Ездовой гном. Торг

Со временем, Кореллон - отец эльфов проклял таких палачей, поскольку в поисках дополнительной силы, слишком много эльфов пошло путем уничтожения растений. На этой почве он и поссорился с женой, одобрявшей эти эксперименты. Вот такой произошел развод у них божественного уровня. Из-за проклятия отца народа у темных эльфов теперь сама собой не восстанавливается мана. Но, ее легко восполнить, как я вот прямо сейчас и сделал.

Эрл вновь наклонил управляющую удочку, и паук побежал дальше, щелкая хелицерами. Саранча же мигом осталась за спиной. Я погладил бороду, не забывая придерживаться за «рог» из сиденья. Спросил недоуменно:

– А саранча при чем? Или вы их это... едите их что ли, как праведники акрид?

– Правильный вопрос, гноме, - весело ответил Макс.
– Саранча, да и другие специальные насекомые, это концентрированные накопители маны. Растения конечно есть везде, но все же, мы хоть и темные эльфы, но не оставляем обычно в месте сражений или охоты за собой лунный ландшафт, что по идее требует необходимость постоянного восполнения маны. По мне так этот божественный дурак Кореллон, поступил совершенно по-идиотски, со своим тупым проклятием. Хотя... Возможно оно попросту сработало не правильно. Все-таки, в те древние времена магия перворожденных была едина. Как собственно у всех местных народов работает принцип троицы «отец-мать-дух», вот дух вероятно и «не одобрил» семейных разборок.

Но мне в действительности не интересна история длинноухих. Есть среди нас конечно и книжные черви, но их мало. Здесь важен лишь факт, что мощные заклинания темных эльфов требуют очень много маны, и с растений элементарно не получить такого количества. А вот, «стержень саранчи», - отличный внутренний орган, способный накапливать и удерживать ее много. Нужно только позволить этим жирным кузнечикам сожрать много растений... Держись!

Я судорожно вцепился в рукоятки, а паук заложив резкий вираж, вломился на узкую просеку, перпендикулярную основной тропе. Повинуясь подергивающейся удочке в руке эрла, который словно рыбак блеснил в лунке рыбу, арахнид тяжело развернулся на тесной тропе кругом. Не успел я задать возмущенный вопрос, как перед носом промчались сразу несколько пауков, на которых я успел рассмотреть закованных в алые доспехи эльфов. Корхан пояснил:

– На карте у меня дорога подсветилась красным. Светофор такой эльфийский, сообщает что нужно пропустить приоритетный отряд. Я эрл, поэтому обычно уступают мне, потому и не встретили никого, хотя тут постоянно снуют по своим делам десятки темных эльфов. Но бывают такие моменты, когда и эрлу приходится уступать.

Глава 17

Скачка по просекам продолжалась еще минут десять, но вот, наконец перед нами во всю ширь раскинулось чистое небо. Я посмотрел вдаль и невольно ругнулся:

– Эт-то что еще за?

Корхан хохотнул:

– Впечатляет да?

– Да не то чтобы впечатляет! Хрень какая-то, вообще ни разу не эльфийская! Где мрачные готические замки украшенные барельефами змей и прочих горгулий? Тут вообще похоже какой-то «сон Сальвадора Дали, навеянный укусом осы за миг до пробуждения!».

Паук мчался к гигантскому корявому дереву, как показалось с первого взгляда. Но ближе стали видны отдельные стволы, оплетающие друг друга корнями. Они возносятся ввысь, словно растут на спиральной клумбе, каждое на треть ствола выше предыдущего. Могучие ветви, едва прикрытые листвой, сгибаются под массой пузырчатых гроздьев похожих на осиные гнезда. Их соединяют прозрачные «дорожки попкорна», такого же, как и на рынке.

