с моего тела: сначала руки, грудь, живот, я начинаю чувствовать задницу, ноги, желание поссать, а после и постепенно поднимающийся ствол. Бля-я-ять…
Тёмная материя Ластика тянется к одеялу. Едва я успеваю руками прикрыть своё торчащее сокровище, как та сдёргивает единственную вещь, прикрывавшую мою нагую срамоту. Черноволосая недовольно косится на
— Ласи, дорогая, подожди, я всё тебе… — не успевает блондинка договорить, как часть плаща наносит по той мощный удар. Вор отражает его шприцом и пятится.
— Ты ведь специально, да? Знала ведь, как долго я… — Не договаривая, наносит второй удар по вчерашней союзнице Ластик.
— Сама виновата, я же просила отдать мне его на опыты! — контратакуя и выпуская в черноволосую несколько ножей, кричит в ответ коротышка.
— Да после твоих опытов с людьми и говорить не о чем! — Железяки, отскакивая от накидки Ластика, разлетаются в разные стороны. Одна в шкаф, другая в стену, а стенья с опаской влетает в потолок. Да ещё и прямо надо мной…
Превратившись в лезвие, плащ только начавшей распаляться Ластика, разрезая двери, рушит проём:.
— Старшим надо уступать! — напирая, кричит брюнетка.
— У старших и так всё самое лучшее, даже способности хрен скопируешь, раздражаешь! — В Ластик летит чёрный, напоминающий малую ручную гранату предмет, что, отразившись от накидки, врезается в стену и взрывается. Вновь по зданию идёт знакомая дрожь, а тот нож, зависший надо мной, дрогнув, выпадает из созданной им же в бетоне ямки.
Пятками скользя по шёлковой простыне, едва успеваю спасти своё брюхо и то, что ниже, от пробившего кровать насквозь лезвия.
Перепалка всё накаляется и накаляется, но мне не до этого. Чувствуя, что сейчас для меня, как для взрослого мужчины, может наступить непоправимое, набрав в лёгкие воздуха, на выдохе кричу:
— Хватит!
Всё замирает, обе злодейки, держа друг друга за грудки, переводят на меня свои обозлённые вопросительные взгляды.
— Девушки, где у вас тут туалет?
Дакимакура* — большая подушка, как правило, с изображением персонажа в полный рост.
Глава 19
Две злодейки, играя в свои «злодейские гляделки», вытянув меня на кухню и усадив за стол, всё так же молча продолжали сверлить друг дружку взглядом. Судя по тому, как девушки бесились, когда одна из них открывала рот, ссоры между ними являлись чем-то обыденным. Хотя, глядя на то, в каком плачевном, полуразрушенномсостоянии пребывает их убежище, «обыденными» подобные конфликты хрен назовёшь.
Отняв мой костюм, в обмен выдали старые треники и белую рубашку. Выглядел я в них до безобразия ущербно, но за неимением лучшего был вынужден заткнуться и благодарить за то что хоть не с голой жопой. Также ни о каком возвращении на поверхность не было и речи. Как минимум я заложник, коим будут прикрываться и торговаться в случае прихода героев из первой сотни. Как максимум я сам не хотел отсюда уходить, по
крайней мере, до тех пор, пока мне мне не вернут силы. Ластик в одночасье обнулила мои геройские достижения, а вместе с ними и труды всей моей жизни, отказаться от которых так просто я не мог.В животе урчало…
Пока парочка, зацепившись за очередную тему, сварливо принялась перемывать друг дружке косточки, сам себе позволил чувствовать себя как дома. Встал из-за стола и под пристальными взглядами злодеек двинулся к холодильнику.
Открыв дверку, стал вглядываться в тёмные недры допотопного, двухметрового «исполина». В здоровенном холодосе не горела лампочка, воняло протухшей рыбой и ещё чем-то, что, судя по запаху, умерло здесь своей смертью.
Желая снизить риски, вытянул из бокового лотка два яйца.
— И на меня тоже жарь, раб… — с чувствующимся в голосе удовлетворением произнесла Вор.
«Раб?» — от такого обращения в голове кольнуло. Кивнув той в ответ, получаю такой же заказ от Ластика. «Спокойней, Саня, спокойнее». Сейчас меня не били, надо мной не издевались, почти. Обижаться на подобное грешновато. Пройдясь по древним засаленным тумбочкам и шуфлядкам, нахожу старую и очень грязную сковороду, от одного вида которой перехотелось есть.
«Какого хера?» Задрав головы кто куда, злодейки, чувствуя мой осуждающий их неряшливость взгляд, нервно лыбятся и посвистывают.
— Позорище… — позволяю себе едва слышную человеческому уху грубость, периферийным зрением наблюдая, как, недовольно стиснув зубы, бычится Ластик. Подобное обращение черноволосой не нравится, но отчего-то она его терпит. Закинув «утварь» отмокать, лезу искать масло, а вместе с ним и вентиль, по которому из баллона подавался газ.
Шушуканье и надежды Вора показать «неумёхе с поверхности», как живут подземники, полностью провалились. Не найдя масла, спокойно, как дома, разобрался с газом, а после пожарил яичницу на воде. «Шах и мат, сучки!» — глядя на то, какими глазами смотрят на меня злодейки, деловито поставил перед теми по тарелке.
Отсутствие соли, приправ или соусов совершенно не смущали моих пленительниц. Уплетая за обе щеки, те за секунды покончили с завтраком, вновь вернувшись к своему развлечению, а именно грызне. Мешать им, как и встревать в очередную перепалку, не стал. Помыв посуду и убрав всё на свои места, тоже сел за стол и принялся ждать.
— Эй, мелкий, тебе вот кто больше нравится: брюнетки или русые? — затеяв новый раунд и пнув меня ногой под столом, спросила девушка с косичками.
— Мелкий? А тебе не кажется, что я старше…
— Мне двадцать пять, а Ластику почти три… — В лоб Воришке прилетает кусок тёмной материи, брошенной брюнеткой.
— Я же просила не называть меня так! — рычит (как оказалось) женщина. Взгляд мой перемещается на пышащую недовольством Ластик. Хмуро столкнувшись со мной взглядом, та недовольно выплёвывает: — Что?!
— Вы очень хорошо выглядите. Сначала я даже подумал, что мы можем оказаться ровесниками.
Грубая, непреступная и очень опасная, словно отвесная скала, женщина оказалась полностью беззащитной перед комплементом. Видя покрасневшее лицо подруги, Вор, естественно, не смогла умолчать: