Факир против мафии

— Меня дочка научила. Если загадаешь желание и поймаешь снежинку с семью лучами — желание сбудется.

— И что? Поймал?

Турецкий покачал головой:

— Не-а. Но пока я пялился на эти снежинки, у меня в голове появилась неплохая идея.

— Излагай, — потребовал Грязнов.

Турецкий глянул на друга, улыбнулся и сказал:

— Не все сразу, дружок, не все сразу.

9

На обшарпанной двери квартиры, в которой жила Регина Смайлите, висел большой почтовый ящик, прибитый, должно быть, еще лет тридцать назад. Вероятно, «допотопный» вид двери был призван замаскировать роскошь того, что открывается за этой дверью, рассудил Турецкий.

Едва он убрал палец с кнопки звонка, как дверь тут же открылась. В первое мгновение Александру Борисовичу показалось, что он ослеп. В шаге от него, в ярко освещенной прихожей, стояла белокурая, синеглазая богиня с густыми, распущенными, влажными волосами. Белые обнаженные плечи богини были идеальной формы, а ее улыбка могла бы затмить своим великолепием блеск драгоценных камней. На ногах у богини были белоснежные мягкие тапочки с опушкой, а к высокой груди она прижимала большое белое полотенце.

— Ну что же вы молчите? — весело спросила она по-литовски. — Кто вы такой? И по какому вопросу?

Турецкий не разобрал литовских слов, но понял, о чем она его спрашивает.

— Я… э-э… Меня зовут Александр Борисович, — еле вымолвил Турецкий. — А вы — Регина Смайлите?

— Да, это я, — кивнула богиня, переходя на русский язык. — Извините, что долго не открывала. Я была в душе. Впрочем, это и так видно. Если вы подождете в подъезде пару минут, я оденусь и тогда уже впущу вас в квартиру. Идет?

Говорила Регина весело и ласково, без малейшего напряжения и неприязни, словно они с Турецким были давнишними друзьями.

— Идет, — сказал Турецкий.

Регина закрыла дверь, и Турецкий перевел дух. Такой красивой женщины ему еще не приходилось встречать. Он видел Регину на фотографиях, но там она была в дымчатых очках, скрывающих синие глаза, а ее волосы были гладко зачесаны назад и заколоты в пучок. Лицо же Регины на всех без исключения снимках было нахмуренным и сосредоточенным — как у важного и обремененного судьбоносными делами государственного чиновника. Впрочем, она и была чиновником.

Все еще пребывая в небольшом шоке, Турецкий достал сигарету и закурил. Он затянулся пару раз, и дверь снова открылась. На этот раз Регина Смайлите была в длинном бордовом халате с вышитыми золотыми драконами. Ее волосы были зачесаны назад, а на переносице красовались очки.

— Ну что же вы! Заходите!

Регина отошла в сторону, впуская гостя в прихожую. Турецкий вошел.

— Простите, что заставила вас ждать, — сказала Регина, закрывая дверь. — Вы ведь из министерства, да? — Она окинула «важняка» любопытным взглядом. — Интересно. А где же ваш портфель? Или вы принесли документацию за пазухой?

— Я не из министерства, — сказал Турецкий. — Я из России.

Он понял, что сморозил глупость, и слегка покраснел. Регина заметила его смущение и засмеялась.

— Что вы такое говорите! — насмешливо сказала она. — А что, в России нет министерств?

— Я не в том смысле, — пробурчал Турецкий, понимая, что ведет себя глупо, и злясь на себя из-за этого еще больше. — Я — Турецкий, помните? Я вам вчера звонил.

— Турецкий? — Регина чуть приподняла брови. — Почему именно турецкий, а не индийский или китайский?

— Э-э…

Она снова рассмеялась:

— Простите, Александр Борисович. У вас такой смешной вид, что я не смогла сдержаться от глупой шутки! Конечно же я вас помню. Я ждала курьера с документами из министерства, вот и спутала вас с ним. Проходите в гостиную. Разуваться не обязательно, мы ведь с вами не в Японии. Проходите, проходите!

Ошеломленный градом воркующих слов, Турецкий прошел в гостиную и, подчинившись гостеприимному жесту Регины, сел на диван.

Регина примостилась в кресле, поджав под себя стройные и длинные, как у манекенщицы, ноги. Как сказал бы Диккенс, она была само очарование. Турецкий не мог отвести от нее взгляда и молил Бога, чтобы она не снимала очки: только благодаря тому, что синие, как море (и такие же бездонные), глаза женщины были спрятаны за дымчатыми стеклами, он мог хоть как-то держать себя в руках.

— Итак, господин Турецкий, я вас слушаю, — произнесла Регина своим удивительным, хрипловатым и воркующим, как у негритянских певиц, голосом.

— Я хотел поговорить с вами об одном вашем знакомом. Его зовут Юрий Георгиевич Отаров.

— Отаров, Отаров… — Регина нахмурила чистый лоб. — Что-то не припомню такого.

— Это деловой партнер Романа Петрова. Уж Петрова-то вы должны помнить?

— Петрова помню, — кивнула Регина. — Да и Отарова припоминаю. Это такой невысокий и полный, да? Его еще вроде бы называют «русским мафиози»…

— Его еще кое-кем называют, — сказал Турецкий. — А именно вашим любовником.

— Да что вы! Значит, и до России докатились здешние грязные слухи?

— Как видите, докатились. — Турецкий насмешливо прищурился. — А что, это действительно слухи? А я-то, наивный, думал, что вы не делаете из этого тайны. На прошлой неделе я прочел в газете, что Отаров устроил вам скандал в ресторане. Кстати, с тех пор о нем ни слуху ни духу.

— Не знала, что вы читаете по-литовски. — Регина блеснула зубами.

— А мне перевели.

— Правда? Не нужно верить переводам. Они очень часто не соответствуют первоисточнику. Ну ладно, Александр Борисович. Хватит фехтовать словами. Так что вам от меня нужно? Зачем вы пришли?

— Я хочу, чтобы вы устроили мне встречу с Отаровым, — прямо сказал Турецкий.

— И только-то? В таком случае, вы обратились не по адресу. Я не видела Отарова с прошлой недели. Вы ведь сами читали про скандал в ресторане.

Турецкий вгляделся в светлое лицо Регины и покачал головой.

— Удивительно, — тихо сказал он.

— Что?

— Про вас ходит столько мрачных слухов, а вы все еще — уважаемый гражданин Литвы. И народ вас любит. Неужели одной красивой улыбки достаточно, чтобы завоевать любовь литовцев? Или у вас есть какие-то другие, тайные способы влияния на людей?

Регина сдвинула очки на кончик носа и посмотрела на Турецкого поверх дымчатых стекол.

— Вы забавный человек, Александр Борисович, — сказала она. — Скажите, а вы всегда предпочитаете действовать напрямую? В лоб?