Паук ловко проскочил под бахромой корней, она угрожающе шевельнулась, из лопнувших глазков выдвинулись колючки. Но арахнид уже мчался дальше. Башня из посаженных винтом деревьев осталась позади, зато по сторонам таких развернулось еще несколько. Все еще висящий в интерфейсе баф «нитей», призванный вероятно показывать любые дороги из этого янтарного «попкорна», открывал в вышине десятки причудливых кривых путей. Кое-где на них стояли, шли или просто сидели, болтая ногами, темные эльфы. Заметив нас, они поднимая руку в приветствии и провожали взглядами полными любопытства. То тут, то там, по невидимым паутинам, словно по воздуху, скользят разнообразные пауки.

Вдруг над нами раздался треск крыльев, я вжал голову в плечи, когда над нами зависло три стрекозы, мельтешащие крыльями, так что они сливаются в невидимое гудящее облако. Похоже, для летунов, быстрый бег паука был, что стояние на месте. Челюсти их поблескивают как стальные ножницы, а по фасетчатым глазам размером с футбольный мяч, пробегают радуги.

Макс сказал успокаивающе:

– Не обращай внимания. Это звено «дозорных глаз», они не опасны. Ну... не слишком опасны. И без команды не нападают. Через них днем охрана города наблюдает все необычное.

С этими словами Макс выдернул из-за пояса свой мрачный жезл из зверски засушенной змеи и взмахнул им в воздухе. Стрекозы качнулись, и взмыли вверх, разом пропав в ветвях. Макс вновь усмехнулся, шевельнув ушами:

– Росландский город темных эльфов ломает стереотипы, не спорю. Я когда впервые сюда попал, первые пять минут говорил исключительно матом. Впрочем проникся очень быстро. По крайней мере, в этой игре достаточно рациональное объяснение противостояния эльфов. Литературные варианты мне всегда казались глупыми.

– Фигня какая то, - буркнул я, скорее из упрямства и подспудного чувства опасности. Восьмилапый скакун мчался уже под какими-то прозрачными веретенами. Эльф не ответил, а я привстал на седле и шлепнул ближайшее ладонью. Глухо «бумкнуло», в локте хрустнуло и я чуть не вылетел из седла. Острый кончик «веретена» мигом развернулся, сверкнув глазом полным недовольства, и вослед раздался мощный писк, ударивший по ушам, как звуковое цунами.

Макс поморщился:

– Не обижай овечек, а то они обидят тебя. Это шелкопряды. Нить дают не столь прочную, как паутина, но зато значительно более долговечную, не требующую переработки. Да и отлично любая краска на них ложится.

Я едва расслышал его слова сквозь звон в ушах, но тут же сделал стойку:

– Ткани? А сколько стоят и какие у них параметры?

Эльф хмыкнул:

– Всякие. Разные и много. Долго рассказывать, а мы почти приехали.

Мне казалось, что нужное место будет где-то высоко над землей. Ведь как я уже понял, темные эльфы большие поклонники воздушных дорог, но паук нырнул вглубь корней, очередной «спиральной древесной клумбы». И ход вниз отнюдь не походил на величественную лестницу в княжеский дворец которую я уже успел вообразить.

Глаза еще не успели привыкнуть к зеленоватому свечению подземелья, как кто-то рявкнул:

– Эльхар!

Почему-то без всяких переводов, я понял что потребовали «остановиться». Да в общем-то дальше и некуда было скакать. Гроздья сушеных стрекозиных голов, подвешенных на манер люстр, освещают огромную паутину, полностью перегородившую проход. В мертвенном зеленом свете в ее центре виден паук такого размера и зловещего вида, что мороз по коже. Он сидит вниз головой, но это похоже ничуть не мешает ему легко держать на весу огромное брюхо, серебрящееся густой шерстью. Словно перископы подводной лодки выдвинулись глаза на толстых стеблях, а пара передних лап неспешно, но грозно поднялась наизготовку. С содроганием я увидел длинные ряды зубьев по внутренней ее части, словно у богомола.