Эзотерический мир. Семантика сакрального текста

Затем дон Хуан и дон Хенаро повернулись к Паблито и попрощались с ним. Глаза Паблито были влажными и неподвижными. Слезы катились у него по щекам. Я услышал голос дона Хенаро, прощавшегося со мной, но не слышал дона Хуана.

Дон Хуан и дон Хенаро подошли к Паблито и коротко что-то шепнули ему на ухо. Затем они подошли ко мне. Но еще прежде чем они что-либо прошептали, я ощутил то особое чувство расщепленности.

— Мы теперь будем просто пылью на дороге, — сказал Хенаро. — Может быть, когда-нибудь она опять попадет в твои глаза.

Дон Хуан и дои Хенаро отошли в сторону и, казалось, слились с темнотой. Паблито взял меня за руку, и мы попрощались друг с другом. Затем странный порыв силы заставил меня бежать вместе с ним к северному краю утеса. Я ощущал его руку, когда мы прыгнули, а затем я был один».

Не правда ли, великолепно, впечатляюще, прекрасно, но и грустно?

13

Судя по тексту, Карлос Кастанеда (уже как автор «Дона Хуана») прекрасно знает и другие эзотерические учения. Помимо учений дзэна и Кришнамурти он знаком с учением Гурджиева: в одном месте дон Хуан говорит о числе 48 как нашем магическом числе. Из другого места «Дона Хуана» ясно, что автор говорит о «чакрах». «Он (дон Хуан) коснулся моей головы и сказал, что это центр разума и разговора. Конец моей грудины был центром ощущения. Район ниже пупка был волей. Сновидение было с правой стороны против ребер. Видение — с левой». Особенно широко Карлос Кастанеда использует архаические магические представления о духах и силах. Основные его мысли в этой области мы уже приводили, отметим еще одну, известную по Библии. Чтобы овладеть своей силой (олли), ученик должен с ней бороться, причем на грани жизни и смерти. Но и наоборот, дух смерти не может без борьбы вступить в свои права. Во время одного из опытов дон Хуан говорит:

«Пиши, пиши, или умрешь. Умереть в восторженном состоянии — чепуховый способ умирания.

— Тогда как должен умирать воин? — спросил дон Хенаро в точности моим голосом.

— Воин умирает трудно, — сказал дон Хуан. — Смерть должна бороться с ним. Воин не отдается ей».

В своем произведении Карлос Кастанеда использует даже полу-эзотерические идеи философов и научных фантастов. Например, объяснение дона Хуана, что между восприятием и миром стоит «описание мира» и поэтому наше сознание имеет дело только с образом жизни, а не с ней самой, весьма напоминает известные идеи Дильтея:

«— Подумай вот о чем. Мир не отдается нам прямо. Между ним и нами находится описание мира. Поэтому, правильно говоря, мы всегда на один шаг позади, и наше восприятие мира всегда только воспоминание о его восприятии. Мы вечно вспоминаем тот момент, который только что прошел. Мы вспоминаем, вспоминаем, вспоминаем, — он покрутил рукой, давая мне почувствовать, что он имеет в виду».

А разъяснения дона Хуана о вечности заставляют вспомнить как восточные эзотерические учения, так и роман «Конец вечности» Айзека Азимова. «Знаешь ли ты, — говорит дон Хуан, — что в этот самый момент ты окружен вечностью. И знаешь ли ты, что можешь использовать эту вечность, если пожелаешь?» В том же романе есть один интересный эпизод: его главный герой (Харлан), выйдя из Вечности и попав в другую «реальность» (кстати, это понятие в романе несет большую нагрузку), встречает там самого себя. «Во второй раз он, Харлан, закрыл дверь, когда незнакомец начал поворачиваться. Он встретил самого себя! В один и тот же момент Времени и почти в одном и том же месте он встретил другого, более раннего Харлана, чуть было не столкнулся с ним лицом к лицу… Воспоминание о пережитом кошмаре преследовало его много дней». А вот что говорит дон Хуан:

«У мага нет данных о том, что он находится в двух местах сразу. Ощущать это было бы равносильно тому, чтобы встретиться со своим дублем лицом к лицу, а маг, который сталкивается лицом к лицу с самим собой, — мертвый маг. Таков закон. Так сила расположила вещи. И никто не знает почему».

Станислав Лем также любил описывать встречи двойников. В романе «Солярис» есть рассказ героя о том, как одному из обитателей Станции являлось какое-то существо, что-то вроде живой шляпы (одно из его глубоких, интимных переживаний). Не напоминает ли этот рассказ переживания Паблито?

«Я спросил Паблито о его встрече с нагвалем, и он рассказал мне историю своей первой встречи с ним. Он сказал, что однажды дон Хуан дал ему корзину, которую он посчитал подарком доброй воли. Он повесил ее на крюк над дверью своей комнаты, и поскольку в то время не мог придумать для нее никакого использования, то весь день и не вспоминал о ней. Он сказал, что, по его мысли, корзина была даром силы и должна была быть использована для чего-нибудь особого.

