Эйта

– Угощайся, - Егор старательно подкладывал Эйте дополнительные куски, хотя и сам ел.

– Расскажи мне про своего князя, - попросила девушка с набитым ртом.

– Да что ж про него рассказать, - Егор задумался.
– Князь, он хороший. Справедливый.

– А что с родней не поделил?

– И это знаешь?
– удивился дружинник.
– Откуда?

– Сорока на хвосте принесла.

– Ну сорока так сорока, - кивнул Егор.
– Князь Еремей средний сын князя Боголюба. Старый князь сам его своим приемником назначил, но когда помер, старший сын его, Стрига, решил волю отца нарушить.

– М, - кивнула Эйта, вздохнула, посмотрела на котелок с кашей и позволила Егору положить себе еще несколько ложек.

Егор рассказывал про то как едва не произошло братоубийства, но при этом не забывал подкладывать Эйте то одно то другое. Сердце у него сжималось от жалости, эка, бедняжка оголодала.

– Ты сам ешь, - велела Эйта, останавливая очередную ложку на пути к своей тарелке.

– Да, чего это я, правда, - Егор широко улыбнулся.
– Вкусная курочка, да?

– Да, хозяйке спасибо передай, - кивнула Эйта.
– Ты остановился на том что Еремей решил из отцовского дома уйти.

– Угу. Решил и ушел. Мы с ним пошли, потом что именно он наш князь.

– Все ушли?

– Не все, - Егор помрачнел.
– Дружина разделилась. Но с нами все равно больше ушло, чем осталось.

– Значит любят Еремея люди?

– Любят, - кивнул мужчина.
– Князь наш хороший.

– Это я уже слышала, - девушка облизала ложку.
– Мед будешь?

– С чайком буду.

Пока Эйта доставала мед и наливала чай, Егор осматривался. Домик у колдуньи был очень старый и требовал ремонта. Правда, кое-где, видать совсем недавно, что-то правили.

– Вот, - Эйта поставила на стол мед в горшочке.

– М, - вкусный какой, - Егор старательно облизывал ложку.
– Это кто ж тебя таким чудом угостил?

– Сама собирала, - довольно улыбнулась Эйта.
– В лесу тоже пчелы водятся.

– Дикие? Ну ты отчаянная. Я помнится, как-то в детстве решил попробовать дикий медок, - мужчина поморщился от воспоминаний.
– На всю жизнь хватило. Я потом мед вообще несколько лет есть не мог.

Эйта рассмеялась, но Егор не обиделся, теперь ему и самому смешно было, а вот тогда, когда дикие пчелы его чуть ли не до смерти закусали, было не до смеха.

– А ты почему так далеко от людей забралась?
– поинтересовался дружинник.
– Обидел кто?

– Обидел, - эхом произнесла Эйта и грустно усмехнулась.
– Вышло так, - вздохнула она.
– Я особо и не выбирала.

– Ну а теперь?

– А что теперь?
– не поняла девушка.

– Теперь что выбора тоже нет? Тебя тут, в лесу, что-то держит?

– Держит, - повторила Эйта и снова усмехнулась.
– Это мой дом, другого у меня нету.

– А родных тоже нет?

Девушка отрицательно покачала головой.

– Тяжело одной, - сочувственно сказал Егор.
– Я вот тоже один. Батя погиб, а мамки своей я не знал никогда.

– Это как?
– уточнила Эйта.
– В родах померла?

– Нет. Вернее я не знаю, - Егор вздохнул.
– Меня отец один на ноги подымал, а про то где мать никогда не сказывал и обещался выпороть, если настаивать сильно буду.

– И ты не настаивал?

– Попробовал как-то, - мужчина вздохнул и потер поясницу.

– Выпорол, - догадалась девушка.

– Да, - Егорка снова вздохнул.
– У бати слова с делом не расходились.

В доме воцарилась тишина, каждый вспоминал свою семью. Эйта своих помнила плохо. Она чаще вспоминала запах дома, его ощущение. Мать тоже больше по запаху вспоминалась. Аромат домашних щей четко ассоциировался с матушкой, помнила Эйта и ее ласковые руки, глядящие ее по голове, а вот лицо в воспоминаниях и снах постепенно стиралось. Отец тоже в памяти всплывал урывками. Вот его нарядная синяя рубаха, он слезает с телеги, из города вернувшись, маленькая Добронега пытается протолкнуться поближе, но более сильные братья, ее отталкивают. Она начинает реветь, а батя, раздав шутливые подзатыльники мальчишкам, берет ее на руки. А у него борода щекотучая. Вот у дядьки Втора борода колюча была, а у отца мягкая. И пахло от отца так...., - девушка не находила определения.

– Только у него был такой запах. Родной. Любимый. Успокаивающий. Воспоминания навалились и мелькали одно за другим. Сначала родители и братья, живые, а потом мертвые. Эйта вздрогнула всем телом и вскочила на ноги.

– Ты чего?
– поднялся и Егор.
– Случилось что?

– Нет, вспомнилось, - девушка нахмурилась.
– Тебе возвращаться пора, а не то ночевать в лесу придется.

– Да, пора, - дружинник пошел к двери.
– Прости, коли что не так. Будешь в городе, заглядывай, буду тебя рад.

– Загляну, - кивнула Эйта, но мысли ее были далеко.

– Надеюсь, еще свидимся, - Егор поклонился и вышел.

– Егор, - колдунья нагнала парня, когда тот уже на коня садился.
– Погоди. Князю своему передай, не хочу я с ним вражды.

– Это хорошо, - Егорка счастливо улыбнулся.

– Но и служить ему не буду, - продолжила Эйта.

– Может, передумаешь?
– дружинник сник.

– Нет, - девушка уверенно покачала головой.
– Счастливого пути.

– Спасибо, - Егор еще раз поклонился колдунье и пошел туда, где оставил своего коня.

А Эйта вернулась в дом, она задумчиво убрала посуду, вытерла стол, а потом села к окошечку и снова стала вспоминать. Батю, мамку и даже противные братья и те теперь казались такими хорошими, такими родными. А еще девушка вспомнила, что где-то есть у нее родня, дядька Втор, брат отца и у матери вроде как родня вне Поляновки была. Только вот Эйта даже не представляла как их найти можно. Они вроде как и живы были, но что толку, если живы они только в воспоминаниях. Эйта тяжело вздохнула и встала. Одна она на всем белом свете, нет у нее никого.

6

Князь Еремей сидел у постели Милады. Девушка спала, а он все сидел и смотрел. Смотрел и сердце его сжималось. И злился от на себя от бессилия, ну да только от злобы той толку было мало. Поправиться Миладушке она не помогала. Молодая княжна заболела недавно. И сначала внимания ее болезни никто не придал, ну захворала чуток, с кем не бывает, но потом стало ясно что чутком не обойдется. Только вылечивали одну хворь, как на девушку тут же наваливалась другая. Розовощекая, пышнотелая Милада за неделю похудела, побледнела и вот уже третий день с кровати не вставала.

В комнату вошла княгиня, потрогала дочкин лоб и вздохнула.

– Будто проклял кто.

– Проклял?
– Еремей поднялся.
– Проклял. Ведьма.

– Тише ты, - зашипела на него жена.
– Миладу разбудишь, - она подхватила мужа под локоток и потащила их горницы.
– Причем тут ведьма?
– громким шепотом спросила она уже за дверью.

– А кто ее еще проклясть мог?
– поинтересовался Еремей.
– Только ведьма лесная. Она разозлилась не на шутку вот и мстит. Ну, я ее.