Эйнит

— После его ухода? — переспросила Эна.

— Ну, он вел финансы моего отца, потому часто вечерами сидел у нас дома, а мать всегда старалась организовать партию в бридж именно в дни его визитов, чтобы не упустить случая послушать страшную правдивую историю из нашего прошлого. Так жалко, что он умер, с ним умерло мое детство... Теперь финансами отца занимается Эйдан, но он ни черта не умеет рассказывать. Вот жду, когда этот мальчик дорастет до рассказчика.

— Мальчик? — усмехнулась Эна, прикидывая, что Дилан чуть ли не на полголовы выше приятеля.

— Мы с ним не в одном классе. Мне осталось мучиться до лета, то есть я почти на два года его старше. Слушай, если ты не собираешься в школу, приходи к нам на конюшню. Отец будет только рад.

— На конюшню?

— Аты разве не видела нас? Мы ведь почти соседи, только с севера...

О, да, выходит это про них говорила мать, предлагая ей заняться конным спортом.

— Хочешь, завтра после службы я покажу тебе торфяного пони? — не унимался Малакай, и Эна была рада, что руки его заняты велосипедом. — Их всего сто тридцать в стране осталось. Два у нас!

— Торфяной пони? — Эна пыталась из вежливости показать заинтересованность.

— На них торф из болота вывозили. Просто они маленькие и легкие, потому и не вязли в трясине. Короче, я с отцом договорюсь и приеду тогда на машине, — подытожил парень, так и не услышав ее согласия.

— Кстати, сейчас ты как здесь оказался? — перебил его Дилан.

— С отцом. Он в пабе будет сидеть часов до двух, а потом должен закинуть меня на конюшню, но сейчас я не могу взять вас с собой, потому что мне надо тренироваться. Я и так из-за боулинга пропустил соревнование, но в следующие выходные точно поеду, и Гарри говорит, что сумеет отправить меня в Дублин в чужой команде, так что жди мое имя на страницах «Филда», я в себе уверен!

— Как всегда, — зло буркнул Дилан, но Малакай будто не замечал его злости и уже крепко держал Эну за другой локоть и говорил, чтобы она не забыла захватить с собой джинсы, а сапоги он отыщет на конюшне.

— Я не катаюсь верхом.

— Будешь, — ответил он просто. — В этом нет ничего сложного. Я же не заставляю тебя брать барьер. И у вас же лошадиный штат, отец продал в Калифорнию пару лошадей. Как же ты не катаешься...

— Мне некогда, да и удовольствие это не из дешевых, — буркнула Эна, отворачиваясь от пристального взгляда Малакая.

— Они разводят коннемарских пони, — зло вставил Дилан.

— Вообще-то мы не просто заводчики. Мы выкупаем лошадей пенсионного возраста и катаем на них туристов. Пусть нам скажут все спасибо, потому что это единственное развлечение, которое может привлечь туристов в эту дыру. Без нас все бы бизнесы загнулись.

Пока Малакай нахваливал себя, Эна смотрела вперед, решая, радоваться или огорчаться приглашению. Ни прогулка верхом, ни эксклюзивные пони не прельщали ее. Завтра можно будет отказаться, сославшись на запрет матери. Возможно, это и надо сделать, чтобы Дилан прекратил обижаться, потому что сейчас он выглядел малышом, у которого отобрали любимого медвежонка Тедди.

Чайная оказалась крохотным серым каменным коттеджиком, одиноко стоящем на другом конце парка. С соломенной крышей, и Эна чуть не спросила спутников — настоящая она, или все же внизу есть какой-то водонепроницаемый материал. Это увело бы разговор от лошадиной темы. Однако ее внимание отвлекли сначала кашпо, висевшие над окнами, как в доме Дилана, а потом парень с девушкой, сидевшие на небольшом квадратном заборчике, явно ожидая, когда они к ним приблизятся. Ребята не представились и не спросили ее имени, но по их взглядам Эна поняла, что оба знали, кто она такая, и не спутали с жительницей соседней деревни, решившей взглянуть на игру.

— Дилан, дай телефон Ма позвонить, — сказал парень, а девушка тут же пояснила, что отец снова отобрал у них телефоны за огромное количество текстовых сообщений.

Дилан прислонил велосипед к камням и полез в карман куртки. Малакай поставил рядом велосипед Эны и, не дожидаясь приятеля, распахнул желтую, как цедра лимона сорта Майер, дверь. Эна взглянула на привычную уже табличку, начинавшуюся с «БаШе до...»

— Добро пожаловать, — поспешил перевести с ирландского Малакай.

Он направился к столику подле окна и отодвинул для Эны стул. Та поблагодарила, хотя успела подустать от навязчивой услужливости. Быть может, у них в Европе так принято! На простых деревянных столах лежали зеленые резиновые коврики в виде трилистника, и Эна очень удивилась, когда подошедшая к ним официантка оказалась в розовом, а не зеленом фартучке. Эна решила поздороваться по-ирландски и с улыбкой выдала «Диагут». Блокнотик в руках официантки дрогнул, а губ коснулась легкая улыбка, но тут же исчезла.

— Не думал, что ты знаешь ирландский, — откинулся на спинку стула Малакай.

— А я и не знаю. Просто это слово легко запомнить: оно наполовину испанское, наполовину английское: диа и гут, а так, — Эна опять набрала в легкие побольше воздуха, чтобы сказать, что не говорит по-ирландски: — Нихиген ту Гозйлэн.

— Что будете заказывать? — наконец подала голос девушка, явно одного с ними возраста. Только держалась она как-то отчужденно, будто говорила не со знакомыми, а с заезжими туристами.

— Нам с Диланом мятный чай, — проговорил медленно Малахай, слишком уж прищуренно глядя на официантку, — а нашей американской гостье...

— Я хочу горячий шоколад, — перебила Эна, заметив через окно, что Дилан наконец направился к двери.

— Привет, Эйлин, — бросил он как-то растерянно, и официантка тоже едва улыбнулась ему. — Как дела?

— Отлично, — ответила она спокойно и отошла от них за стойку.

— А что она туг делает? — спросил Дилан тихо. — Я думал, что только летом работала. Разве не собиралась бросить?

— Бросить? — Малакай тихо усмехнулся. — Смеешься? Она зубами будет держаться за работу, чтобы это место летом точно ей досталось! Мать не отпускает ее подзаработать даже в Корк к тетке. Эйлин мечтает работать еще и вечерами, чтобы поменьше пьяного отца видеть, да и деньги им нужны, он все пособие пропивает, — Малакай взглянул на Эну. — Когда нет школы, здесь со скуки помереть можно, а работа есть только у нас на конюшне, тут и в пабе. Только отец слишком спрашивает с работников, он до безумия лошадей любит. Вот к нам не особо и идут.

— Я думал, — понизил голос Дилан, — она присмотрит себе что-то в Лондоне на лето.

— Да кому она нужна в Лондоне, — сказал Малакай и отвернулся к окну как раз в тот момент, когда Эйлин подошла к ним с чайником, двумя кружками и горячим шоколадом.

— Что-то еще будете заказывать? — спросила она будничным тоном, глядя только на Эну, будто двух парней и вовсе не было рядом.

— Ничего, — поспешил ответить Дилан, и девушка тут же отошла от них к другому столику.