Факел (книга рассказов)

Жили они, как водится, от получки до получки, но купили и цветной телик, и стиральную машину с каким-то хитрым устройством. Когда получили квартиру, обставили ее, а Сергей даже умудрился библиотечку некоторую собрать. Да, а Марина училась в музыкальной школе, так что у них даже пианино было. То есть, получается, жили. За счет чего? А Сергей постоянно по командировкам мотался, куда-то в Азию, куда-то на Кавказ, там на всем и экономил.

Значит, так. У человека постоянная работа, любимая жена и любимая дочь. Что еще надо? Вот беда — человек не волен сказать себе: хочу таким манером и остаточную жизнь прожить. Нет, сказать-то он может что хочет, но получится ли — вопрос другой.

У Сергея не получилось. Нам теперь не до жиру, нам ни к чему командировки в Азию и на Кавказ, в общем, КБ начали сокращать, а тем, кого оставили, платили смешные копеечки. Ну, это всем известно, люди, кто как мог, начали искать себе водичку для плаванья и для ловли рыбки уже в новых условиях. Сергей же остался в прежних условиях: это ничего, это временно, мой инженерский опыт еще понадобится, быть того не может, чтоб страна осталась как без науки, так и без инженерского опыта.

Все понятно, жить стало плоховато, то есть на еду хватало, и покуда надеялись, что эти новые времена на короткий срок, как-то терпели. А когда поняли, что новые времена надолго, если не навсегда, малость приуныли. Ну, в том смысле, что Валя чаще и чаще начала говорить, что пора бы уже вертеться по-другому. Вон сосед, сопливый и хулиганистый, на чем-то себе иномарку сделал, и тот вон тоже что-то провернул и покупает магазин. И каждый вечер подобные разговоры.

А Сергей только виновато улыбнулся. Ну да, женился на красивой женщине, а обеспечить ее не смог. А как же, и будешь ходить ты вся золотом шитая, спать на лебяжьем пуху. Не получилось прежде, а сейчас и вовсе не о том речь. Да мужик он или нет, законно спросить. Может, ему и текущего момента хватает — любимая жена, любимая дочь, и при таком положении любые трудные времена можно пережить.

Совсем другое дело Валя. Все, кого мы в классе, вспомни, замарашками считали, повылезали. У той шуба, у той машина. Уж как там химичат их мужья, вопрос другой, это сейчас никого не интересует. А ты? В общем, долбала она Сергея ежевечерне. А он лишь виновато улыбался, ну что мне теперь — удавиться? А ты думай и ищи, ну почему я работаю не только в поликлинике, но и по домам массаж делаю, а ты не вертишься? Ну, потерпи, Валя, мы вон колдоговор заключили, дела еще пойдут, это же не сразу, ты потерпи. Но терпения-то как раз и не было.

Вот такой расклад в семье.

Теперь двоюродная сестра Вали Надя. Да, двоюродные сестры, но ближайшие люди. Неразлучные подруги с самого детства. Правда, Надя на четыре года старше. И с самого детства считается, что она некрасивая. То есть там такое сочетание: большой рот, маленький нос и высокий лоб. Правда, стройная женщина и очень модно одевается. Похоже, так: с детства считалась некрасивой и поверила — да, я некрасивая и потому должна следить за собой — не разъедаться и поспевать за модой. Валя может себе позволить малость расплыться и плевать на моду, а я нет. Замуж так ни разу и не сходила. Был ли у нее кто постоянный, сказать трудно, но что замуж ни разу не сходила — точно. А иначе, пожалуй, и не было бы этой истории. Почти молодая женщина, а стала начальницей в РСУ.

Нет, конечно, не сразу после института стала начальницей, постепенно. Значит, толковая и хваткая, если стала начальницей, где одни мужики. У нее двухкомнатная квартира, где есть буквально все. И машина «Жигули».

К тому же проворная женщина: как почувствовала, что казенные строительные дела ап-чхи и на отлете, отпочковалась от РСУ и устроила свой собственный строительный кооператив. Была довольна — дела идут хорошо. Подробности про свои заработки не рассказывала, чтоб не огорчать Валю. Это дальние люди должны нам завидовать, а ближних зачем же расстраивать? Ее родная мать — тетя Вали — померла десять лет назад, Надя жила одна, и Валя с Сергеем и были ее родной семьей. До какой степени? У Нади участок с домиком и двенадцатью сотками, так это общая дача, сообща там летом живут и трудятся, сообща пользуются урожаем. Даже Надина машина «Жигули» считалась как бы общей: у Сергея были права и доверенность.

Каждый вечер Надя заходила в гости. Или Валя к ней. А если заняты, по телефону переговаривались — это обязательно. Дни рождения, праздники, выходные — это все вместе.

