Факультет некромантии. Выживут (не) все

Анна же подняла взгляд к мертвенно бледному лицу попугая. Тонкая усмешка стала чуть шире, превращаясь в холодную жесткую усмешку, с которой женщина подалась вперед. Так, чтобы этот соглядатай смог ощутить на лице ее дыхание.

– Они появляются сами, в местах, где такой грязной энергетики больше всего и… И поверь, дружок, в вашем парке зарыто столько тайн, что любой некромант, пожелай насолить, мог щелчком пальцев поднять настолько страшную силу, которая опустошила бы и дворец, и город за ночь. А шабары – это месть вашего мира за ваши грехи. И если твоя душа не изъедена грехом – для тебя они лишь пушистые песики.

Заглянув в его глаза, женщина улыбнулась чуть шире, хотя в ее глазах бушевало холодное пламя глухой ярости. Больше всего в мире она ненавидела пустые угрозы жалких слизняков.

– Но не забывайте, что некроманты могут, как решить эту вашу проблему, так и обеспечить куда большую за неуважительное к себе отношение. И вторжение на нашу территорию без предупреждения – это есть неуважение. Ведь нас никто не предупреждал, да, леди Дажена?

С деланным интересом взглянув на декана, Анна изогнула бровь.

– Нет.

Женщина недолго колебалась между этикой и желанием хоть как-то вернуть гаду свое унижение.

– Я… – встрепенувшись, жалобно залопотал окончательно поутихший попугай, – я никогда так больше не… Извините…

Не прекращая лепетать извинения, он начал медленно отступать к двери. С ним, под угрожающее порыкивание шабара, потянулись и остальные придворные. И только, когда они скрылись в коридоре, обладание окончательно покинуло горе-проверяющих и некроманты смогли насладить громким бестолковым топотом бегущих ног.

– Нас ославят на всю страну, – без особенного, впрочем, сожаления заметила Дажена.

– Пусть.

Пожав плечами, Анна вновь потрепала шабара по удивительно мягкой шерсти и тихо шепнула несколько слов, отпуская их обратно за грань.

– Но с парком нужно разобраться. Выбей у короля прием для Кой и пусть она уговорит старого дурака принять наши услуги.

– Почему Кой? – удивилась Дажена.

Криво усмехнувшись, Анна подняла взгляд к мужчине, все еще стоявшему у кафедры.

– Потому что меня сейчас ославят, ты слишком сухарик, от Горимира люди шарахаются даже не зная, что он некромант, а Кой – обаятельная лиса. Мы должны не только пугать, но и очаровывать. Не так ли, лорд Танар?

Медленно кивнув, мужчина сложил руки за спиной и неспешно пересек аудиторию, на миг поравнявшись с супругой.

– Кое-что от тебя все же понадобится, я еще загляну, – только и произнес он прежде чем, вежливо кивнув Дажене, выйти в коридор.

– А-а-а?.. – начала было она, обернувшись к Барс, но та лишь отмахнулась, не желая ничего объяснять.

– Потом, – разом помрачнев, только и буркнула Барс, ныряя в коридор вслед за супругом.

Вот только развернулась не влево, а вправо, чтобы уж точно не пересечься с ним. Все уже было решено, так зачем лишний раз мозолить друг другу глаза.

Глава 8. Грань

Это ощутили все. Все, кто был хоть на каплю восприимчив к магии. Кто ощущал ее течение не так остро почувствовали только легкую дрожь. Будто горячая волна воздуха на мгновение коснулась кожи, вынуждая вздрогнуть. Странное и непривычное касание, но не настолько тревожное, чтобы обращать на него внимание.

Куда хуже пришлось тем, кто дышал магией, был пронизан ее токами, дающими им жизнь.

Ощущение жара накатило внезапно, вырывая Барс из сна, подбрасывая над постелью так, будто ей поджарили пятки.

Судорожно вдохнув, Анна прижала ладонь к груди, ощущая медленно отступающую волну жара. Неожиданная и мощная волна силы стихии огня возникла из-ниоткуда. Это не было естественным колебанием магического фона. Скорее мощный выброс невероятной силы, возникшей из пустоты и туда же схлынувшей.

Некоторое время она растерянно смотрела в пустоту. Казалось волна жара появилась где-то в глубине ее души, расцветая огненным цветком, охватила всю ее, прежде чем сойти на нет.

За этой волной пришла пустота. Настолько оглушительная и звенящая, что женщина невольно вздрогнула, обхватив себя руками.

Какова бы ни была природа этого странного выброса, он основательно потряс некромантку. Слишком мощный, слишком неожиданный…

– Неужели все эти сказки о наследнице стихии – правда, – едва слышно прошептала она в пустоту и прикрыла глаза.

Мирная тишина ночи уже не казалась такой уютной. Из углов, перешептываясь, гудя встревоженным ульем, потянулись щупальца тьмы. Угрожающей, напряженно шелестящей о надвигающейся опасности.

Понимая, что уже не может уснуть, женщина передернула плечами и резко поднялась с места, чтобы подойти к окну. Поймать растаявший в ночном безмолвии сон все равно уже не удастся. Она отчаянно нуждалась в глотке свежего воздуха.

Даже слишком свежего, практически ледяного, ворвавшегося в комнату с прелым осенним ароматом палой листвы и недавно прошедшего дождя. Его влага осела мелкой россыпью капель на лице женщины, остужая горячую кожу.

Что бы не происходило там в мире, это что-то грозило затронуть всех. И это серьезно беспокоило. Но куда сильнее тревожило другое.

При жизни наследница пламени была дочерью правителя виенов. Той самой исчезнувшей расы, к которой покойный мастер Горик проявлял такой подозрительный интерес.

Скривившись, женщина с силой потерла лицо ладонями. Все становилось все более и более запутанным.

Смятые стебли болиголова тихо хрустели под сапогами женщины. Здесь сухие трубчатые побеги были смяты и смешаны с колючей листвой еще сочного чертополоха.

Глубоко вздохнув, Анна потопталась на месте между двумя старыми холмиками. Над одним еще высилось каменное надгробие с полустертой надписью. Второе давно упало на холмик и за годы его почти полностью замело грунтом и прелой листвой со старой груши.

– Откровенно паршивое место, чтобы умереть, – придирчиво осмотревшись, скривилась Анна.

Место смерти Горика было возмутительно банальным и откровенно глупым. Да, в этой части погоста еще высились нетронутые заросли сухостоя болиголова и чертополоха. Для простого человека этого было достаточно, чтобы проморгать нападение упыря в сумерках. Но не для некроманта. Эта часть учебного погоста была возмутительно тихой и спокойной. Ни одной лежанки нежити или воскреснувшего мертвеца.