В начале вечера, который, по словам Паблито, был и для него самым опасным часом, он вошел в комнату, чтобы надеть пиджак. Он был один дома и собирался идти в гости к другу. В комнате было темно. Он схватил пиджак, и, когда уже подходил к двери, корзина упала перед ним и подкатилась к его ногам. Паблито сказал, что он смехом прогнал свой испуг, как только увидел, что это просто корзина, которая упала с крючка. Он нагнулся, чтобы поднять ее, и вся его жизнь содрогнулась. Корзина отпрыгнула от него и начала трястись и визжать, как если бы кто-нибудь крутил ее и давил на нее. Паблито сказал, что из кухни в комнату попадало достаточно света, чтобы все вокруг можно было хорошо различать. Мгновение он смотрел на корзину, хотя чувствовал, что этого делать не нужно. По корзине прошли конвульсии, как будто она тяжело дышала. Паблито утверждал, пересказывая свой опыт, что он действительно видел и слышал, как корзина дышала, и что ома была живой и гонялась за ним но всей комнате, загораживая ему выход. Затем корзина начала расти, раздуваться. Все кольца бамбука разошлись, и корзина превратилась в гигантский шар, подобно сухому кусту перекати-поля, который покатился к нему. Оп упал назад, на пол, а шар начал взбираться по его ногам. Паблито сказал, что к этому времени он уже потерял ум и истерически визжал. Шар пригвоздил его и двигался по его ногам, как бы пронзая их иглами. Он попытался оттолкнуть его, и тогда заметил, что шар — это лицо дона Хуана с открытым ртом, готовым пожрать его. В этом месте он не смог выдержать ужаса и потерял сознание».

Дело даже не в том, что Карлос Кастанеда хорошо знает и использует другие эзотерические идеи. Более важно, что он предложил язык описания эзотерического опыта, а также создал своеобразную эзотерическую модель самой эзотерической жизни. Введя понятие о «реальности», «различии тоналя и нагваля» и ряд других представлений, Карлос Кастанеда перевел проблему из плана осмысления единственной эзотерической реальности в план метазнания, так сказать, учения о самом эзотеризме как знании и образе жизни. «Дон Хуан» — это не только замечательное произведение эзотерической литературы, не только описание определенной эзотерической реальности, но одновременно — это модель и смысл эзотерического пути как такового. В этом отношении значение «Дона Хуана» трудно переоценить.

ФИНАЛ

Иисус сказал: «Пусть тот, кто ищет, не перестает искать до тех пор, пока не найдет, и, когда он найдет, он будет потрясен, и, если он потрясен, он будет удивлен, и он будет царствовать над всем».

Евангелие от Фомы

Робость художника перед вещью.

Он забывает, что пишет не он.

Слово мне Вячеслава Иванова —

«Только начните!

Уже с третьей страницы вы убедитесь, что никакой свободы нет», —

то есть: окажусь во власти вещей,

то есть во власти демона,

то есть только покорным слугой…

А доля волн во всем этом?

О, огромная.

Хотя бы не отчаяться, когда ждешь у моря погоды…

Моя воля и есть слух, не устать слушать,

пока не услышишь,

и не заносить ничего, чего не услышал.

М. Цветаева

1

Пришла очередь высказаться и мне. Конечно, осмысляя эзотерические учения, я не молчал, и, вероятно, моя интерпретация просматривается; как выразился один из слушателей у меня «постоянно выглядывают то уши, то хвост». Но одно дело говорить о других, другое — о себе, легко рассматривать чужие творения, трудно открыться самому. То, что я буду дальше излагать, по многим причинам нельзя поставить на один уровень с уже рассмотренными учениями. И потому, что я не идеолог, а философ (методолог), и потому, что мой опыт ограничен (опыт жизни русского еврея, советского интеллигента), и потому, что я не чувствую за своей спиной некой сверхреальности. Мои мысли, размышления принадлежат только мне, они не приоткрывают завесы в иной мир, страшный и сияющий. Короче, это именно мысли, а не истины, размышления, а не откровения.

Моя цель — рассмотреть три основные темы или проблемы. Думаю, они волнуют эзотерическое сознание; во всяком случае каждое эзотерическое учение их касается. Первая тема задается вопросом о существовании реальностей, отличных от тех, с которыми мы встречаемся в повседневном опыте, реальностей, скрытых от внешних чувств, данных лишь в особых состояниях сознания (эзотерическом опыте) — в медитации, экстазе, сновидении и т. п. Вторая тема — это тема смерти и отношения к ней или, напротив, — бессмертия, переживания конца, вопрос о том, как должна быть построена, определена наша жизнь в зависимости от того, что мы думаем о природе смерти. Наконец, третья тема эквивалентна вопросу о смысле жизни, о том, что есть наша жизнь, в чем ее назначение.

Пытаясь как-то осмыслить эти темы, рассмотреть связанные с ними вопросы, я отдаю себе отчет в своих возможностях и, главное, ограничениях. В конечном счете каждый человек делает не то, что хочет, а то, что может. А что я могу, зависит от того, кто я, что я. Каждый человек чем-то определен, ограничен, и если он хочет быть честным перед другими, то должен, хотя бы для себя, осознать эти свои ограничения. Вряд ли стоит делать вид, что объективная и бесстрастная истина в наших руках, что другие заблуждаются, а мы парим над ними в чистоте и мудрости. Истина не дана никому, мудр и чист один Бог.