Такой расклад. Такая дружная семья. Двоюродные сестры и неразлучные подруги. Даже на удивление. Да, а Валя пилила своего мужа и при Наде — общая же семья. Педагогично. И однажды она чего-то особенно завелась. Ну, к примеру, думали, что новые времена на полгода-год, потому все проедали, ничего себе не покупая, не поверишь, сестренка, я даже колготок не покупаю, старые чиню. Да, но ведь зима придет, а Марина из пальто выросла, к тому же и ей, и мне нужны новые сапоги, у Сергея тоже сапоги на соплях держатся, но это ладно, я галоши куплю, пусть надевает на сапоги (это шутка), а также мы задолжали в музыкальной школе, там цены вздернули ой-е-ей! А этот (имелся в виду Сергей) все надеждами живет, приносит копейки (да и те задерживают) и ничего не может придумать. Я верчусь, а он сидит и улыбается. А тот, и правда, сидел и виновато улыбался.

Но однажды не вытерпел, как вскочит со стула да как заорет, заколебала ты меня, задолбала, все, не могу больше терпеть, ну, не умею я торговать, не умею из пустоты миллионы извлекать, я умею только то, чему меня учили — малость головой кумекать, а это сейчас ни на хрен, ну что ты хочешь, чтоб я задавился? Я задавлюсь.

А ты не кричи, кричать каждый умеет. Нет, правда, Надя, что это за муж, который сам себя прокормить не может (он тогда такую зарплату приносил, что, и верно, не мог самого себя прокормить). Взял бы его кто, с удовольствием бы отдала. Но никто не берет.

Тут-то Надя и сказала с улыбкой: а отдай его мне. Да, именно с улыбкой, мол, она шутит. Но и защищает Сергея, как же никому не нужен, мне, например, нужен. Шутка.

Ну и бери, щедро бросает Валя. И возьму, уже серьезно подтвердила Надя. А тот сидит и молчит. Но мрачный. Сними трутня с шеи, прошу. Снимаю, сестренка. Беру его, но не подселенцем, сестренка, а мужем. Причем законным. Я ведь ни разу не была замужем, и это трудно, интересно хоть раз сходить. Но через загс. Пройдут тяжелые времена — верну обратно.

А тот сидит молча. Но мрачный.

Ты, конечно, шутишь и не возьмешь. Нет, я не шучу и возьму. Зарплату он будет отдавать тебе, а жить мы будем на мои заработки. А ты, Валя, ничего не должна терять, потому я куплю Марине пальто и сапоги, и тебе сапоги, и за год вперед заплачу за музыкальную школу. Мне важно хоть раз сходить замуж, и ты поступаешь как настоящая сестра, отдавая самое дорогое. И я тебе за это подарю любимую шубу. Каракулевую? Нет, новую, из ламы.

Вы что, бабы, одурели, изумленно спросил Сергей. А почему? Я с тобой натерпелась, сестренка хочет выручить меня в трудную минуту, она снимает с моей шеи булыжник, и я ей за это благодарна. Но только вы без глупостей. Она имела в виду близкие отношения между мужем и женой. Надя удивленно посмотрела на нее: мол, обещать-то можно что угодно, но ведь это тайна меж людьми. Как ты это проверишь? Ведь не мыло — не изотрется.

Ну что ж, Сережа, пойдем? Он впервые посмотрел на жену прямо-таки с ненавистью, а та — иди-иди, завтра прибежишь обратно. Много раз ночевали там и раньше, один раз переночуешь без жены.

Решительно рубанул воздух рукой, мол, где наша не пропадала, пошли, Надя, моя новая жена, вот только возьму зубную щетку, бритву и тапочки. Тапочки не нужно — на месте твои постоянные. И ушли.

Дальше так. Они долго и молча пили чай на кухне. Нет, умная женщина, никаких тебе хи-хи да ха-ха, нет. Долгое и, даже сказать, напряженное молчание. А ведь я это серьезно, наконец сказала Надя. Я это знаю. Я не могла больше видеть, как сестра унижает тебя. Я знаю. А знаешь ли ты, Сергей, как-то вдруг и отчаянно сказала Надя, что все эти годы я тебя любила. Я догадывался, Надя, и все эти годы ценил тебя и уважал, и благодарен, что ты сейчас меня выручила. Я постараюсь быть хорошим мужем. Хоть ты меня и купила. Ты считаешь, не надо платить за тебя? Нет, отдай все, что обещала, и пусть подавится. Я ее ненавижу. Она одна этого не понимает. Все считает себя пятнадцатилетней красавицей, но люблю я только Марину. Мы остаемся одной семьей, ты сменил жену, а не дочь.

Примерно такой был у них разговор. Тут важно, что Надя — душевная женщина, много лет любила мужа сестры, но никак этого не обозначала.

Что поразило Сергея в этот вечер? Нежность — вот что его поразило. Тут так. Даже и поверить трудно по нынешним временам, но он не знал другой женщины, помимо законной супруги. И оказывается, когда тебя любят, когда хотят, чтобы тебе было хорошо, это совсем другое дело, чем когда ты чего-то там выпрашиваешь, да я не в настроении, я сегодня устала, и я спать хочу, и сдается на уговоры, словно бы милостыню подает, только ты побыстрее, нет, правда, я устала, в том духе, что вам, мужикам, только одно и надо, а женщине две смены стоять — на работе и на кухне.